Бывшие в министерстве магии. Нам ведьмак (не) нужен

…чем иметь свое собственное средство передвижения. Тем более, что экипажем можно было свободно пользоваться в личных целях. Вывеска аптекарской лавки была как дар небес. Там Адаму вместо “Последней надежды” предложили “Последний шанс” и “Крайний вариант”, потом наконец обратили внимание на опилки, сыплющиеся от сжатых до хруста челюстей и плавящуюся и темнеющую от взгляда магпластовую перегородку, будто Адам был не ведьм, а огненный, и выдали требуемое. И водички. И мятный леденец.

– Как это вас так угораздило, батенька, – посочувствовал аптекарь-травник или, как сейчас было модно говорить, фармацевт. – Налицо явная адресная привязка на конкретный объект, усиленная магией. А вы еще наверх что-то приняли… Как почти коллега, почти коллеге, – аптекарь намекал на перстень факультета природной магии Адама, что выдают всем выпускникам-магистрам, и показал свой, с чуть другой эмблемой. – Такой острый случай проще всего снять с объектом… эээ вожделения, тогда хоть нервы улягутся, но если объект вне зоны доступа – тогда как при мигрени, в темную комнату и спать. А “Надежду” кроме этой дозы больше не пейте. И никакого кофе в ближайшие несколько суток. Лучше чаю.

Травник разговаривал спокойно и ровно, как с ненормальным в маниакальной стадии, собственно, Верстен сейчас не только так выглядел, но и в какой-то степени им был. И подсказки кстати пришлись. Адам бы и сам догадался, отчего действие условно легальной “Весенней искры” в минимальной дозировке дало такой инфернальный эффект, но мыслить адекватно он сейчас точно не мог.

Адам принял купленное средство тут же. И запил. И конфеткой не побрезговал. Голова болела зверски, но хоть мозги на место встали. Как-то не так и не тем боком, судя по ощущениям в черепе, но реакция на дурные мысли изловить и… наказать “объект” сделалась в разы слабее.

Когда Фей взревновала, Верстен посчитал, что снимать комнату при наличии освободившейся квартиры абсурд и вернулся к себе. Подачу воды починили. Квартирантка съехала, оставив на столе в кухне записку с извинениями за “действия в состоянии паники” и стоимость ренты за так и не прожитый месяц.

До дома получилось добраться без приключений (вот счастье!). Сейчас быстренько изобразить отвар хотя бы от “искры”, а потом уже с прочим разбираться.

Любопытное произошло едва Адам поднялся на свой третий этаж, где с изумлением обнаружил Ингис, запирающую дверь в квартиру через одну от его собственной.

– Ингис? – удивился Адам, а рот сама собой разъехался в улыбке. – Вот так сюрприз. Вы здесь живете? Почему я раньше вас не встречал?

– Я недавно переехала, – разумно держа дистанцию от излишне общительного начальства ответила молодая женщина. – чуть меньше двух недель назад. Отсюда ближе в министерство и на мою другую работу.

– Вы подрабатываете?

Симпатичная. Очень.

– Да, вед Верстен. По выходным и несколько вечеров в неделю.

– Разве по выходным требуются услуги секретаря?

И почему он раньше не замечал, что у Ингис такие же зеленовато-серые глаза, как у Фей? Восхитительные глаза! Умопомра… Ага, опять начинается.

– У меня диплом по артефакторике.

– Что? Какой диплом?

– Бытовая магия и артефакторика, не очень престижный вуз. К тому же я почти сразу после выпуска родила нашего с Дениром первенца и не подтвердила диплом годом работы по специальности. Поэтому могу только подрабатывать. Родственник Денира – владелец мастерской, он взял меня к себе. А у вас что-то случилось? Вы выглядите нездоровым.

– Все в порядке, Ингис, идите, – Адам с трудом отвел взгляд от глаз, так похожих на глаза Фей, и поспешил к себе. Прямо в лабораторию. Его немного потряхивало от мысли о том, что могло случиться, если бы встретил Ингис без дополнительной дозы “Последней надежды”, принятой в аптекарской лавке. У Фей бы тогда точно появились все основания считать его изменником.

* * *

– Лайд, остановитесь. Я не могу делать это на ходу.

Экипаж замер.

– Зараза. Все упало.

– Давайте я подниму.

– Я сама, сидите, вы пока нащупаете… а я вот уже… почти… еще немного… да! – закатившийся под сиденье Фааля маркер, которым я помечала в планшетке проверенные адреса, наконец попался. Я поднялась с коленей секретаря, развалившегося на сиденье с умиротворенным видом, и наткнулась на две пары круглых глаз и один приоткрытый рот.

Сегодня было жарковато, пару часов назад, когда я пожаловалась на духоту, несмотря на работающее в салоне охлаждающее заклятие, Лайд убрал тент, легким движением руки превратив экипаж в кабриолет. Именно поэтому моя возня у секретарских коленок стала достоянием общественности дома, в нескольких метрах от которого мы остановились.

Общественность была представлена крашеной ведьмой, привставшей со скамейки для лучшей видимости (одна пара глаз и рот были ее) и секретаршей Адама Верстена (вторая пара глаз). Она стояла дальше. Только что вышла и потому картинку они с ведьмой с лавочки видели одинаковую. А может и слышали. Знаете, в некоторых дворах такое гулкое эхо…

Лайд значительно сокращал расстояние между объектами инспекции, срезая через дворы. Но самое вкусное было не в том, что могли подумать невольные свидетели, когда я выпрямилась, вся разрумянившаяся от усилий по добыванию полюбившегося маркера. Это был знакомый двор.

