На исходе лета

❦

Ночью был пронизывающий холод. К рассвету подморозило, и только слышно было, как на высоких деревьях хлопают крыльями грачи. Когда начало светать, одинокий крот увидел трех приближающихся путников. Он был кругленьким и веселым, этот крот. Наморщив лоб, он дул на лапы, чтобы согреть их, приговаривая: «Ну и мороз!» Однако он умел позаботиться о себе и потому уютно устроился в теплом гнездышке, которое наскоро соорудил из моха и листьев.

Наблюдая за тремя кротами, он сказал себе: «Да, пора!» Потом вылез из своего гнезда, отряхнул сухие листья и, выйдя из тени на свет, стал ждать, чтобы его заметили.

Самый крупный из троих, который действительно был огромным и походил на гвардейца, не внушал ему доверия, но все же крот смело обратился к ним:

— Доброе утро! Ты Букрам?

Букрам подошел поближе, озираясь направо и налево на случай ловушек, и сказал:

— Да.

— Тогда твои друзья, должно быть, Сликит и Бичен из Данктонского Леса.

Те двое встали рядом с Букрамом, с недоумением глядя на незнакомца.

— Поразительно, — сказал он. — Абсолютно поразительно. Я встречал в своей жизни несколько необычных кротов, но… нет, у меня просто нет слов.

Он смотрел на них с сияющей улыбкой.

— Кто ты такой? — спросил Букрам.

— Друг друга. Мое имя Табни, а его Мэйуид. И он тоже поразительный крот.

При этих словах все вздохнули с облегчением. Бичен усмехнулся, Сликит смахнула слезу, а Букрам задал еще один вопрос:

— Где он?

— Недалеко, не слишком далеко. Тут есть гвардейцы, вот почему я пришел в этот ужасный лес вместе с несколькими кротами. Он расставил нас по местам и попросил смотреть в оба. Он очень забавный, ваш друг Мэйуид. «Смотрите в оба и расслабьтесь, да, да, да!» Расслабиться! Обычно я так и делаю. Кроты из Баблока не очень-то любят напрягаться. Так вот, Мэйуид объявился, осмотрелся, сказал, что наша система как раз то, что он искал всю жизнь, и не возражаем ли мы, если три крота немного поживут здесь, только это большой секрет, и, пожалуйста, не волнуйтесь. Он сказал, что когда кому-нибудь из нас выпадет несомненная честь (именно так он и выразился) найти вас, то нужно привести к нему, и он сам проводит вас в Баблок.

— Ну, раз так распорядился Мэйуид, лучше тебе это сделать! — со смехом сказал Бичен. — Ив любом случае, думаю, ему не терпится снова увидеть свою подругу.

Табни с почтительным удивлением взглянул на Сликит. Потом внезапно смутился, подумав, что такую элегантную пожилую кротиху не следует заставлять ждать ни одной минуты.

— О! Понятно! Я не знал, что госпожа приходится Мэйуиду… э… супругой! Ну что же, конечно, да, да, пожалуйста… он захочет как можно скорее увидеться с вами, так что, пожалуйста, следуйте за мной.

Табни повернулся и, переваливаясь на ходу, повел их вперед. Сликит и Бичен, переглянувшись с добродушной усмешкой, последовали за ним, а Букрам замыкал шествие.

Они пошли окольным путем, захватив с собой трех кротов, которым тоже было поручено караулить. Миновав небольшой подземный переход, они остановились.

— Где он? — спросила Сликит.

— Гибкая Сликит, любимая, взгляни вверх и ты увидишь своего друга!

Подняв голову, они действительно увидели Мэйуида, который, радостно осклабившись, смотрел на них с вершины у перехода. Скатившись вниз, он объяснил, что давно поджидает их.

— Мечты сбываются! — сказал он после того, как встал на все четыре лапы, отряхнулся и поздоровался со Сликит, нежно обняв ее. — Я нашел место, где мы сможем отдохнуть! В твоей позе я вижу унылую томность, храбрый Бичен! Она пройдет в Баблоке. Твое чело нахмурено, удивительная Сликит? В Баблоке это тоже пройдет. Меньше чем за день мы доберемся в такое место, о котором крот может мечтать всю жизнь.

— Пойдем же, Мэйуид, — сказал Бичен, и в голосе его послышалось нетерпение.

— Да, да, я вижу, что у вас усталый вид, мой удрученный господин, и не стану больше медлить! — Повернувшись к одному из баблокских кротов, он сказал: — Мой вновь обретенный друг, пойди и скажи остальным дозорным, что те, кого мы ждали, уже пришли. Мы пойдем вперед. Итак, все в путь! Дородный Табни, веди нас!

