Александра

Я удивлённо смотрела на Василия. Разговора о том, что я буду награждена не было. А тут на тебе. Да я вообще не рассчитывала на какую-либо награду, ибо сама подавала списки и дьяки, под моим руководством, заполняли наградные грамоты. Носила их на подпись Государю.

Дьяк Мефодий, свернул грамоту, Василий подошёл ко мне, нацепил орден мне на грудь. Потом вручил грамоту.

— Носи, Александра. Ты заслужила. Кто, как не ты достойна его. А денежное вознаграждение тебя ждёт в казне. В грамоте всё прописано. Награда в пятьдесят золотых талеров.

— Зачем, Василий? — Тихо спросила его.

— То воля моя. И не перечь мне.

— Служу Государю, вере православной и Отечеству. — Ответила ему, отдавая честь.

— Вот и служи.

Соломонию к этому времени уже похоронили в усыпальнице Московских Князей, в Архангельской соборе Архистратига Михаила в Кремле, как Великую Княгиню. С момента, как она сказала мне о своей беременности, я поняла, история в какой-то момент свернула со своей колеи и пошла по новой дороге. Какой она будет, оставалось только гадать. А ведь в моей истории, Василий, когда развёлся с ней, отправил её в монастырь, хотя она была против. И не хотела подстрига. А здесь она упокоилась в родовой усыпальнице московской линии Рюриковичей. Да ещё оставила после себя память в виде маленькой княжны Дарьи.

Позвонила в колокольчик. Ко мне в кабинет заглянула девушка из прислуги.

— Позови Дарёну. Пусть сделает мне горячий взвар на траках, она знает.

— Да, матушка Царевна. — Девушка исчезла за дверью. А я опять ушла в воспоминания…

Через два месяца после боя на Дону, Агиш Ширин прислал в крепость, в сопровождении двух сотен всадников, семью мурзы Мурада. Я оценила этот жест. Ширины, как всегда, решили играть на опережение. Так сказать, подстелить на всякий пожарный соломки. Конечно, семью родича жаль, но жизнь членов всего клана Шириных намного важнее. И лучше пожертвовать малым, чем потом заплатить гораздо большую и кровавую цену. Всего прибыли мать Мурада, четыре его жены, с десяток наложниц и восемь детей, пять мальчиков и три девочки. Дети от грудничка, это была недавно рождённая дочь Мурада и до подростка, старшего сына, ему было 14 лет. Их привезли на пяти арбах. Так же пригнали табун лошадей и большую отару овец. Плюс его шатёр и казну. Это было имущество Мурада. Хотя явно не всё, так как остальное, а там было не мало ещё добра, забрали Ширины. Семья Мурада сбилась в кучу на площадке перед теремом в крепости. Смотрели на меня кто с ужасом, а кто и с ненавистью. С ненавистью смотрела мамаша Мурада. Эта мне не нужна. Так же с ненавистью смотрел и старший сын моего кровника. Я обошла их по кругу рассматривая. Остановилась рядом со старухой.

— Что так смотришь на меня? — Задала вопрос матери Мурада.

— А как мне на тебя смотреть, на ту, которая убила моего сына?

— А как мне смотреть на мать убийцы моего мужа? Причём убийцы подлого.

Отошла от семейки.

— По идее, вас бы всех уничтожить, чтобы поганый род убийцы моего мужа прекратил существовать. Но я же добрая, не всех на кол сажаю. — Опять посмотрела на старуху. — Но я могу передумать. Или ты ханум Амина хочешь, чтобы на твоих глазах убили всех твоих внуков и внучек?

— Нет. Пощади, Госпожа.

— Вот так теперь и обращайся ко мне всегда. И никогда больше не смотри на меня такими волчьими глазами. — Она опустила голову. — Правильно. Ты больше не Госпожа. Побыла и будя.

Перевела взгляд на старшего гарнизона крепости.

— Готовьте два фургона. Арбы мы оставим здесь. А то с ними долго будем добираться до Москвы.

— Царевна, ты их в Москву заберёшь? — Спросил меня комендант.

— Да. Там решу, что с ними делать.

