На исходе лета

Глава двадцать третья

Через два дня Уорт, элдрен из мрачного Кумнора, поняла, что Бичен, который — она теперь была уверена — и есть столь давно предвещаемый Крот Камня, умудрился от нее ускользнуть.

Убедившись в этом, она отдала гвардейцам приказ оставаться в Кумноре и ни в коем случае не покидать его до ее возвращения. На вопрос, куда она отправляется, Уорт ответила загадочно:

— Меня поведет Слово.

Впрочем, таинственность вообще стала здесь теперь основой. В таинственности, как любила говорить Уорт, кроется их сила, и такова воля Слова, чтобы участь кумнорских кротов еще какое-то время оставалась покрытой мраком.

Очевидно, утверждали наиболее преданные приверженцы в Кумнорском Чоли-Энде, Слово просто недовольно ими: ведь представилась редкая, единственная быть может, возможность схватить этого Бичена, который мог оказаться Кротом Камня, — «который, без всякого сомнения, и есть Крот Камня», вставляла Уорт, — а Слово воспрепятствовало этому.

— Слово испытывает силу нашего духа и показывает нам, как мы тщеславны, — выговаривала им элдрен Уорт. — Неужели вы не понимаете значения того, что Крот Камня не был пойман? Давайте же с благодарностью примем случившееся и извлечем подобающий урок из этого провала.

Так всепоглощающа и крепка была вера в Слово у этой печально известной элдрен, что все, что бы ни случилось с ней самой или с каким-нибудь истово верующим в Слово кротом, всегда воспринималось как знамение, предначертание или наглядное доказательство провидения. И чем страшнее было несчастье, тем большим проявлением милости представлялось это изуродованному, извращенному верой уму. Их могла поразить чума — что ж, улыбайтесь, примите это как испытание, как возмездие, которое посылает Слово слабым духом кротам; за чрезмерное рвение Вайр изгнал Уорт и ее близких друзей из Файфилда в Кумнор — улыбайтесь, ибо это Слово бросило нас во тьму, дабы еще сильнее очистить нашу веру, поскольку близок тот суровый и прекрасный час, когда мы станем когтями Слова на его последнем судилище. И так далее. Опасное безумие.

Какие бы препятствия ни встречались на ее пути, Уорт стойко переносила их, оборачивала в свою пользу и черпала в них силу. Пока ее всепоглощающая вера вроде бы не принесла ей добра, но подобные ей кротихи не склонны отступать, а Уорт меньше чем кто-либо. Она чувствовала: настал решительный момент, он оправдает все, что было с ней раньше, и верила — надо только правильно действовать. И Слово направит ее на путь, который приведет к уготованному ей великому предназначению. Неудивительно поэтому, что неудачу с поимкой Крота Камня она представляла как успех.

Как всегда в такие моменты, она обратилась к Слову в молитве:

— Святое Слово, мать души моей и отец тела моего, очисти меня от сомнений, от отчаяния, от печали, смой с меня пыль и мерзость заразы и соблазна, что несет с собой Камень. Святое Слово, мать моя и отец мой, направь меня!

Она выговаривала слова быстро, с неистовой страстностью, и они вызывали слезы на глазах слушавших.

— Покарай врагов моих страданиями и смертью, ибо они твои враги, о Слово. Научи меня узнавать твою волю и помоги когтям моим карать тех, чье невежество оскорбляет великую красоту твою и чье упорство в следовании Камню угрожает твоему великому покою!

Замолчав, она уставилась на приспешников и стоявших вокруг. Здесь собрались разные кроты: фанатики вроде нее самой, самцы и самки, и жестокие, преданные Слову приверженцы, и гвардейцы, изгнанные из более умеренных систем и теперь угнездившиеся в Кумноре, как червяки в гнилом плоде.

