Ищу того, не знаю кого

13

Проще всего было вытолкать в оконце под потолком ступу – по ширине она как раз пролезла. Тютелька в тютельку.

Проще всего – не значит легко. Всего лишь проще всего остального.

Потому что мы вообще-то по-прежнему были в одном одеяле! И никакой запасной одежки этот нехороший человек в кладовке почему-то не держал!

В конце концов, плюнув, я отпустила одеяло. Будем считать, что я одета по иномирной моде. Пусть любуется!

– А ты так голозадым и собрался бежать? – скептически уточнила я.

Егор тяжко вздохнул.

– У меня есть одеяло! – с достоинством, тем не менее, возразил он. – Кстати… я, конечно, ни на что не намекаю, но вот рубашка на тебе, к примеру, моя…

– Еще чего! – я на всякий случай обхватила себя руками, плотнее запахивая рубаху. – Не видать тебе моих прелестей!

Парень вздохнул еще тяжче.

– Прелести – ладно… а вот рубашка бы не помешала, да.

– Порты бы тебе не помешали! – фыркнула я. Ишь ты – прелести ему ладно! Тоже мне!

В конце концов Егор, извернувшись, выдернул пододеяльную простынь, безжалостно оторвал ее край и обмотал себе вокруг бедер. Вид у него вышел дикарский и не очень-то пристойный – но все ж хоть не с голым задом. Да и всяко удобнее, чем с одеялом таскаться.

А потом мы решали, как вместе со ступой удрать из кладовки.

О том, чтобы использовать дверь, и речи не шло. Особенно когда в эту дверь кто-то толкнулся – благо Егор сразу задвижку накинул, так что сразу незваные гости к нам завалиться не смогли.

– Эгей! – послышался за дверью голос Ганьки. – Кажись, туточки…

Дробный топоток сообщил, что прочие зрители кинулись досматривать представление.

– Быстрее! – Егор кивнул на стоящую под оконцем перевернутую бочку. – Лезь, я ступу подам!

– Шиш тебе! Первая не полезу! – вовремя это я о прелестях подумала. Потому как если я в этакой рубахе на бочку залезу, снизу вид будет… нет уж!

Пожав плечами, Егор одним движением вскочил на бочку и оглянулся.

Я попробовала поднять ступу… а тяжелая, зараза!

Только попыхтев несколько мгновений, я сообразила, что совсем уж от всех перипетий ум потеряла. Это с каких же пор колдунье, дочери Кощеевой, руками надо тяжести тягать-то?

Злясь на себя, я резко взвихрила вокруг клубы зеленого тумана, подхватила ими ступу и подбросила ее вверх. Егор, подхватив, вытолкал ее в оконце. Странно, но звука падения не последовало. Следом я уже по простому, как копье, метнула помело. А потом парень, схватившись за раму, легко подтянулся и перевалился животом через нее.

Я, разогнав туман, запрокинула голову. А ведь права была! Снизу вид открывается… хороший вид!

Дверь кладовки уже сотрясалась от мерных гулких ударов, и я, оглянувшись, вскочила на бочку, бросила вперед себя одеяло – пригодится! – и полезла следом за Егором. Подтянуться так же легко, правда, не удалось – пришлось туманом себя поднимать. Долго бы так не пролетала, пожалуй, но чтобы схватиться за оконную раму, хватило. Только кокошником о раму ударилась да ругнулась поначалу.

Так, а теперь – скорее, пока дверь еще держится. А не то Ганька будет мои “виды снизу” оценивать!

Мысль оказалась до того бодрящей, что я резко ввинтилась в окошко. И тут же меня подхватили и вытянули сильные руки. И поставили куда-то на чуть пошатнувшуюся поверхность.

Ступа висела в воздухе, и метла торчала из нее прутьями вверх. Вполне, как оказалось, просторная ступа – во всяком случае, вдвоем мы в ней без труда поместились. Даже что-то вроде узкой скамеечки по краю внутри есть, чтобы сесть можно было. Только, если двое садятся, выходит, или коленками перемешиваются, или бедрами друг к другу прижимаются… ну да чего не сделаешь, когда венцом угрожают.

– Ку-у-уда?! – громыхнуло из оконца голосом Яги, и Егор, подхватив помело, резко оттолкнулся им от стены избушки.