Седьмое небо

Глава 10.

«Рукавицы ежовые

Для семейства бедового.

Будут крепко держать

Никому не дадут сбежать.»

Зычный голос торговца диковинным товаром перекрывал соседних зазывал. Люди у его лотка толклись, но покупать опасались. Товар был колюч, да и цена на него кусалась. Сколько несчастных ежиков расстались с жизнью для изготовления одной пары ежовых рукавиц было неизвестно. Но вид они имели самый устрашающий. Самые обычные кожаные с наружной стороны, с внутренней они были утыканы сотнями игл. Кого бы не схватили такими рукавицами, ему точно не вырваться. Аристарх поежился, представив себе их прикосновение.

Торг – сердце любого города. Столица не была исключением. Для торжища отводилась центральная городская площадь, мощеная булыжником. Но как бы просторна она не была, торжищу места не хватало, и оно выплескивалось на окрестные улочки и переулки, словно поднявшаяся опара из кадушки. Здесь можно было бродить целый день, высматривая диковинки. Чем путешественники, собственно, и занимались

«Мотаем на ус ученье

Без всяческого мученья,»

– орал плутоватого вида мужичок. Вокруг его прилавка, заваленного всяческими, порой весьма причудливого вида, усами, толпились в основном студенты. Усы: моржовые – колючей щеткой, сомовые – воняющие тиной, кошачьи – пучками по два десятка и самые громоздкие и дорогие – китовые, пользовались неизменным спросом у нерадивых студентов и школяров.

«Дедушка Богдан,» – потянула старика за рукав Груша. – «Неужто и вправду можно чему-нибудь так научиться? Или это обман?»

«Ну отчего же сразу обман?» – усмехнулся дед. – «Кое-чему можно. Не быть легковерными глупцами, например. Учиться надо своим умом.»

«Дед, но ведь тогда получается, что это все-таки обман,» – возмутился Иван.

«Спрос рождает предложение,» – авторитетно заявил Аристарх, подняв палец вверх. – «Торговля тем и живет, как говорил папенька, что на дураках зарабатывает. И им наука будет.»

Иван насупился.

Дед же уже поймал за полу другого торговца, оживленно рассматривая его товар. Висевший на шее у мужика лоток был завален издающими резкий неприятный запах кругляшами бурого цвета. Были они разного размера, и к каждому приделана металлическая цепочка.

«Что это?» – брезгливо сморщил нос Аристарх.

«Как что? Это же в каждую бочку затычка. Универсальная,» – восторженно пояснил дед.

«Затычка не может быть в каждую бочку,» – разумно возразил внук. –«Она должна подходить по размеру.»

«Любая другая, деревянная там, или пробковая, действительно должна. А эта, сделанная из смолы редкого резинового дерева, – мягкая, но упругая, в любую дырку вставляется и там расправляется. А чтобы вынуть ее, вот, цепочка есть. В хозяйстве вещь незаменимая.»

«Брать будете?» – скучающе спросил торговец.

«А в какую цену?» – деловито уточнил дед Богдан.

«Пять монет.»

Дед аж застонал от досады. Именно столько у него и оставалось на все житье-бытье. Крайне удрученный, он отступил. Торговец, смерив компанию презрительным взглядом, повернулся к ним спиной и ушел.

А мимо уже продирался следующий. Весь его товар умещался в небольшом ящичке со стеклянной крышкой.

«Сверчки певучии,

мелодии плакучии.

К шесткам приучены.

Сны навлекают.

С шестков не сбегают.»

В ящичке его прыгали, ударяясь о стеклянную крышку, две дюжины коричневых сверчков.

«Смешинки задорные,

Веселые и звонкие.

Ребятам покупайте,

Скучать не давайте.»

Прилавок, заставленный разнокалиберными пузатыми склянками, окружали гомонящие дети. В каждой банке бился маленький огонек. Хозяйка прилавка заговорщицким шепотом просчитала: «Один, два, три! Лови!» и открыла одну из склянок. Из него выпорхнула похожая на пушистое семя одуванчика смешинка и, медленно кружа, стала опускаться вниз.

«Ко мне! Ко мне! Лети сюда!» – хором закричали дети, подпрыгивая и широко открывая рты. Смешинка легким перышком покружила у детей над головами и неожиданно спикировала в рот стоявшей чуть поодаль Груше. Девушка робко хихикнула, прикрыв рот рукой, а потом безудержно расхохоталась. Смех оказался заразителен. Через минуту хохотала уже вся толпа у прилавка. Может ли быть лучшая реклама для товара?

«Вот бы нам мешок этих самых смешинок да несколько дней назад,» – мечтательно сказал Аристарх. – «А то придумали, людям рты зашивать.»

Следующая лавка была полна утробного рычания, грозного урчания и отчаянных завываний. Продавались в ней коты. Как и положено – в мешках. Зверюги дикие, зубастые и клыкастые, готовые вцепиться в любого. Ловили этих диких тварей в лесах, а покупали, не заглядывая в мешок, иначе удерут. Новые хозяева запирали котов в амбарах и погребах, чтобы никогда уже не выпустить. И не было охотников на крыс лучше.

Два сапога – пара

Отдаются не даром.

Не белыми нитками шиты.

Железом подбиты.

Зазывалки носились по рынку подобно стрижам. В одно ухо влетали, в другое вылетали.

Лучшие книжки,

Веселые раскраски:

«Бред сивой кобылы» и

«Бабушкины сказки».

Пусть настоящие птицы облетали городское небо – вонючую клоаку стороной, газетные утки парили над городом вольготно. Шныряя между струйками дыма горящих очагов, миазмов городских сортиров и капельками утренних и вечерних туманов, они летали низко, чуть не над головами прохожих. Стоило какому-нибудь прохожему лишь поднять руку, как в ней немедленно оказывалась свежая утка. Долго газетные утки не жили – желтели, мокли, ветшали и распадались в прах. Но смену им каждый день приходили новые.

