Ищу того, не знаю кого

7

Стоило мне глаза отвести, как леший сгинул, точно сквозь землю провалился. Похоже, не ладит он с Ягой.

Глубоко вздохнув и окинув вредный домишко взглядом, я приняла решение.

– Берем противника в окружение! Варвара – стой на месте. Ганька – заходи справа. Я налево пойду.

Понятливо – в кои-то веки! – кивнув, добрый молодец ссадил девицу на землю и широко зашагал, куда велено.

Я тронула поводья, направляя Игрунку по краю поляны. Избушка переступила на лапах в одну сторону, замерла и возмущенно подпрыгнула, а потом и вовсе завертелась волчком.

– Так тебе, петух драный! – мстительно пробормотала я.

И тут изба наконец замерла, а прямо передо мной со скрипом распахнулась дверь.

Первым из нее буквально вылетел с диким мявом, растопырив лапы, черный кот с ошалелыми круглыми глазами. Приземлившись, как полагается, на все четыре, кот встряхнулся, встопорщил шерсть, яростно зашипел – и прыснул куда-то в кусты.

– Кому там неймется?! – грозно грохотнуло из темного дверного проема.

В первый миг я едва с кобылы не свалилась. Потому как голос был отчетливо мужской – густой, сочный… может, и не бас вроде Ганькиного, но уж на старушечий писк никак не тянул.

Тут же, будто спохватившись, в избушке закашлялись – а затем уже дребезжащим фальцетом продолжили:

– Чаво надоть?

Когда ко мне с двух сторон успели подойти Ганька с Варварой – я и не заметила.

А только в рыжей невеличке вдруг откуда-то проснулась храбрость – девчонка выступила вперед, уперев руки в бока.

– А ты б, хозяюшка, попервой-то гостей в дом пригласила, напоила-накормила, в баньке попарила да спать уложила – а там уж и о делах можно разговоры разговаривать!

– В баньке? – с непередаваемым ошеломлением протянул голос, и в дверном проеме показалась наконец хозяйка дома. – Это тебя, что ли… в баньке попарить?

Взгляд ее остановился почему-то не на Варваре, а на мне, а в кустах скрипуче захихикали. Недалеко, стало быть, леший-то ушел.

Выглядела Яга… странно. Сгорбленная, согнутая в три погибели – а все одно макушкой едва дверной косяк не задевает. В покрывало какое-то по уши замотана, будто лютый мороз на дворе, а не лето красное. На макушке лихо, по-пиратски красный платок повязан. Из-под платка патлы седые, нечесаные, чуть не до земли свисают, да на лицо падают – так, что и не разглядишь того лица. Один нос торчит – впрочем, нос, хоть и без всяких бородавок, как положено, крючковатый. А глаза из-за волосяной завесы нет-нет да блеснут – остро, ясно.

Рука, которой Яга опиралась о косяк, тоже оказалась примечательной. Крупная такая рука, сильная. Такой бы дубину держать, а не травки в ступке толочь.

С другой стороны, все, кого я знала, описывали Ягу как жуткую старушенцию. Кто ее знает.

Но вот этими ручищами меня парить точно не надо. Спасибо, что-то не хочется.

Да и нет тут как будто баньки-то поблизости. В той избе поди одна комнатенка тесная, где и двоим не повернуться.

– Баньку, так и быть, не надо, – вздохнула я. – А в дом пустила бы ты нас, хозяюшка? Чай, устали с дороги. Да и дело к тебе есть.

Чем буду задабривать старуху, я заранее не продумывала. Мало ли что ей понадобиться может. Да и то сказать, мне-то есть что предложить, царевна я али где?

– Ну пожалуйте… гости незваные, – не особенно гостеприимно буркнула ведьма – и от порога к земле спустилась деревянная лесенка. И как старуха сама по ней туда-сюда лазает? Или ради хозяйки избушке и до земли присесть незазорно?

Стоило мне приблизиться к лесенке, как меня бесцеремонно вдруг подхватили под мышки и аккуратно отставили в сторонку.