Дорога в основном проходила через поля и вересковые пустоши, и земля подмерзла. Они шли на запад, направляясь в большую долину реки Темзы.

С самого начала было ясно, что Бичен не расположен говорить, да и вообще он неохотно шел с ними. Он постоянно останавливался и окидывал взглядом большую туманную долину внизу.

Его поведение было полной противоположностью настроению других. Теперь, когда перед ними появилась перспектива отдохнуть в спокойном месте, они, казалось, вновь обрели силы и бодрость. Мэйуид и Сликит весело болтали о пустяках, словно опять стали молодыми. Оказалось, что у Букрама есть о чем поговорить с Табни, и поэтому все не сразу заметили, что Бичен совсем на себя не похож.

Он остановился. Сликит вернулась к нему и, к своему удивлению, обнаружила, что у Бичена слезы на глазах и он выглядит совсем юным и измученным. Вся компания остановилась, когда Сликит заговорила с Биченом. О чем он беседовал с ней, мы можем только догадываться, — об ощущении, что он больше не с ними, о странном беспокойстве, о желании побыть одному. И… о той, которую он на такой короткий миг увидел в Хэнвуде, о той, к которой должен вернуться, о той, чей взгляд не в силах забыть. Та, которую он собирается найти, да, вот именно — сейчас!

Вся поза его выражала решимость тотчас же отправиться назад, вверх по склону.

— Бичен… — начала Сликит, проявляя верх понимания и деликатности. Но что бы она ни говорила, это не оказывало никакого действия. Он увидел ее, солдаты за ней гнались, она была в опасности, он должен ее найти. И он пойдет один.

— Она была не просто кротом, не так ли? — сказала Сликит.

— Я не знаю, кем она была, — с несчастным видом ответил Бичен. — Она показалась мне целым кротовьим миром. Я хочу… это смешно. Простите…

Крот Камня ведет себя как… как молодой крот. Да он ведь действительно молодой крот! «Прежде всего он крот», — сказал Триффан, и теперь они в этом убедились. Словно после долгого испытания, когда ему надо было для всех быть Кротом Камня, теперь Бичен хотел быть «всего лишь кротом».

Естественно, все они, и в первую очередь Букрам, были против того, чтобы Бичен пошел один.

— Кротиха? — шепотом спросил Мэйуид у Сликит, и та кивнула.

— Тогда удачи храбрейшему. Я, его друг Мэйуид, влюбился в эту вот нежную Сликит в мгновение ока! Ступай и найди ее! Приведи ее к нам! Мы предостережем ее, но дадим свое благословение! Что касается опасности, то она, конечно, есть, ужасная опасность. Но если бы не безумства молодости, мир никогда бы не менялся. Да здравствует опасность! Вспомните, что смиреннейший из кротов лично обучал Бичена искать дорогу, когда тот еще был детенышем, и вы поймете, что он готов к любым испытаниям. Иногда кроту нужно побыть в одиночестве. Приключения! Опасность! Риск! Это заставляет кровь быстрее бежать по жилам! И если в конце ждет настоящая любовь, то какую историю мы будем потом рассказывать! Мы, степенные старцы, удалимся в прелестный Баблок и в уюте и безопасности возблагодарим Камень, что больше не подвержены приступам безумия, заставляющим крота, в других отношениях вполне здравомыслящего, нестись куда-то в поисках самого неуловимого и непостоянного, что украшает солнечные тропинки кротовьего мира, — своей любимой, или, что еще хуже, подвергаться преследованиям со стороны самого свирепого монстра, какого только можно встретить, — кротихи, влюбленной в него. Но смиреннейший намеренно шутит и говорит всем и каждому: оставьте Бичена в покое, пусть делает что хочет, все равно с ним не будет сладу. А когда он снова придет в себя, с ним опять-таки не будет сладу. Так уж устроена эта удивительная жизнь. Итак, в Баблок, а он нас потом догонит — все время под гору! Ха-ха!

Закончив свой романтический полет фантазии, Мэйуид объяснил Бичену кратчайший путь в Баблок.

— А теперь я посмотрю, как вы уходите, — сказал Бичен, чувствуя себя намного лучше после беседы с друзьями. Он остался стоять, а остальные не очень-то охотно, несмотря на слова Мэйуида, с ворчанием стали спускаться по склону.

— Не нравится мне, что мы покидаем его, — не мог не сказать бедный Букрам. — Он спас мне жизнь.

— Добросердечный и заблуждающийся крот, — обратился к нему Мэйуид, — вполне возможно, что спас, но, если бы ты удержал его здесь, он сделал бы твою жизнь невыносимой.

Они оглянулись, чтобы помахать на прощание, но там, где стоял Бичен, уже никого не было. Он ушел.