Лавку колдуна горожане боязливо обходили стороной, украдкой заглядывая в окна. Колдуну Терентию было скучно. Продажи не шли совсем. Чего нельзя было сказать о его заклятом враге – лекаре Дорофее, чья лавка располагалась как раз напротив. Люди то и дело сновали туда-сюда, хлопая дверьми. Отчасти из озорства, отчасти рекламируя товар, Терентий высунулся за прилавок и пустил прохожему пыль в глаза. Светящаяся таинственным изумрудом (чисто декоративный эффект, на колдовские свойства не влияющий) легчайшая пыль взметнулась с его ладони, когда он дунул, и осыпала голову бедолаги. И прохожий тут же увидел мир другими глазами. Спутница его – носатая, костистая барышня в дырявом переднике мгновенно преобразилась в волоокую чаровницу из тех, что берут за любезность никак не менее десяти монет. А сам он – в бравого капитана городской стражи с залихватски подкрученными вверх усам и пронзительным нагловатым взглядом. Девицы от таких млели.

Морок был недолгим. Изумрудная пыль рассеялась. Носатая барышня ткнула парня острым кулачком в спину и он, проморгавшись, понуро побрел вслед за ней.

Странным образом, покупателей это не привлекло, а, скорее, отпугнуло совсем. Вокруг лавки, несмотря на рыночную толчею, образовалось пустое пространство. Глупые людишки, и чего им надо?

Дела Терентия были плохи. Колдовские опыты по большей части кончались пшиком. А немногие удачные колдовские продукты, как ту же пыль в глаза, еще надо было сбыть с рук. Быть любезным Терентий не умел, улыбаться клиентам не любил. Он вообще предпочел бы никогда не иметь с ними дело. Но ничего другого, кроме как кое-как колдовать, Терентий не умел.

Путешественники не были исключением. Они гуськом пробежали нехорошее место и устремились в людскую гущу. Толпа становилась все плотнее с каждым шагом, пока, наконец, не зажала спутников со всех сторон. С возвышения, находящегося ровно посередине площади, громкоголосый детина вещал зычным голосом:

«Проводится дополнительный набор в группу быстрого реагирования «Робкий десяток». Специализация – охрана домов, лавок, торговых караванов. Опыта работы не требуется.»

«Вечно у них недобор,» – прокомментировала язвительная кумушка рядом, переглянувшись с подругой.

«У Клима Кологрива пропала паршивая овца. Нашедшему вознаграждение – клок шерсти.»

«В стеклодувную мастерскую требуются стеклодувы, умеющие играть с огнем, но не сгорать на работе.»

«Городское казначейство предлагает услуги кур, которые денег не клюют. Куры – лучшее средство для проверки подлинности монет. Безошибочно определяя настоящие, они склевывают только фальшивые. За услуги – 5% отмытых денег.»

«Владелица большого хозяйства Аграфена Батьковна вступит в брак с претендентом, умеющим работать за троих: за себя, за нее и за того парня. За подробностями обращаться к свахе Лисе Патрикеевне.»

«Требуются добровольцы на мокрое дело для добычи уса китового, хрена моржового, рыбы летучей и гадов ползучих. Оплата натурой, сдельная.»

После череды рекламных объявлений детина перешел к делу: «Объявляется аукцион. Продаются три короба вранья. Напоминаю: короба формируются хаотичным образом, в них содержатся невыполненные обещания разных людей. Вскрыть короб можно только после покупки. Цена за один короб – пять монет.»

После этих слов детина выволок на помост тяжелый мешок и, развязав, продемонстрировал собравшейся толпе его содержимое. Несдержанные слова и невыполненные обещания грудой камней, металлических болванок и деревянных заготовок лежали внутри. Глашатай высыпал их в загодя приготовленные короба, разровнял и, захлопнув крышки, запечатал их воском. Торговля враньем приносила казне небольшой, но стабильный доход. Азартных глупцов, мечтающих разбогатеть таким путем, всегда было в избытке, а городу ничего не стоила.

Аристарх оживился: «Я слышал про такие короба. Порой там находят полезнейшие вещи. Например, обещание новобрачной печь супругу блинчики каждое утро или родительское слово завести отпрыску собаку. Пес нам, конечно, без надобности, а блинчики каждое утро были бы очень кстати.»

Груша же, тоненько охнувшая, когда толпа, затаив дыхание, наблюдала за манипуляциями аукциониста, побледнела и схватила Ивана за плечо: «Это тятенькино Слово! Оно там, в мешке.»

«Не может быть! Мы же его в Тихий омут бросили! Как же оно могло … ? Да не ошиблась ли ты часом? Многие Слова похожи.»

«Оно это. Точно оно. Черное, с седыми прожилками, будто ветви дерева. Что же теперь будет?»

Дед призадумался. Пока он размышлял, один короб вранья под веселое одобрение толпы быстро сторговал дородный круглощекий весельчак в кожаном фартуке. Даже изображенные на нем череп и кости, казалось, добродушно хихикали.

Второй короб унес шустрый поваренок. Был он азартен и в покупке невыполненных обещаний видел способ изменить свою судьбу. А вдруг внутри окажется в сердцах данное богатой наследницей обещание выйти замуж за первого встречного?

Опомнившись, наконец, дед подсуетился и купил третий короб вранья. На сегодня торги были закончены, и толпа начала расходиться.

Короб вранья оказался тяжелым. Аристарх считал это хорошим знаком. Вскрывать покупку отправились на постоялый двор. Их ждало фиаско. Слова Антипа в коробе не оказалось. Хотя кое-что интересное все же нашлось.