Уж что-что, а как повести за собой таких кротов — элдрен Уорт знала. Она внедрила дисциплину и привила им веру, что скоро можно будет открыто идти вперед и, как верным слугам Слова, вершить его волю среди всех остальных. Она потворствовала их бесстыдной убежденности в своей правоте и в заблуждениях остальных. И с тех пор как Вайр лишил ее должности файфилдской элдрен, Уорт потихоньку узаконила в Кумноре свою свору неудачников, садистов, выродков и маньяков, ярким образцом коих являлась сама. Ее верой было послушание Слову. Непослушание являлось отступничеством. Крот, преступивший веру, больше не был кротом, с ним можно было сделать что угодно. Она сама решала, что считать отступничеством. Поскольку Уорт следовала Слову и являлась его верным представителем, уже само сомнение она считала отступничеством. Таким замкнутым кругом оборачивалось гармоничное зло в сознании Уорт.

На самом же деле у Уорт был свой злой гений. Она первая догадалась, что Бичен — это и есть Крот Камня. Она первая поняла, что если настойчивые слухи о том, что он находится в Данктонском Лесу, — правда, то крайне важно, кто из кротов охраняет данктонский подземный переход, и очень долго убеждала в этом Вайра, но тот пропускал ее слова мимо ушей. И это делало его самого подозрительным в ее извращенном понимании. Она настолько верила в значительность Данктона в деле Крота Камня, что в сентябре, не спросив разрешения у Вайра, послала несколько собственных гвардейцев «укрепить» патрули в данктонском подземном переходе.

Но этот подземный переход был также ключевым пунктом на пути между севером и югом, благодаря чему через своих удачно расставленных гвардейцев Уорт узнала, когда туда впервые пришел Люцернов сидим. К тому же отличие ее гвардейцев от прочих, более беспечных, очень понравилось сидиму, и он замолвил за них словечко. Новых охранников набирали теперь уже из Кумнора. Сидим и не заметил, как к концу сентября подземный переход уже полностью контролировался Уорт.

Поэтому тройку во главе с Тенором направили в Кумнор именно кроты Уорт. Решение о понижении элдрен настроило членов тройки против Вайра, потому что Уорт хорошо приняла их, говорила языком исполненным рвения и веры, который был так мил их сердцам. От них она первой узнала, что Люцерн щедро наградит того, кто раньше всех доставит ему сведения о Кроте Камня. Ее смутило их желание побеседовать с камне-поклонниками, но утешило, что они намерены сделать это в Файфилде и потому ее влиянию ничто не угрожает.

Уорт была достаточно проницательна, чтобы понять значение полученных сведений, и достаточно хитра, чтобы этого не показать. Очень может быть, решила она, что опытный и умный Тенор скоро выяснит истину — кто такой этот Каменный придурок, а потому рискнула вернуться в Файфилд и поскорее убить Тенора, а заодно и Смок, тамошнюю элдрен, — представив все это делом последователей Камня.

Уорт оправдывала себя тем, что Слово оскорблено провалом Тенора в поимке Бичена, само присутствие которого в Файфилде было вызовом Слову. На самом же деле со смертью Тенора ей самой легче будет получить награду за поимку Крота Камня.

Из ее молитв явствует, что поведала приближенным Уорт о своих намерениях:

— Слово ведет меня, Слово говорит мне, что наше терпение будет вознаграждено, что грядет наш час. Я вверяю свою жизнь Слову. Я отправляюсь в дальний Кэннок и буду просить там Люцерна, отца нашего в кротовьем мире, нашего возлюбленного будущего Господина Слова, о безотлагательной помощи. Он даст мне полномочия действовать против Крота Камня должным образом. Разве это не растленный Данктон породил отступника? Он! Разве не должно за это Слово покарать Данктон, как оно покарало Священные Норы Аффингтона? Должно, и так будет! Такова великая задача Кум-нора, и этим он навеки войдет в историю. Ваша элдрен вернется и поведет вас и всех, кого соберем, на Данктонский Лес.

— Но, элдрен, это место заброшено, там полно заразы!

— Крот, ты прав — только такое место и могло породить зло, называемое Биченом! Но не беспокойтесь, Слово поведет нас и защитит от болезней.

Затем она распорядилась, чтобы до ее возвращения все вели себя тихо и неприметно, и, завершив приготовления, все еще не до конца понятая, не оцененная по заслугам, элдрен Уорт вместе с двумя приближенными отправилась на север, в Кэннок, чтобы исполнить свое зловещее предназначение.