Золотая девочка

Рип

Уилла позвонила Рипу, когда тот выходил из яхт-клуба «Весло и поле». Она так рыдала, что он не мог разобрать ни слова из того, что пыталась сказать жена. Рип инстинктивно отвел трубку от уха, и его сестра Памела, которая только что разделала его под орех в теннис, застонала. Она, видимо, подумала о том же, о чем подумал он сам: у Уиллы пошла кровь.

Но жена звонила не из-за ребенка.

– Мама умерла, она умерла, ее сбила машина. Она мертва, Рип, она мертва.

За этим последовали утробные рыдания, и Рипу показалось, что его ударили ногой в живот. Виви умерла? Умерла Виви? Она вышла на пробежку, и ее сбила машина. Лео позвонил Уилле домой и разбудил ее, потом они вдвоем с Карсон заехали за ней, и все вместе рванули в больницу. Врач в реанимации сказал им, что Виви была уже мертва, когда ее привезли.

Была уже мертва? Виви? Это какая-то ошибка. Таких вещей не бывает в реальной жизни. Хотя, конечно, бывает – это происходит постоянно, каждый день.

У Рипа билась в голове одна мысль: ему нужно быть со своей женой.

Памела подвезла его в больницу, и он смог поговорить с врачом как следует. У Виви открылось внутреннее кровотечение, она получила травму головы и к приезду скорой была уже мертва.

– Смерть, скорее всего, наступила почти мгновенно, – сказал врач. – Никаких мучений.

Мучения, подумал Рип, только начинаются.

Он отвез Уиллу, Карсон и Лео домой (они не хотели уезжать, и Рипу досталась роль человека, который скажет убитым горем детям, что оставаться в больнице не имеет смысла, здесь нечего ждать; их мать умерла). До «Мани Пит» было ехать три минуты, но эти три минуты Рип запомнит на всю оставшуюся жизнь. Уилла, Лео и Карсон втроем устроились на заднем сиденье; младшие рыдали, прижимаясь к старшей сестре, а Рип наблюдал в зеркало заднего вида, как ей приходится взять на себя роль взрослой и утешать обоих, заменить им мать.

Когда они добрались до дома, Уилла повела Лео и Карсон в переднюю гостиную, и они там так и сидят до сих пор.

Приехал Деннис. На нем шорты с большими карманами, футболка с длинным рукавом с логотипом пивоварни «Сиско», повязанная на шее бандана и темные очки. Стального цвета седые волосы стоят дыбом, лицо красное, взмокшее.

Он смотрит на Рипа и спрашивает:

– Да что такое вообще произошло? Что произошло?

Рип моргает; Деннис и Виви встречались несколько лет; это был единственный бойфренд тещи с тех пор, как она разошлась с Джеем Пи. Деннис на несколько сантиметров ниже Рипа, плотный, широкоплечий, эдакий крепыш. Когда Виви начала с ним крутить, Рип не очень понимал, зачем ей это нужно. Деннис – торгаш, который отмачивает непристойные шутки; у него ярко выраженный бостонский акцент и морозилка забита подстреленной на охоте дичью. На свадьбе Рипа и Уиллы в яхт-клубе он напился и произнес длинный бессвязный тост, который гостям пришлось вытерпеть, потому что никто из вежливости не мог попросить гостя сесть.

Уилла однажды сказала про него:

– Конечно, Деннис – не мужчина маминой мечты, но именно тот, кто ей сейчас нужен. Он нравится маме. Ей нужен простой человек; она сама слишком сложная.

За последний год Рип проникся теплыми чувствами к Деннису. В январе в офисе их страховой компании накрылся обогреватель. Рип позвонил Деннису в шесть часов вечера во вторник. Тот приехал почти мгновенно и почти до двенадцати ночи чинил обогреватель. Все это время Рип провел с ним наедине, и Деннис рассказывал увлекательные истории про то, как охотился на уток на Такернаке или как в школьные годы отреставрировал «Датсун 240z», хотя тогда еще даже не умел водить.

Рип пришел домой и разбудил Уиллу только для того, чтобы сказать: «А Деннис – на самом деле классный мужик!»

– Она вышла на пробежку, и в конце Кингсли ее сбила машина, – говорит теперь Деннису Рип. – Приятель, мне так жаль. Мне ужасно… ужасно жаль.

Эти слова ощущаются странно, как будто он пережевывает хрящ.

Лицо Денниса сморщивается, он наклоняется вперед, упирается ладонями в колени и начинает втягивать в себя воздух, как будто только что совершил с дюжину забегов на короткую дистанцию. Рип хочет раствориться в воздухе. Он даже не может произнести что-нибудь вроде «Виви так тебя любила», потому что от Уиллы знает, что теща несколько недель назад рассталась с беднягой.

В эту секунду из соседней комнаты доносится голос Уиллы:

– Рип!

Он осторожно пожимает плечо Денниса и идет к жене.

– Деннис приехал, – сообщает Рип.

– Ты кому-то еще говорил?

– Только Памеле. Я попросил ее позвонить родителям.

Старшие Бонэмы отправились в круиз по Средиземному морю.

– Надо составить список, – заявляет Уилла. – Мамин литагент, редактор, агент по рекламе. Должно быть какое-то официальное заявление от лица издательства. Надо выяснить, имеется ли завещание и есть ли у кого доступ к ее банковским счетам.

– Дорогая, – увещевает Рип, – еще будет время. У тебя сейчас шок.

Уилла смотрит на него. Ее красивое лицо ничего не выражает, взгляд остекленевший.

– У меня шок.

Рипу не дает покоя какая-то мысль.

– Ты сказала своему отцу?

Уилла ахает.

Она не сказала отцу.

С расширившимися глазами она поворачивается к Карсону и Лео, которые сидят, бессильно обмякнув, на диване.