Вот так вся семья Мурада оказалась в Москве. Им выделили дом на территории Корпуса. Небольшой, но они все там поместились. Слуг и рабов у них теперь не было, так что женам мурзы и наложницам пришлось самим всё делать. Плюс обязательные работы на нужды корпуса. Маман привлекла их стирать одежду кадетов и сержантов. Готовить на корпусной кухне. Мыть казармы не заставляли. Это делали сами кадеты. А так же женщины и старшие дети работали на огороде Корпуса, был у нас такой, в свинарнике и на конюшне. Я внимательно наблюдала за старшими сыновьями Мурада и стала замечать, с какой завистью они смотрели на кадетов. Особенно старший — Дамир. С какой любовью он ухаживал за лошадьми. Что самое интересное, так кадеты не смеялись над сыновьями Мурада и не старались их как-то задеть, унизить.

Три сотни калмыков ушли в октябре назад к себе домой, две сотни осталось. Они выяснили всё, что им было нужно. Я очень надеялась, что они придут следующим летом. Поэтому всем воеводам в восточных приграничных городах были разосланы грамоты Великого Князя о том, что ойратам, при их вступлении в пределах Руси оказывать содействие и помощь, в первую очередь продовольствием.

Осенью набрали ещё один курс кадетов. Корпус пополнился. Нагрузка возросла. Как на сержантов, так и на офицеров. Теперь все они служили по полной. В том числе Георг фон Фрунсберг, который получил звание подполковника. О тактике применения новой пехоты, вооружённой ружьями, более скорострельными и точными, нежели аркебузы и мушкеты, да к тому же имеющие штыки, мы с Георгом говорили часто. Я рисовала ему то, что помнила из военной истории. Линейный строй пехоты, построение и ведения боя колоннами. Построение в форме каре. Потом опробовали это на полигоне. Георг словно получил второе дыхание. Он целые дни проводил либо в оружейных мастерских, смотрел, как изготавливаются ружья, то на полигоне, где гонял как кадетов, так и новые, сформированные роты. За это время конвертерным способом получили сталь. Качеством уже лучше, чем первая плавка. Всё опять пошло на стволы для ружей, пистолей и штыки. То, что осталось, было использовано на сабли и палаши для кавалерии. Зимой провели ещё один набор и сформировали два эскадрона кирасир и уже полноценный батальона пехоты. Пехотинцев сразу начали дрессировать обращению с ружьями, строевой подготовкой и учениям на полигоне. Самое что интересное, так это то, что не смотря на изнурительные тренировки и шагистику на плаце, желающих пойти в полки нового строя к Царевне было много, поэтому мы проводили тщательный отбор. Сержанты, в том числе и из бывших ландскнехтов Георга фон Фрунсберга, говорили кандидатам в солдаты:

— Служить в Корпусе Её высочества принцессы, это большая честь и не каждому такая честь выпадает.

Я, слушая это, только улыбалась. Осенью я приказала сержантам делать на территории Корпуса хоккейный корт. То, что он хоккейный, я не говорила, тем более они бы всё равно ничего не поняли. Просто мы разметили какими размерами был корт. Я рассказала, что хочу увидеть, дальше дело было за ними. Две недели кадеты пилили, строгали, вкапывали столбы и колотили доски. Когда всё было готово я проинспектировала. Нашла недочёты, о чём указала. Дядька Евсей спросил у меня:

— Дочка, что ты задумала?

— Баталии, дядька. Ледовые баталии такие, которых ещё никто не видел. Поверь, тебе очень понравится.

— Ледяную крепость брать? Эка невидаль. Их каждую зиму берут.

— Нет, дядька. Это будет намного интереснее ледяной крепости. — Я так и не сказала ему, что задумала. А началось всё с того, что как-то, когда я ночевала в тереме у Вяземских, мы сидели с Еленой вечерком. Она пришла ко мне в горницу. Мы попели с ней песни. Поговорили о делах, поспорили в очередной раз. Потом Елена вздохнула.

— Чего вздыхаешь так, чудо моё? — Спросила её.

— Да вот, Сань. Лето кончилось. Потом зима. А как хочется на коньках покататься.

— На коньках? А ты умеешь?

Елена удивлённо и даже обиженно посмотрела на меня.

— Сань, ты за кого меня держишь? Конечно умею. Я в детстве даже в школу фигурного катания ходила. Знаешь, какие у меня коньки, мммм. Классные, одним словом. Сейчас об этом, только мечтать приходится.

