Баллада об Угнетателе

Глава 10 Дядин приём

Смешно, но в это посещение меня немного задело, что дом моего дядюшки был чуть не в два раза больше, богаче и респектабельнее моего. Хотя можно было бы привыкнуть, чай не в первый раз к нему наведался. Опять же у меня особняк дарёный, а не как у Антуана выстраданный годами и даже поколениями Брубеков. Но всё равно — то, что было прилично виконту, графу уже умаление достоинства. Понты? Статус, который вроде те же понты, но как бы узаконенные традицией. Это как с одеждой — все понимают, как нужно одеваться в то или иное место, когда можно прийти в шортах и футболке, а когда надо надевать камзол, ботфорты, шелковую сорочку, навешивать на себя драгоценности и оружие. Дом — та же одежда, которую носит вся семья со слугами и собаками.

Я правильно поступаю, строя себе замок, это не только и не столько фортификационное сооружение, сколько один из элементов моего герба. А герб — это важно, порой это важнее жизни, особенно в том случае, когда за твоей спиной пара десятков поколений славных предков, а впереди еще не один десяток. Хм, вот только вопрос возникает в связи с этим — каким боком мне все эти Присты и их аристократические заморочки? И кто я настоящий? Милославский, Прист или Долинол? По последнему статусу я дер Долинол с совсем свеженьким гербом без истории, по как бы отцу я дер Прист с кучей героических скелетов за своей спиной в склепе и шкафу. А если спросить моё внутреннее «я» — то потомок осевших в России польских бояр Милославских по одной линии и уральских казаков по другой. Так что с одной стороны, вроде можно и не париться по поводу «чести предков», а с другой — нельзя подвести ни одну их ветвей, ни один герб нельзя запятнать позором. Причем так, как я этот момент понимаю, а не в рамках навязанных мне стандартов. Блин, это эпоха на меня так действует со своим окружением и полным погружением в тему или понятия того юноши Дорда? И ведь никто не обещал лёгкую жизнь.

Кстати, по поводу новых вассалов и соратников, прикрывающих мне спину Антуан дер Брубек посоветовал губу особо не раскатывать — по его мнению под мою руку пойдут или голозадые юнцы, которым уж совсем ничего не светит, или авантюристы, уверенные, что у такого сюзерена как я рука не может быть тяжелая. Так что в первую очередь будут собираться желающие безнаказанно побарагозить под моими знамёнами, урвать побольше, отдать поменьше. Так что тщательнее надо смотреть на тех, кто соберется давать вассальную присягу. И те, кто уже в моих рядах не показатель, они видели меня в деле, а кое-кто вообще из плена ко мне перешёл.

Тусовка, как ей и полагается, открылась не застольем и не танцами. Дер Брубек как устроитель приёма сидел на своём троне во главе зала приёмов, а я как виновник торжества или тема вечеринки сидел справа на не очень скромном кресле, почти троне, привезенном из моего дома. А слева от хозяина дома на своём троне восседала его супруга, леди Мэлли. С ней у меня тоже, как оказалось отношения замечательные, что несложно понять — Жан и её сын тоже. Если слово «тоже» подходит к чувствам матери в отношении младшенького, несчастного и ненаследного сынульки.

Все гости в порядке прибытия оглашались всеми своими титулами, а потом подходили к нам и заверяли в своём почтении и глубочайшем уважении. Нюанс — делать это можно было только в отношении нас троих одновременно, такой порядок именных приёмов в чью-то честь. Не готов чествовать виновника торжества — не иди на приём. Пришёл — принимай правила игры, иначе нанесёшь оскорбление хозяину дома. Таким вот макаром я оказался в окружении большой кучи благородных господ, сплошь уважающих, ценящих, восхищенных мной в том числе. И все они тоже были мною уважаемы, все меня жутко порадовали своим прибытием. Что порадовало — мы с Антуаном были в одном сане, так что я не путался в градусе наклона головы, размахе условных объятий и раздвинутых в улыбке щёк. Просто повторяй за дядькой жесты и улыбки, да не грузись особо.