– Ты погодь, Елена Кощеевна… вот я первый зайду, погляжу, а как увижу, что убивать нас не станут, так и вас, девоньки, позову.

Я только усмехнулась, а Варвара рядом ревниво фыркнула.

Ганька неожиданно ловко вскарабкался в избушку, а спустя пару мгновений махнул рукой из дверного проема. Следом уж и я поднялась, Игрунку на поляне оставив. Ничего, ей ноги спутывать не надо – никуда не уйдет. Следом, над моей головой, влетел ворон, а уж последней поднялась и Варвара.

И впрямь, комнатенка – что клетушка, да еще печь половину ее занимает. Оконце одно, крохотное, мутное. Притолоки низкие, Ганьке вон чуть не пополам сгибаться приходится. У стены грубо сколоченный стол, узкая скамья да пара колченогих стульев. По полкам горшки да ухваты развешаны, с потолка веники травок свисают.

Я присмотрелась – и впрямь веники. Во всяком случае, пыльные такие, будто ими тут мели.

Хотя, по избе судя, не мели в ней давно. Толстым слоем пыли было покрыто вообще все кругом, а паутиной все углы затянуты.

Ганька вдвоем с хозяйкой, почитай, всю комнатенку собой и заполнили – даром что локти в оконце не торчали. Нам с Варварой по углам пришлось ютиться. Ворон и вовсе под потолок вспорхнул – тут же стряхнув оттуда тучу пыли и паутины.

А еще за Ганькиной спиной я дверцу приметила. Странно, и куда бы она вести-то могла, если с обратной стороны избушки стена глухая была?

– Сами видите, негде мне тут гостей привечать, – сварливо сообщила хозяйка все тем же дребезжащим фальцетом.

В этот момент пол под ногами дрогнул, что-то вокруг утробно заклекотало – и всю избу тряхнуло.

Дверца за Ганькиной спиной беззвучно чуть приоткрылась, и хозяйка поспешно, оттолкнув гостя, кинулась ее закрывать. Впрочем, я-то кое-что успела увидеть…

Оглянувшись, я примостилась на один из шатких стульев. Авось не развалится.

– Выкладывайте ужо, с чем пожаловали! Нет у меня времени на вас! – продолжала старуха, плюхаясь на второй стул. Стул опасно заскрежетал.

– Яга, а Яга, – я, наклонив голову, разглядывала неопрятные космы и торчащий из них кончик носа. – Ты побриться забыла.

– Да? – хозяйка недоуменно поскребла щеку – и впрямь покрытую легкой щетиной. – Бывает… память у бабушки девичья!

Я покачала головой.

– Ты куда Ягу дел, супостат?

“Супостат”, вздохнув, стянул с головы парик вместе с платком и утер пот. Упарился поди в этаком-то наряде!

– Чего супостат-то сразу? – вопрос он задал уже своим голосом – тем самым, густым и низким. – Нету Яги. Считай, я за нее.

– То есть как – нету? – я сглотнула в ужасе. – Померла?!

Быть того не может! Не должно. Испокон века лесная ведьма здесь жила, пути-дорожки стерегла. Не могла она помереть, преемницы не оставив!

– Да какое – померла, – с досадой прицыкнул парень. – Что ей сделается!

А ведь и впрямь – парень! Молодой. Не такой здоровенный, как Ганька, но статью молодецкой тоже небо не обидело. Даже, пожалуй, и красивый – хоть нос-то и длинноват чуток, а волосы чернявые, как у меня.

И откуда только взялся тут?

– В отпуске она! Бессрочном! – мрачно сообщил парень, распрямив широкие плечи, и откинул покрывало, под которым обнаружилась обычная рубаха-вышиванка и портки с красным кушаком. – Села в ступу и усвистела! А я тут – справляйся, как хочешь!

– Да как же… – я потрясла головой. – А дочки что же – нет у нее?

– Я за нее! – еще мрачнее повторил парень.

