Закон Мерфи в СССР

* * *

Красный пригородный "Икарус" — благословение богов по сравнению с ЛАЗом — должен был вот-вот отправиться. Очередь из пассажиров, не слишком большая, толпилась у передней входной двери, где стоял пожилой мужчина в кепке и с длинным носом. Может, апсарец, может — грузин или армянин, на первый взгляд определить было сложно.

— Рубл! — говорил он.

Человек давал ему рубль и проходил в салон. На шее у кавказца висела кожаная сумка, из которой торчали хвосты лент с билетами, но на проездные документы всем было начхать.

— Рубл! Рубл... Рубл. — один за другим пассажиры занимали свои места, пока очередь не дошла до долговязого рыжего дядечки в очках, которые висели на его носу — тоже весьма выдающемся.

— А билетик? — въедливым тоном спросил рыжий дядечка.

— Э! — сказал билетер. — Слушай, возьми сколько тебе надо!

И широким жестом размотал катушку с лентой, предоставляя товарищу самому определить необходимое для спокойной поездки количество билетов. Бумажные полосы взвились в воздух и затрепетали на ветру, билетер глумливо ухмыльнулся одними уголками губ. Зашипев нечто невразумительное, въедливый пассажир оторвал себе свой билетик и столкнулся с еще одной проблемой: всем было феерически плевать на то, у кого какое место. Народ рассаживался как Бог на душу положит — и был вполне доволен сложившейся практикой.

Завидев детей, кавказский билетер разулыбался, дал каждой из них по капельку недозрелой мандаринке, а Тасе протянул два бумажных пакетика:

— Вы первый раз в Апсару едете? Очень хорошо, мо-лод-цы! Там у нас — рай! Но пакетики возьмите, детям... — всё-таки он был апсарец. — Так, вот эти передние места освободите, пускай дети сядут!

Апсарцы говорят почти без акцента. Зато — с интонацией. То есть на самом деле монолог был примерно в таком ключе: "там — у нас — Р-Р-Р-РАЙ!"

Ну и реакция на детей его выдала. Коренные жители этой маленькой и гордой республики очень позитивно воспринимали маленьких детей. Своих, чужих, чернявых, белявых — неважно. Угостить мандаринкой, подсадить в автобусе, просто — сделать комплимент в стиле "ай, молодец" — это было вполне в их стиле. А еще они пили не пьянея, жить не могли без специй и кукурузной мамалыги-абысты, и наотрез отказывались считать свою Родину автономной, вопреки всему продолжая намекать на особый, "договорной" статус Советской Социалистической Республики Апсара аж с 1921 года — и имели на это массу резонов.

Интересный народ, в общем. Колоритный. Для Таси все эти заходы были в новинку, для меня — дело довольно привычное.

— Итабуп идудзен, — сказал я, и пакетики взял, на всякий случай.

Ошарашенно на меня смотрела не только Таисия, но и половина автобуса, состоящая из местных. Они всё пытались рассмотреть в моей полесской роже кавказские черты, но тщетно! Выучить слова благодарности на языке страны, куда едешь в командировку или на отдых — что может быть более естественным? Я еще и пожрать-попить попросить могу, тоже дело нужное! Ну и выматерить — это как водится.

Никаких пропускных пунктов и проволочных заграждений, который так сильно портили жизнь в будущем, между РСФСР и Апсарской Автономной ССР не было: автобус выехал из Адлера, миновал мост через горную речку со смешным "собачьим" названием, которая еще не скоро станет пограничной, и по невероятно живописным и максимально извилистым дорогам Апсары устремился к столице — Анакопии.

Пакетики всё-таки понадобились. Только не деткам, а рыжему дядьке, который скорчился под задними сидениями и время от времени протягивал руку, умоляя кого-нибудь из пассажиров поделиться с ним свободной емкостью. Емкости у народа быстро кончились — его потребности превышали возможности попутчиков, потому — пришлось отдать ему наши пакетики. Потому что дети страдать и не собирались: они не отлипали от окон, пялясь на зеленое солнечное великолепие, блуждающих там и сям коров и бескрайнее море до самого горизонта.

Ну что ж, как говориться, от осинки не родятся апельсинки, если мать валькирия, но и дочкам в общем-то полагается...