В знакомом дворе стоял знакомый дом, а в знакомом доме находилась квартира Адама, тоже мне как-то где-то не чужого. И эту ведьму я, кажется, тоже знала. Она-то уж меня точно помнила, судя по выражению лица. Но меня в данный момент заинтересовало другое. Я даже из экипажа выскочила.

– Ингис. Вот так встреча. Вы здесь живете? – режим “наивная дура” мне удавался редко, но я настырная.

Ведьма с лавочки закивала. Ее все еще круглые (видимо, от природы) глаза горели предвкушением.

– Да, магесса Мейл, – соизволила ответить Ингис.

– Вы сейчас в министерство?

– Нет.

– Очень жаль, хотела попросить вас передать веду Верстену, что он коз…

– Так он дома! – радостно встряла тетка и хрупнула закинутым в рот орешком. – Вот буквально недавно примчался! Вон экипаж его под акацией.

Мы все посмотрели. Да. Акация. Экипаж, сползший задними колесами с парковочной площадки на газон.

– Он тоже здесь живет? – удивилась Ингис. – Я и не знала.

– Ну да, ну да, – подпевала ведьма, – у вас же квартиры на одной площадке.

– И давно? – спросила я. – Живете?

– Так за день до пожара с потопом въехала, – радостно сдала секретаршу тетка и заулыбалась, настолько знакомо, что я заподозрила эту ведьму в кровном родстве со своей собственной соседкой.

– Потоп у веда Верстена был, – продолжала та, – а пожар как раз в квартире снизу. Если б вода не полилась с потолка, им бы труба. Аварийка пока доехала, там само все и потухло.

Нет, все-таки обожаю таких соседок. Это же кладезь полезной информации. И бесполезной тоже. Но пока словоохотливая мадама делилась накопленным, Ингис смылась.

Из подъезда вышли двое мальчишек, обсуждая, как поделить монетку в пять лагов на двоих, чтоб было по-честному. Я вскочила на ступеньки и придержала дверь. Благодарно кивнула тетке, а та в ответ показала сложенные рогаткой пальцы – указательный и мизинец торчат, остальные прижаты – негласный знак ведьм, практикующих шабаши со странными танцами и музыкой в стиле “старый орк”.

Примерно такой же ритм грохотал у меня внутри, когда я промчалась наверх, к квартире Адама.

* * *

Бывает, что у тебя лапки. Обычно это не мешает, но иногда – неудобно, особенно, когда нужно открыть, скажем, запертую дверь и пройти целый квартал. Но ты справляешься и с первым, и со вторым, потому что ты не обычный кот, а фамильяр, просто так обожающий хозяйку, магически привязанный к хозяину.

За первой Мракс приглядывал не только по велению второго, но и по собственному желанию. И позволял ласково называть себя Мрачик.

За двуногими всегда нужно приглядывать. Вечно у них какие-то кОтострофы. Каким боком к внезапным происшествиям коты, Мракс не очень понимал, но считал, что это у двуногих такой способ просить о помощи разумных. И когда они начинают орать: “Кар-р-раул! Котострофа!” – значит призывают на подмогу своих хранителей-фамильяров.

С хозяином было что-то не то. Он пропадал. Мракс почти перестал его слышать незадолго до полудня и это было… страшно. Нужно было срочно бежать, но дверь была заперта. Чтобы открыть, требовалось отжать рычажок замка. Прыгать не вышло. Мало того, что у него лапки, так еще и маленькие. Не слишком функционально. Вороном было бы удобнее, но Адам сам выбрал Мраксу такой вид при инициации в тринадцатый день рождения и Мракс с ним уже сжился, но иногда… Шерсть дыбом от досады.

Пришлось волоком тащить из кухни табурет. На пороге из кухни в прихожую под мойкой раздалось “жжжж”, задребезжало и оттуда выпрыгнул шар палантира. Нелогичное место, чтобы хранить артефакт дальней связи, но у всех хозяев свои странности. Мракс и не стал бы внимания обращать, но шар подкатил к самым лапам. Даже оттолкнуть пришлось. А он возьми и активируйся. Все-таки, хоть у него, Мракса, лапки, это лапки фамильяра, энергетически созвучного с его ведьмаком.

– Адам! Я тебя узнала! Ты вернулся? – говорил большой напомаженный рот. – А где Фей? Мне нужно срочно ей рассказать!

Рот говорил с придыханием и немного икая, будто его владелица только что рыдала или рыдает прямо сейчас. Мракс заинтересовался.

– Адам, ты нам родной и свой, ты обязан знать тоже! Твоя теща – падшая женщина и отвратительная мать. Но я его любила, Адам! Этого козла! И родила от него Фей, только ему не сказала. Он, конечно, потом спрашивал, когда мы случайно увиделись, а Фей было четыре, но я все равно не сказала. А теперь Элайз Копф погиб, так и не узнав, что у него была такая прекрасная дочь.

Дальше были сплошные рыдания. Мракс бы и хотел утешить ту, что родила хозяйку, но у него не было на это времени.

Наконец, табурет подтащился, замок щелкнул, дверь открылась. Мракс спрыгнул на пол, поддел лапой дверь. Та распахнулась неожиданно широко и так и осталась, зацепившись за одну из хозяйских туфель. Мракс попытался закрыть, но дверь уперлась, а время поджимало.

По доносящимся от хозяина отголоскам Мракс понял, что бежать следует в квартиру с лабораторией, не отвлекаясь на аппетитных кошечек. особенно вон на ту, что греет гладкие бока на дворовой скамейке и лукаво щурится. Он хозяина спасать, а не просто погулять вышел.