Я открыла было рот, чтобы что-то еще сказать – и чихнула. И хозяин дома чихнул. А потом мы еще разок чихнули – уже хором. И даже, по-моему, ворон под потолком наш хор подхватил.

Я оглянулась и недоуменно моргнула. Оказывается, Ганька успел забраться на печь и ноги подобрать – чтоб не мешать. А по избе носилась Варвара с метлой – и где только откопала? – поднимая тучи пыли.

– Позапустил-то все! – бубнила она под нос. – Шагу не ступить! Вот мужики!

Да уж… хозяюшка, что тут сказать!

– Егор я, – парень протянул мне руку через стол, и я ее пожала. Точнее, честно говоря, моя-то ладошка в его лапе утонула.

– Елена, Кощеева дочь. К Яге за путеводным клубочком. А это вот Ганька и Варвара… за мной увязались.

– И Прррохоррр Грррригоррррьевич! – каркнуло из-под потолка, и я кивнула.

– Так как же так вышло-то? – протянула я, разглядывая… выходит, сына Яги. А на кого б еще она могла свою избу да узлы путей-дорожек оставить?

Батюшка-то мой не зря о наследниках печется. Тоже ни на кого другого царство оставить не может. Кровь-то не водица. Вот и Яга не может. Чужого кого и лес бы не принял, да и пути б ему не открылись. Не может в этом месте тайном, заповедном, кто иной заправлять.

– Да вот так и вышло, – парень пожал могучими плечами. – Слыхала, поди, как царь Кощей, батюшка твой, Василису, Иванову жену покрал?

Я с усмешкой кивнула. Уж кому про то слыхать, как не мне!

– Ну вот… а как бы Иван ту жену отыскал, кабы не матушка моя? Заглянул к Яге на огонек да дальше пошел… а после уж, аккурат в срок, у Яги сын родился.

– Дык… – Ганька, вытаращив глаза, аж с печи свесился. – Вроде ж говорят, Яга старухой была страшенной…

– Ага. Историю победители пишут – слыхал? – Егор чуть голову повернул. – А с победой, как ты знаешь, Иван вернулся. Чего он, по-твоему, жене должен был сказать – что его девица красы неписаной тут кормила-поила, в баньке парила?

– Хм… – я чуть приподняла брови. – Ну, вот про баньку-то можно было и умолчать, пожалуй.

– А кто б поверил?

– А что же, твоя матушка – не в обиде на него осталась? – Варвара даже мести перестала. – Отчего отпустила-то?

– А чего ей обижаться-то? Она ж сама его и… наследница ей нужна была, вот она простачка доверчивого и заманила, какой подвернулся. А там и отпустила с миром, еще и дорожку к законной супружнице указала, как просил. Правда, после какими словами только не поминала, когда вместо наследницы я родился. У колдуньи лесной – и мальчик! Отродясь такого не было. Он-то, Иван, не сказался, что царевич, Берендеев сын. Да и кто б про бродягу оборванного такое подумал? А в Берендеевом роду первенцами завсегда мальчишки рождаются, чтобы был у царства наследник. Вот и пересилила его кровь колдовскую. А Василиса, думается, после и сама докумекала, что погулял где ее суженый… когда у нее самой в законном браке с царевым сыном одна за другой семеро царевен родились. И ни одного сына!

– Да-а, – я покачала головой. Вот уж повезло Ивану! А Егор-то у нас, выходит, аж целый царевич… правда, не с той стороны одеяла.

Вот ведь как судьба-то порой шутки шутит. Вот и мой батюшка все о сыне мечтал, а родилась я. А у Яги наоборот все.

– В общем, не повезло тебе, Елена свет Кощеевна, – с деланным сочувствием вздохнул Егор. – Нету тут Яги. Придется тебе дальше в путь-дорогу идти.

– И пойду, – я кивнула. – Вот как путеводный клубочек спрядешь мне, так и пойду.

– Я спряду? – парень вытаращил глаза.

– Ну не я же, – я буднично пожала плечами. – Оставила тебя матушка на хозяйстве – тебе, стало быть, и прясть!