Ищу того, не знаю кого

6

Куда направляюсь – я-то, конечно, точно знала. Только вот нежданным да незваным спутничкам своим рассказывать не спешила. Поначалу-то все надеялась, что авось отстанут…

Ан нет. Ганька-то и впрямь богатырем оказался. Мало что сам весь день шагает себе ровно и в ус не дует. Так еще, как отчаялся Варвару уговорить вернуться, да как полюбовался на ее спотыкания – да и посадил рыжую невеличку себе на плечо. И даже не крякнул! И идет себе ровно, как шел, будто она и вовсе ничего не весит. Девчонка, конечно, сначала – в визг… а теперь сидит, вон, довольная, улыбается от уха до уха, только что ногами не болтает. Даже было песни петь затеяла – чтобы нас, мол, подбодрить.

Ну тут уж я не стерпела. Довольно того, что черная колдунья Елена Кощеевна за женихом с этакой свитой едет – так чтоб еще и под частушки?!

В общем, дернула я тихонько за перья ворона батюшкиного, а тот как подпрыгнет, как заорет! Варвара подскочила, аж чуть с Ганькиного плеча не сверзилась.

– А… чегой-то ваша ворона этак голосит? – икнула она наконец.

– Подпевает! – я невозмутимо пожала плечами. Ворон скосил на меня бешеный глаз. – и не ворона, а Прохор Григорьевич. Он у нас птица ученая и всесторонне образованная. С безупречным музыкальным слухом. Как где песню слышит – так и удержаться не может, непременно подпевать начнет.

– А-а… – протянула девчонка, сглотнув и с уважением косясь на “ученую птицу” Прохора Григорьевича. – Вон оно че…

Главное – петь больше не рисковала. И то хлеб.

Зато трещать принялась без умолку. И вопросы задавать.

– Ведьма, а ведьма!

– Елена Кощеевна!

– Ведьма Елена Кощеевна, а ведьма Елена Кощеевна! А ты теперь по всем селам станешь погреба проверять? Али в город сразу подашься? В столице, говорят, не чета нашим подполы, там женихов понадоставать можно – ух!

Я чуть поморщилась.

– К коллеге я еду. Совет держать.

– Ась? Калеке? А пошто тебе калека сдался?

– Тьфу ты, пропасть, – я сплюнула под копыта Игрунке. – Ведьму я ищу! Другую. Ту, что путями-дорожками ведает. В этом самом лесу она и обретается. На путях нехоженых, тропах неведомых, сказывают, избушка ее стоит.

– То-то я смотрю, все буераки да буераки! – добродушно вставил Ганька свой медный грошик.

Оно и верно. С торной-то дороги я давно свернула.

Варвара, однако, посмышленей Ганьки оказалась.

– Это какая-такая ведьма-то в нашем лесу… никак ты к самой Яге собралась?!

– А то ж, – я кивнула.

– Ой, го-о-ре! – заголосила рыжая. – Ой, гор-рюш-ко-о! Колдуньюшка, ты ж молодая совсем, да неужто вовсе жизнь не мила, да чтоб на такую-то смертушку лю-ту-ю-у!

Я раздраженно ковырнула в ухе. И как это Ганька, интересно, терпит? Она ж ему прямо в ухо и воет!

– Загу-у-убит жизню твою молодую! Яга людей, говорят, ест, одни косточки белые сплевывает!

– Подавится, – фыркнула я. – А коли трусишь, так вертай домой. И Ганьку с собой забирай, малахольная!

Ганька упрямо сжал зубы, выдвинув вперед подбородок, и Варвара, только глянув на него, всхлипнула и замолкла.

Я вздохнула. Вот же упрямцы на мою голову! Последняя надежда была, что хоть Яги испугаются. Ну, коли так…

Сунув два пальца в рот, я пронзительно свистнула – да так, что деревья пригнулись, а Игрунка подо мной чуть присела. Один Ганька как шел ровно, так и дальше шел. Что с него взять, с дубинушки.

– Чаво свистишь-то, блажная? Нашумели мне, белок с птицами пораспугали, через чащу ломятся, спасу от них нетуть! – кряжистый пень, выросший едва не под копытами моей кобылы, смотрел на меня подслеповато и осуждающе.

