Группа крови на рукаве

— Заебись метод, — улыбнулся Иван. — Анекдот по этому поводу вспомнил: “Поручик, как вы среди прекрасного пола находите девственниц? — Элементарно! Методом тыка!”.

Я хохотнул, а Чунг и Лиен лишь непонимающе хлопали глазами. Умом Россию не понять…

Погрузили нехитрый скарб, оружие и забрались на плот сами. Последним пришлось запрыгивать мне. Толкал конструкцию подальше от берега. Чунг как-то самоустранился от этой работы. Опасливо поглядывая на воду, забрался на плот, первым делом примастрячил на носу пулемет.

— Ты что, брат? — спросил я его упершись шестом в илистое дно. — Плавать не умеешь?

— Умею, — нахмурился тот. — Но не люблю…

Странно… Что за фобия такая? Но ковырять дальше не стал. Может травма детства, или пытали его в воде?..

Мы с Чунгом встали по бокам и тыкали дно шестами. Лиен расположилась на ”корме” и подруливала широкой лопастью топляка, похожего на весло, что посчастливилось найти на косе.

— Ну, вот! — я вытер пот со лба, вечернее солнце до сих пор жарило. — Другое дело… И мошек меньше, хотя на воде пожарче будет.

Настроение приподнялось, тыкать шестом — не кули ворочать. Полегче гораздо. Хотелось даже песню запеть: “Вниз по Волге-Реке”.

Только не Волга это вовсе, и страна чужая. Занесло так занесло. Даже год не мой… Но вешать нос не собирался. Прорвемся. Не дурнее паровоза. Если уж в Чеченскую выжил и девяностые в детдоме провел, то что мне вьетнамская война? Очередное приключение?

Вертел я эти приключения. Сюда я не просился… Как такое вообще возможно? Даже времени поразмыслить над этим не было. Шутка мироздания, мать его? Не просто же так сюда попал? Если звезды зажигают, значит, — это кому-нибудь нужно…

Жил себе спокойно, все как у всех: гастрит, на ужин пельмени, в выходные пивко. Все просто и понятно. А здесь? Не знаешь, что будет через час. А на завтрашний день, вообще надежды нет. И планы на жизнь незамысловаты — просто не сдохнуть…

Джунгли чуть стиснули реку, русло сузилось, виляя, пробиралось под нависшими кронами. Ингода ветки задевали головы и плечи. Приходилось пригибаться. С моим ростом Гулливера приходилось особенно не сладко. Компактный Чунг и тут меня обставил. Ему достаточно было лишь пошире расставить кривые ножки и согнуть их немного в коленях. А я каждый раз тихо матерился и сгибался в три погибели, когда в очередной раз проплывали под нависшей зеленкой.

— Осторожно! — вдруг закричал Чунг и замахнулся на меня шестом.

Рефлекторно я успел поставить блок, но шест просвистел рядом с ухом и врезался в ветки, что нависли у меня над головой.

На мои плечи посыпался десант из сбитых листочков. В воду что-то плюхнулось потяжелее чем листик, не успел разглядеть.

— Ты что творишь, мать твою! — прикрикнул я на Чунга. — Чуть по голове мне не заехал! Напугал, скотина такая!

— Змея укусит плохо будет. Судороги, смерть… — невозмутимо проговорил вьетнамец.

— Какая нахер змея на плоту?

— Не на плоту, а на дереве.

Чунг ткнул шестом куда-то в бок. Я оглянулся и похолодел. В воде извивалось мерзкое чешуйчатое тело с красными пятнышками на голове. Эта тварь висела на дереве, прямо надо мной. Если бы не Чунг, по-любому бы куснула. Не из пакости, так из страха. Напоролась бы моя бедная головушка на нее и все… От таких мыслей по спине побежали мурашки. Огромные такие, размером с жука.

— Ты это… — миролюбиво проговорил я. — Извини, если что… Не врубился я сразу, не понял почему меня оглоблей приложить хотел.

— Бывает, — кивнул Чунг. — Только смотри по сторонам чаще. Змеи на ветках сидеть могут. Там они птиц ловят.

— Тьфу ты! Что за страна такая?! — плюнул я. — Змеи по деревьям лазят!

Вечерело. Сумерки сгущались быстро. Будто куда-то торопились. Вымотался я — не сказать как. Пора нам становиться на ночлег…

Бабка покопалась в американском барахле, нашла коробку с крючками. Ловко наловила пару рыбин, чью видовую принадлежность я затруднился определить — чай тропики, не Волга-матушка. Мы обмазали водоплавающих глиной и запекли в углях. Объединение!

Только собрался придавить часиков пять до своей смены, как меня отозвал в сторону Ваня. ГРУшник уже начал потихоньку ходить, чудо-снадобье творило чудеса.

— Давай, колись, телись…

— Ты о чем?

— Сам знаешь о чем!

— Иди ты в жопу к кайману со своей политикой. Не буду я на ночь про это

— Будешь!

А ведь не отстанет!

— Ладно, спрашивай

— В каком году развалился СССР и почему?

— В 91-м. В 85-м кажется к власти придет пятнистый иуда — Горбачев.

— Не слышал про такого.

— Со Ставрополья. Первый секретарь. Перетянут его в Москву. Как же… Молодой, сука, инициативный. Говорит не по бумажке.

— И что?

