Пропавшие наши сердца

Который час? – спрашивает Маргарет.

Почти четыре.

Я думала, мы договорились на завтра, на утро.

Герцогиня, расстегнув плащ, выпрастывает из рукава руку, другую. Окидывает взглядом стол, заваленный обрезками проволоки, крышечками, блестящими кругляшами-батарейками, и спрашивает:

Значит, не передумала?

Маргарет каменеет. Нет, конечно, отвечает она.

Взгляд Герцогини скользит по комнате, словно луч фонарика, выхватывая то, на что Чиж не обращал внимания. Переполненную мусорку в углу, жирную миску из-под вчерашней лапши на полу возле ног Чижа. Самого Чижа – он три дня не менял одежды, грязные нечесаные волосы лезут в глаза.

Я думала, все могло измениться, говорит она. Раз уж… И указывает взглядом на Чижа.

Ничего не изменилось, сердито отвечает Маргарет.

Герцогиня бросает плащ на спинку кресла. Движения ее, как всегда, порывисты, она словно корабль на всех парусах: будто что-то ее подгоняет навстречу цели. Она подсаживается к Маргарет, на подлокотник дивана.

Еще не поздно передумать, говорит она.

Маргарет поднимает с подставки паяльник, касается влажной губкой кончика. Паяльник чуть слышно, обиженно шипит.

Не во мне одной дело, отвечает Маргарет. Сама понимаешь.

Под кончиком паяльника плавится капля металла, вспыхивает серебром, затем тускнеет. В глазах у мамы искорки, точно блики на воде, – дрожат, будто ей трудно сосредоточить взгляд.

Надо, объясняет она. Я им слово дала. Я в долгу перед… Она колеблется. Я обязана.

Герцогиня кладет свою ладонь поверх ее, и в этом жесте Чиж видит нежность, привязанность.

Поймав взгляд Маргарет, Герцогиня вздыхает – вздох смирения, а не согласия. Завтра с утра приеду, заберу Чижа, говорит она.

Чиж вскидывает голову: заберете меня? Куда?

Повидать Сэди, бодро отвечает Маргарет. Доми вас отвезет за город, всего на денек, пока я – она обводит жестом стол – доделываю.

В красивое место, добавляет Доми. Думаю, вам понравится.

Зачем? – В голосе Чижа тревога, сомнение.

Мама, отложив паяльник, тянется к Чижу через стол, берет за руку.

Мне кое-что нужно доделать. А пока ты здесь, я не могу. Доми тебя отвезет к Сэди, а потом мы вместе за вами заедем. Веришь мне?

Чиж сомневается. На столе лежит паяльник, над ним вьется тонкая струйка дыма. Жарко пахнет металлом и канифолью. Чиж смотрит на маму – руки у нее загрубели, но в прикосновении чувствуются прежняя сила, тепло и ласка. Те же самые руки помогали пробиваться росткам на грядке, бережно снимали с его футболки гусеницу и сажали в траву. Почти не задумываясь, они соединяют руки, ладонь к ладони, палец к пальцу, – этим жестом они всегда скрепляли обещания. Теперь ладонь его размером почти с ее ладонь. Чиж смотрит в ее глаза – бездонные темные омуты – и наконец видит ее. Маму, прежнюю.

Ладно, отвечает Чиж, и мама, прикрыв глаза, вздыхает.

Завтра с утра, говорит она, обращаясь к Доми. Скажем, в десять. Заедешь за ним.

Открыв глаза, она выпускает его руку и обжимает свободные концы проводов.

Времени в обрез, говорит она. А успеть надо много.