– Здрав будь, дедко леший! – я наклонила голову, обозначив поклон. Пенек, в свою очередь, прищурившись, мгновение помедлил – и пополам переломился, веткой земли коснувшись.

Лешему в его лесу почтение оказывать полагается да в пояс кланяться. А только я-то дочь Кощеева, это мне вся нечисть почтение оказывать должна. Вот и поклонились друг другу: я ему – как гостья хозяину, он мне – как госпоже.

Сделав шаг вперед, поклонился и Ганька. Только прежде ухватил рыжую покрепче под коленки одной рукой – а после и склонился, другой рукой земли коснувшись. Ну и Варвариной макушкой тоже. Девчонка от неожиданности только охнуть и успела да глаза округлить – а парень уже выпрямился, так и держа ее на плече. Варвара только руку подняла, неверяще коснувшись макушки и сняв с нее палый листок.

– Отведи-ка ты меня, хозяин, к избе Яги, – попросила со всем почтением.

Лешак, кхекнув, окинул меня взглядом.

– Ото надо оно тебе! – качнул моховой бородой неодобрительно, однако развернулся, указывая путь. – Не та нонче Яга!

– Надо, дедко, надо, – я вздохнула.

Та, не та – как будто у меня выбор есть!

Яга – не просто колдунья. Ей одной все пути-дорожки ведомы.

Скажем, в Навье царство любой, кто там рожден, всегда из Подлунного мира может пройти. Как и любая нечисть, а еще колдуны и ворожеи. А вот простому человеку просто так к нам ходу нет – либо с кем из наших пройти может, либо через избу Яги. Только она путь к реке Смородине и укажет.

Батюшка в свое время с лесной ведьмой крепко поссорился, когда она Ивану-Царевичу путь к супружнице его, Василисе, указала. Не то б и не нашел тот дороги никогда. Ну да то дела прошлые.

Всякое про Ягу болтают. Одни злой ведьмой кличут, другие – мудрой колдуньей.

А я считаю, предрассудки это все. Ну нравится женщине одной в лесу жить. И что? Я бы, может, тоже на старости лет с удовольствием в лесу поселилась. Что замуж не вышла – так кто сказал, что должна была? Если ей одной больше нравится. А люди – темные они просто. Тонкой ведьминской души не понимают.

Мне главное – путеводный клубочек у нее выпросить, чтобы прямо к моей судьбе привел. А как я иначе за одну луну суженого найду? Все ж за кого попало-то замуж не хочется.

С лешим в провожатых путь много времени не занял – не иначе, спрямил нам хозяин дорогу. А только я едва моргнуть успела – расступились деревья, а прямо перед нами поляна оказалась. На поляне – избушка. Как в сказках бают, на курьих ножках.

…Ножищах, я бы сказала. Ножищи желтые, здоровенные, со шпорами.

– Это ж сколько холодца наварить можно… – зачарованно протянула Варвара, на те ножищи пялясь.

Леший поперхнулся, а избушка переступила ногами. Как-то недобро переступила!Сама изба оказалась совсем невелика. Над коньком крыши хохолок виднеется. А перед нами – стена бревенчатая, глухая.

Я примерилась, с какой стороны обходить сруб. Тронула поводья. Умница Игрунка осторожно двинулась по поляне.

Изба, пару мгновений помедлив, вдруг вильнула… тылом – и повернулась. Снова ко мне глухой стеной.

– Эх ты, колдунья! Сказок-то не ведаешь! – снисходительно объявил вдруг Ганька. – Во как надо! Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом!

Помолчали. Избушка с места не сдвинулась.

Помолчали еще.

– Ганька, – решила я наконец сообщить очевидное, – тут со всех сторон лес. Как ей к нему задом-то повернуться?

Молодец крякнул и глубоко задумался.

– Цыпа-цыпа! – льстиво подала голос уже Варвара. – Избушечка! Красавица!

– Кхм! – кашлянул леший и указал глазами на шпоры на лапах.

– По-моему, это самец, – сообщила я Варваре, и та поперхнулась.