— К этому времени в Союзе уже будет не все гладко. Бунты на окраинах, дефицит жратвы. Народ так подустал прилично от партократов. Плюс цены на жижу упадут — я вспомнил документальный фильм, что смотрел на Ютьюбе про развал СССР — Без дорогой нефти, да еще с заносом бабла всяким неграм и прочим ебучим арабам — бюджет пошел по пизде. А да, еще в Афган залезем неудачно — типа на военную операцию, быстро власть поменять. Останемся нам на 10 лет — бойня будет, будь здоров! Может еще и застанешь. Тебе сколько сейчас?

— Сорок

— О, погодок!

— Ладно, продолжай

— Не знаю, что еще рассказать. Ну заклятые враги постараются, да. Всяких агентов влияния продвинут во власть.

— Кто именно?! — Ваня жестко так посмотрел на меня — Имена, фамилии, явки!

— А я пасу?! Я тебе что, историк? Ваш Леня досидит до 84-го. Уже такой, еле живой мумией. После него будет парад катафалков — Андропов на год, помер. Еще на полгода или около того… как его, на Ч… Черненко! Тоже отмучился. И все, добро пожаловать, Михаил Сергеевич.

— Кто это?

— Да говорю тебе, Горбачев!

— Понял, понял — Иван задумался — И что дальше?

— Была ядерная авария в Чернобыле, потом сильное землетрясение в Армении. Ну и перенапряглась страна. Пошли брожения, парады суверенитетов. Республики мигом откололись. Прибалты и хохлы сбежали первыми. Остальные тоже. Дальше пошло поехало. Россия — угнетатель соседних народов, одно зло от нас… Повоевали и с чеченами, что хотели свалить — всем можно, а нам нельзя? — и с грузинами. Те, хотели себе обратно Абхазию и Южную Осетию. Когда я тут очутился — пошла война с Украиной.

— Пиздец!

— Ага. Полный.

***

С рассветом двинулись дальше. Не хотелось терять ни минуту. Чем дальше уйдем в сторону дружественного севера, тем больше шансов, что в наших задницах останется лишь одна дырка.

Утренняя дымка ползла по реке молочными клубами. Лес ожил и верещал разноголосьем пестрых птиц. Пара попугаев, сидя на каком-то “баобабе”, дралась так, что перья красные летели. Вроде одного вида птахи, а хвощутся как с коршуном. Вот так и вьетнамцы. Север и юг. Народ один, а колошматят друг друга почище попугаев. Самые страшные войны — они гражданские, между своими. Россия тоже через это прошла.

— Если все нормально будет, — поскреб изрядно отросшую щетину с проседью Иван, разглядывая карту. — То через пару дней будем на территории партизан. Найдем отряд, думаю, они нам помогут до своих добраться.

— Свои это хорошо, — я придвинулся к Ивану и понизил голос, чтобы никто нас не слышал. — Но ты же помнишь, что я не совсем свой. Боюсь свои меня первым к стенке поставят. Ты бы сам на их месте так сделал.

— Согласен, —кивнул Иван. — Будем думать, как тебя легализовать… Главное добраться живыми, а там видно будет. Есть у меня одна мыслишка, но боюсь она тебе не очень понравится…

— Говори, — насторожился я.

Но полковник не успел ответить. Неожиданно до нас донесся звук мотора. Прямо из-за поворота к нам вырулил катер. Твою мать!

— Шухер! — заорал я, хватаясь за винтовку.

Чунг упал на бревна вцепившись в приготовленный пулемет.

Катер, больше напоминавший неповоротливый деревянный баркас с навесом из пальмовых листьев на палубе, мчал к нам на всех парах.

— Почему мы раньше его не услышали? — спросил я Чунга. — Звук по воде далеко разлетается!

— Не знаю, — ответил Чунг, направляя ствол М60 на судно. — Наверное, на якоре стоял, только сейчас завелся.

Катер раньше явно был рыбацкой посудиной. Сейчас на нем развевался южновьетнамский флаг — ярко-желтое полотнище с тремя продольными красными полосками. На носу примостился тяжелый станковый пулемет. На палубе забегали вьетнамцы в зеленой форме без всяких знаков различий. Хрен поймешь, кто из них, кто и что за войска. Такая “привычка”, носить форму без знаков, выработалась ещё со времен войны с французами и осложнила работу снайперов, выбивавших офицерский состав.

— Тра-та-та! — пулемет Чунга скосил пару бойцов, пытавшихся развернуть ствол на носу катера в нашу сторону.

— Не подпускайте их к пулемету! — заорал Иван, приподнявшись на локте и вытянув шею. Иначе нам пиздец!

Я схватил М16 и встал на колено. Блять! Катер уже близко и волны раскачивают плот. Стрелять неудобно.

Нажал на спуск в режиме длинной очереди! За несколько секунд выпустил боезапас в восемнадцать патронов — до полного комплекта рожки не снаряжали, привередливую эмку могло клинануть.

— Тащи рюкзак с патронами! — заорал я Лиен, вставляя запасной магазин, который был в кармане разгрузки.

— Нун гти нан бан нгой?

Ах ты, черт. Она же не понимает по-русски. Я ткнул пальцем в кучу с вещами, показал на гильзы под ногами. Девушка кинулась к вороху вещей и ловко выудила оттуда нужный мешок с лямками. Я в это время продолжил поливать пулями палубу.

Солдаты не ожидали напороться на такой шквал огня, залегли и расползлись по “щелям”. На реке на своей территории они чувствовали себя хозяевами и не были готовы к встрече с вооруженным плотом. Пока схватились за оружие, мы с Чунгом успели положить человек десять, это больше половины.

Но один гаденыш все-таки дополз-таки до пулемета. Я видел, как он взял наш утлый плотик на прицел. Ну пиздец! Прощай жизнь! Промелькнула мысль...