— Ну почему мечтать? Было бы желание.

— Сань, ты чего? Серьёзно? Ты спортивный супермаркет нашла?

— Нашла.

— Вот ты, Саня, гонишь. Я думала ты серьёзно.

— А ты не спеши, Лена. Смотри, сейчас на Руси на коньках вообще никто не ездит. Но есть кузнецы. Мы можем дать им рисунок, чтобы они сковали нам коньки.

— Ага, сковали, блин. Ты сама поняла, что сказала? Они скуют. А потом мы это привяжем на обувь шнурками с бантиками и будем кататься.

— Ничего привязывать не надо. Металл для коньков возьмём у наших оружейников. Сталь. Они уже наловчились. Нормальная сталь получается. Оружейные стволы из неё делают. Так вот, они скуют нам коньки такие, какие мы им скажем, без всяких завитушек. Потом отдадим сапожнику. Есть у меня такой, сапоги мне делает, по моим рисункам. Сделает нам ботинки для коньков. Я ему всё объясню и расскажу. Ботинки с жёсткой подошвой. На них клепками и закрепят коньки. Вот и всё.

Елена сидела, вытаращившись на меня. Потом взвизгнула и полезла обниматься и целоваться.

— Санька, твою душу. Давай сделаем. Я так хочу на лёд выйти. Прямо сейчас готова описаться.

— Лен, мне сестра-засыха не нужна. Но мы сделаем. Скажи, а ты в хоккей играла?

— В хоккей? Конечно! Мы в детстве с пацанами знаешь, как рубились, прямо жуть, а что?

— Да я вот что подумала. А не научить ли моих кадетов в хоккей играть? Коньки им сделают на подобии наших. А дальше будут бои на льду. Хоккей командная игра. Всё, как в бою. Даже защита, то есть доспехи. Настоящие легионеры.

— Класс! Я за, скажи, что для этого нужно?

— Сначала, давай себе коньки сделаем, а потом уже будем смотреть. Хорошо?

— Давай, Сань.

Вот с этого дня всё и началось. Сталь я взяла у оружейников. Отдала их нашему кузнецу. Какие нужно коньки, рисовали с Еленой вдвоём. К кузнецу тоже пошли вдвоём. Рассказывали ему и показывали.

— А что это, Царевны? — Спросил кузнец, удивлённо глядя на рисунки. Причём, коньки мы заказывали двух видов. Одни для фигурного катания, вторые для хоккея.

— Это коньки. — Ответила Елена.

— Что за коньки? На коней не похоже.

— Коньки не кони, но на них тоже катаются. — Парировала подруга.

— Это как на них кататься? — Опять вопрос.

— Каком сверху. — Ленка начала заводиться. — Короче, кузнец, не делай мне мозг. Сделай то, что тебе сказали. И по рисункам. Ничего лишнего и отсебятины, в виде красивых загогулен. Понял?

— Понял. Что такое загогулины?

— Блядь! Я сейчас взорвусь, Сань! — Завопила Елена. Кузнец испуганно на неё посмотрел. Я усмехнулась.

— Василь, не обращай на Царевну внимания. Сделай так, как нарисовано и именно в этих размерах. Понял?

— Понял, Царевна Александра.

— Когда сделаешь, отполируй их, чтобы они блестели, как клинок. Хорошо?

— Хорошо. Всё сделаю. Но чудно это. Такую хорошую сталь тратить на такое.

— Василь, поверь, это очень нужная вещь. И я скажу тебе больше, скоро к тебе с такими заказами пойдёт народ.

— Правда?

— Правда, Василь.

— Я всё сделаю.

Ну что сказать? Коньки он сделал. Причём из всей той стали, что я принесла, ему удалось отковать десять пар коньков. Но коньков для «хоккея», как стали их называть. А для фигурного катания он сделал только две пары, для нас с Еленой. Получив вожделенные коньки, мы с Еленой пошли к сапожнику. Этому втолковывали долго, чего хотим. Я нарисовала ему, какие «сапожки» мы хотим. Сапожки, это в его понимании. Особенно его убила подошва, максимально жёсткая, даже не сгибаемая.