Блин, как же не хватает всё время Жана! Он за моей спиной был ходячим справочником по персонам, окружающим нас. Раньше даже не замечал, насколько он сильно помогал в общении с аристократами. Сейчас всё сам, голова уже пухнет от объема информации, необходимой к запоминанию. В средневековье люди прокачивали через свои мозги гораздо меньший поток информации? Ага, как же! Знание всех гербов, фамилий, иерархии, родственных связей людей, которых ты можешь встретить на своём пути — это мало? А если добавить родственников родственников? Мало учесть вес барончика, наступившего тебе на ногу, надо внести поправочный коэффициент от его отца, матери, родичей жены… а уже потом решать, стоит ли вызывать на дуэль или посетовать на собственную неуклюжесть. Это я утрирую, конечно. Оттоптанная нога всегда повод для драки. Не зря я говорил Жану, что еще ни один благородный не наступил на другого благородного случайно. Но вот понимание, с кем ты столкнулся — оно происходит именно так.

Да уж, с неформальным общением, когда ты сидишь на специальном возвышении в кресле, немного сложновато. Гости общаются, трутся друг об дружку, когда же нам можно будет спуститься в зал? Ага, оказывается, ждали последних из приглашенных. А если бы они не пришли? Ага, если бы заявились и не пришли, то потом бледно бы выглядели — опять урон чести. А еще, чем больше список приглашённых, чем дольше длится церемония оглашения гостей, тем больше солидности и почета принимающей стороне. «Понты доставляют» — какой наивный я был в самой первой жизни, когда считал понторезами всяких бизнесменов из числа бывших гопников. Теперь понимаю, они инстинктивно искали для себя правила поведения в сословном обществе, которое строили, сами того не осознавая.

Ага, а вот теперь можно встать с трона и пойти к гостям, в нашем случае даже не можно, а нужно. И если я могу шляться по любой траектории, то маршрут дер Брубека жестко определен и выверен протоколом. Сначала он подойдет к самым именитым, потом проследует вместе с ними к столам, кого-то даже под локоток поведет. А уже после этого Антуан сможет общаться с кем захочет. А я? Мне проще, еще и потому, что выше меня по рангу в зале никого. Парочка-тройка графов, а дальше виконты, бароны владетельные, бароны и шевалье безземельные… Маркизам и герцогам зазорно приходить на тусовку, устраиваемую простым графом, даже если за пультом крутейший ди-джей. Чем выше статус, тем уже сектор дозволенных телодвижений. То есть можно, но только инкогнито, назвавшись одним из карманных титулов, который огласят перед раутом. И быть готовым, что относиться будут как к вшивому барону. Шутка, все поймут, кто скрывается за титулом, все эти титулы выучили еще в «третьем классе» сразу после таблицы посадки озимых. Будут формально общаться как с бароном, а в голове держать настоящий титул. Не каждый согласится на такое временное умаление своего статуса, проще не ходить в гости к шантрапе. Тем более, что в гости на приём и не пригласит никто из нижестоящих. Если сам герцог не начнет через своих свитских проявлять инициативу.

Я не знаю, как это было в истории моего старого мира, но подозреваю, что не сильно иначе. Люди, они такие люди, что как правило выстраивают в схожих условиях почти идентичные социальные конструкции. Если кто-то очень сильный и очень яркий не влезет. Но с его смертью выверты общественного устройства обычно возвращаются в привычное русло. Камень, брошенный в пруд, неизбежно тонет, круги от него расходятся, а потом поверхность разглаживается до следующего возмущения водного пространства. Похоже, меня закинули как тот камень. Вот только зачем? Ради кругов на воде или для изменения рельефа дна? Не мог же помыслить этот сраный Демиург, что я на самом деле способен как-то всерьёз и ощутимо изменить общество.

Задумался слегка, а тут уже около меня мини-митинг образовался, надо срочно въезжать в тему:

—… поскольку никто не знает, чем это всё кончится. Ведь так?

— Позвольте! Если вы более подробно аргументируете свой посыл, я думаю, мы все сможем выработать взвешенную позицию — А что, не скажешь же уважаемому члену тусовки, что ушел в астрал, вернулся только что. Окружающие неожиданно поддержали меня одобрительным гулом.