– Кто-нибудь из вас написал папе? – спрашивает Уилла. – Или позвонил?

Лео уткнул голову в колени, как пассажир падающего самолета.

– Нет, – признается он.

– Нет, – вторит Карсон. – И не буду.

– Позвонишь ему, Рип, пожалуйста? – просит Уилла. – Мы не сможем.

Рип вздыхает.

– Да, конечно.

Он целует Уиллу в лоб и идет обратно на кухню. Деннис куда-то исчез; Рипу кажется, что он подвел друга – стоило попытаться его утешить, – и решает поговорить с ним позже. А сейчас надо позвонить Джею Пи, пока тот не узнал новость от кого-то еще, пока его девушке Эми не рассказали в салоне красоты или его матери Люсинде не сообщили за обедом в саду «Весла и поля».

Рип выходит из кухни в сад и чуть не падает, споткнувшись о наполненную водой сковородку, стоящую на дорожке. На дне чернеют остатки пригоревшей еды. Рип выливает воду из посуды, несет в кухню и ставит в раковину.

Он тянет время.

Когда же снова выходит в сад, у него трясутся руки. Он звонит Джею Пи на мобильный, но тот не подходит к телефону. Оставлять голосовое сообщение было бы странно. Рип начинает размышлять. Стоит ли звонить Эми? Эми – стилист в салоне «Ар Джи Миллер». Она всегда ревновала к Виви. Наверное, начнет неискренне соболезновать, а Рипу сейчас совсем не хочется это слушать.

Он снова набирает Джея Пи, и опять никто не отвечает. Рип звонит в кафе-мороженое.

Джей Пи отвечает с первого гудка:

– «Рожок», доброе утро.

На заднем плане «Роллинг Стоунз» поют Brown Sugar.

– Джей Пи? Это Рип.

– Рип! – бодро восклицает Джей Пи.

Сейчас лето, суббота, он, наверное, готовит кафе к наплыву посетителей: проверяет запасы, делает тридцатипятилитровую бадью мороженого со вкусом брауни, которое пользуется наибольшей популярностью в «Рожке», пишет на доске, какие сегодня специальные вкусы – сорбет из нантакетской ежевики, персиковый коблер и «лимонное пирожное» с прослойкой лимонного крема и кусочками печенья. Джей Пи и не подозревает, что через секунду его жизнь изменится навсегда.

– У меня плохие новости, – начинает Рип. – Произошло несчастье.

Музыка замирает.

– С Уиллой что-то случилось?

– С Виви, – поправляет Рип. – Она… ну, она вышла на пробежку, и ее сбила машина. На Кингсли. В самом конце Кингсли.

– Что? – переспрашивает Джей Пи. – Она в порядке? Переломы есть? Виви попала в больницу?

– Она… – Рип откашливается, – Виви мертва, Джей Пи. Она умерла.

Наступает тишина.

Рипу кажется, что годы откатываются обратно. Ему было всего двенадцать лет, когда он пригласил Уиллу Куинсборо на дискотеку в честь Дня святого Валентина в «Нантакетский молодежный клуб». Родители Уиллы забрали их с дискотеки по дороге с ужина в ресторане «Фифти Сикс Юнион». Рип до сих пор помнит аромат духов Виви, который перемешивался с каким-то еще загадочным запахом. Сейчас он знает, что это было трюфельное масло от картошки фри, которую им завернули с собой. Джей Пи и Виви были моложе родителей Рипа лет на десять точно, и он помнит, какими они ему показались – свободными, веселыми и… счастливыми. Рип ходил с ними на пляж Фортис Поул, где они жарили на гриле лосося или курицу, или к ним домой смотреть футбол по воскресеньям – Виви делала острый дип из артишоков, хлеб с пеперони и орешки в специях. Вивиан садилась на ручку кресла Джея Пи, тот обвивал ее рукой за талию, и они вместе орали, болея за «Патриотов». Зажигательная пара. Рип был ими очарован.

И страшно удивился, когда два года спустя Уилла в слезах рассказала ему, что ее родители разводятся. Следующие несколько недель казалось, что земля раскололась и вся семья катится в пропасть. Карсон пошла к психологу; Уилла каждую свободную минуту проводила в доме Рипа, хотя там было холодно, как в музее; а восьмилетний Лео занялся тем, что кружил по острову на своем велосипеде в компании Круза Де Сантиса, совершая мелкие преступления вроде воровства леденцов из миски в химчистке.

Джей Пи откашливается.

– Где мои дети? – произносит он агрессивно, как будто подозревает, что Рип держит их в заложниках.

– Они здесь, в доме.

– Я могу с ними поговорить?

– Э-э-э… они сейчас очень расстроены.

– Почему ты мне звонишь? – спрашивает Джей Пи. – Почему никто из них… – голос у него срывается, – не позвонил?

– Они в ужасном состоянии, Джей Пи, – напоминает Рип.

Он расправляет плечи и вспоминает, что ему уже не двенадцать. Рип – взрослый мужчина. В страховой компании он занимается сложными случаями, и эта работа ему подходит, потому что ничто не может его смутить. У вас замерзли трубы, а потом взорвались, и второй этаж залило так, что он провалился на первый? Вам в крышу ударила молния? Вы разбили в хлам новый «Ренджровер» по дороге из автосалона? Вы влетели на яхте в причал, и теперь у вас в корпусе трехметровая дыра?

«Без проблем, давайте писать заявку, – говорит Рип каждый день с утра до вечера. – Мы всё починим».

– Они слишком расстроены и не смогли тебе позвонить. У всех троих шок. Уилла попросила меня тебе сообщить.

– Да, понятно, – говорит Джей Пи, – спасибо, – и вешает трубку.