— Всё верно, уважаемый виконт, любой может сказать, что ничего не получится. Какие ваши доказательства? — донеслось справа. Надо запоминать своих сторонников, это важное умение поддержать соратника, даже не понимающего, о чём речь.

— Что ж, извольте. У всеми нами уважаемого графа дер Долинол нет экономической опоры, ему банально не на что содержать своё немалое войско, по недоразумению еще называющееся дружиной. Всем известно, что урожаи в графстве низкие, климат неблагоприятный, других статей доходов кроме сельского хозяйства нет. Когда король отведет свои баталии от границы, просто нечем будет отражать нападение, которое непременно последует со стороны Иманта.

— Серьёзно сказано. Ваше сиятельство, вам есть что возразить на это?

— Уважаемые господа! Я бы непременно ответил весьма подробно на невысказанный вопрос насчет объема доходов моего графства… Нет, лучше промолчу, некоторые вещи лучше не произносить вслух даже в присутствии королевских сборщиках налогов.

— Ха-ха-ха! Тем более в их присутствии! Граф, но хотя бы намекните. Ведь кое-кто именно в данный момент гадает, не броситься ли в ваше графство на службу к такому молодому, но такому хваткому графу. — Говоривший, судя по его обращению ко мне, цепи на груди и выдающемуся носу, и сам граф, его слова нельзя оставлять без внимания.

— Дорогой друг, ничего, что я вас так называю? То ли с сельским хозяйством настолько всё нехорошо, то ли еще по какой причине, но я не только не продаю продукты на сторону, я начал их массово завозить. Наплыв рабочих рук в Долинол такой, что в графство идут и идут телеги с зерном, мукой, овощами. А еще караваны нанятых работников, скот, инструменты… когда я его брал, даже не представлял, что придется везти с собой абсолютно всё. Да там даже мышей не было. Только горы, речки, луга, руда, шерсть…

— О! Вы планируете торговать шерстью?

— Вот уж нет, только сукном!

— Как интересно. А с рудой что будете делать?

— Тоже перерабатывать, варить сталь. Шевалье Блез, кстати вон он стоит, обещал помочь с организацией производств и торговли. Построю порт на реке, буду торговать морем.

— Через Имант?

— И через Имант, и с Имантом. Когда там успокоятся и поймут, что повернуть течение реки вспять можно только ненадолго и ценой наводнения. От которого никто не выиграет. А не получится договориться, буду торговать через Мерсалию. Я человек бесконфликтный и сугубо мирный. Все знают.

Видимо все знали, потому что смех, зазвучавший около нас, заполнил весь зал.

— Что у вас там такое интересное обсуждают?

— Это его сиятельство граф дер Долинол рассказывает о своих мирных планах.

— Звучит как угроза.

— Что вы, граф заверяет, что бесплатно он мухи не обидит.

Меня эти разговоры вокруг моей персоны совершенно не задевали, только дурак или человек без чувства юмора будет вспыхивать от острой шутки. А на дуэль вызвать могут по любому поводу и исключительно при наличии выгоды. Шути не шути, негативная реакция вскроет идиота, которому товарищ Дарвин давно премию обещал выписать. Ну или укажет на врага. Другая мысль овладела мной — Коша! Река, протекающая по моей границе и углубленная моими стараниями перед войной, ниже по течению она тоже даже летом судоходна. Прямая, вернее почти прямая дорога к морю, пусть и через земли Иманта. Предполагаемый мной до сего дня маршрут оборота товаров может дополниться интересными вариантами торговли с заморскими странами, а не только с Имантом. Налево крупнейший торговый порт Кресс в дельте Девоны, направо вдоль побережья столица Иманта город-порт Кале. Вот кстати тоже топоним, перекликающийся с географией моей реальности. Кресс не помню, Кале помню — этот город на побережье принадлежал то Франции, то Англии, они за него воевали регулярно, пока британцев не скинули с материка. Так вот ляпнешь фигню какую, а потом сам удивляешься — как я до такого додумался! Думаю, купцы Иманта поддержат торговлю со мной, если я предложу интересные им товары. Уже сейчас назову три позиции — вино, кино и… отставить! Вино, железо, сукно. Брать у соседей всегда выгоднее, чем везти из-за моря.