Алый флаг Аквилонии Спасите наши души

7 мая 3-го года Миссии. Вторник. 06:35. Большой Дом.

Бывший бортинженер Ту-154 Андрей Васимов заступил на вахту у радиопередатчика ровно в шесть часов, сменив отдежурившего четырехчасовую смену Джино Молинари, натянул на голову наушники и, переключаясь с канала на канал21, принялся слушать чистый, как дистиллированная вода, эфир. Люди, способные воспринимать на слух писк морзянки, были в Аквилонии освобождены от всех хозяйственных работ, и история с подводной лодкой уже окупила эти послабления с лихвой.

В очередной раз переключившись на авиационную частоту, товарищ Васимов насторожился, услышав прерывистый писк морзянки, а рука его сама потянулась за карандашом. Дождавшись, пока передача начнется сначала, он записал ее буква в букву, а потом с листом бумаги опрометью бросился на выход.

В Аквилонии распорядок дня как в армии: подъем в шесть утра, зарядка в шесть тридцать, в восемь часов завтрак, а потом народ, обитающий в Большом Доме, расходится на работы. Андрей Васимов успел, прежде чем Прогрессоры и бывшие российские школьники закончили разминку. Еще несколько минут, и они отправились бы на утренний кросс. Маршрут - сначала до мостка через Дальний, а потом обратно, до летней столовой у заводи Ближнего. А уже там их ждало умывание и последующий завтрак.

- Сергей Петрович, Андрей Викторович! - с порога закричал бывший бортинженер Ту-154. - срочное сообщение о бедствии на авиационной частоте!

Взорвись в этот момент перед Большим Домом бомба, эффект был бы меньшим. Главные вожди торопливо вышли из строя, и пока Сергей Петрович торопливо читал радиограмму, Андрей Викторович выдернул из толпы Джонни и бывших членов экипажа Ту-154: Алексея Михайловича Гернгросса, Максута Идрисова, Степана Карпова и Антона Горелова, после чего махнул рукой леди Лизе, чтобы та уводила заволновавшийся народ на пробежку. Давайте, мол, бегите, а мы и без вас разберемся, что там за сообщение о бедствии.

- Вот, Андрей, почитай, - сунул верховный шаман радиограмму под нос главному военному вождю.

- Ясно, что ничего не ясно... - сказал Андрей Викторович, передавая радиограмму штурману Карпову. - Самолет советский - это факт, но и только...

- Координаты указывают на Северную часть Атлантического океана, - торопливо сказал Карпов, - где-то между Гренландией и Исландией.

- Вот, - хмыкнул главный военный вождь, - не каждая стальная птица долетит из тех краев до нашей обетованной земли.

- Идемте, товарищи, будем прояснять обстановку, - сказал Сергей Петрович. - И скорее, скорее! Если будем мешкать, этот самолет улетит туда, откуда мы его никогда не достанем. Это вам не подводная лодка в глубинах Черного моря, тут действовать надо очень быстро.

- Но где мы его посадим? - уже на ходу, торопясь за вождями, спросил Максут Идрисов. - Ваш ледовый аэродром растаял, а другого тут нет.

- Насколько я понимаю в авиации, - ответил Андрей Викторович, - на то, чтобы об этом подумать, у нас будет как минимум четыре часа, если, конечно, у них хватит горючего до нас долететь. А сейчас главное - объяснить экипажу обстановку и убедить командира развернуть свой крылатый пепилац в нашу сторону. Петрович прав: время у нас утекает как бензин из пробитого бака.

- Очень авиационный метафора, - вздохнул Джонни, - вы, мистер Эндрю, становитесь как настоящий авиатор.

7 мая 3-го года Миссии. Вторник. 6:45 по времени Аквилонии. Борт СССР-09303, высота 9000 метров, 61,5 градуса северной широты, 32,5 градуса западной долготы, путевая скорость 560 километров час, курс прежний.

Старший сержант сверхсрочной службы Игорь Бакаев отбивал и отбивал ключом аварийные сообщения, делая между ними паузы, чтобы попытаться услышать ответ. И вот в очередной раз эфир, до того пустой, как межзвездный вакуум, вдруг запульсировал ответными точками и тире.

- Есть ответ, командир, причем на русском языке! - воскликнул радист, торопливо записывая радиограмму, и уже менее уверенно добавил: - На связи радиостанция Народной Республики Аквилония... «К сведению экипажа борта СССР-09303. Ваше географическое положение и курс не изменились. Ваша потеря ориентировки вызвана перемещением во времени на сорок тысяч лет тому назад. Чтобы мы могли оказать вам посильную помощь, назовите крайнюю дату вашего пребывания в родном мире, тип вашего воздушного судна, путевую скорость и предполагаемый пункт назначения. Вполне возможно, что ваш курс ведет в никуда. Подписано - Председатель Верховного Совета Народной республики Аквилония тов. С.П. Грубин и Председатель высшего военного совета тов. А.В. Орлов».

Майор Бояринцев ошалело переглянулся с майором Агеевым, и тут по самолетному переговорному устройству раздался голос штурмана корабля, старшего лейтенанта Геннадия Чемизова.

- Есть у меня страшное профессиональное подозрение, товарищи майоры, - сказал он, - что на месте Галифакса мы не найдем ничего, кроме снега и льда. Ледяной пейзаж под нами до самого горизонта наводит меня на подобные грустные мысли. Если сейчас за бортом действительно сорок тысяч лет до нашей эры, то ледник в Северной Америке может доходить до самого Нью-Йорка. Подумайте об этом, и скорее, пока у нас еще есть топливо для маневра.

- Игорь, еще кто-нибудь отозвался? - спросил майор Бояринцев.

- Нет, товарищ майор, - ответил радист, - больше никто.

- Тогда передавай, - после некоторого размышления сказал замкомэска, - «Мы, экипаж Ан-22 „Антей”, восемнадцатого июля тысяча девятьсот восьмидесятого года следовали на высоте девять тысяч метров по маршруту Москва - Кеблавик - Галифакс - Нью-Мехико - Лима, имея на борту груз оборудования и инвентаря для развертывания полевого госпиталя, медикаментов и продовольствия. Наличный запас топлива - на четыре тысячи километров полета». И запроси местоположение этой Аквилонии... и что она, собственно, такое...

Радист застучал ключом. Когда он закончил передачу, майор Агеев с легкой тревогой в голосе спросил:

- Александр Яковлевич, а стоило ли вот так сразу и откровенно?

- Стоило, Евгений Александрович, - ответил Бояринцев, - время нашего существования ограничено запасом топлива, и мне тоже как-то не по себе от мысли залететь туда, откуда уже не будет возврата. Или вы предлагаете присесть где-нибудь на льдине и не спеша вести переговоры, играя в вопросы и ответы?

- Да уж нет, - хмыкнул майор Агеев, - от той же самой мысли мне тоже не по себе. Только я опасаюсь, что эта Аквилония окажется совсем не тем, чем хочет казаться.

- Геннадий, - спросил замкомэска в СПУ, - а у тебя, как у штурмана, какое мнение?

- Если вы хотите знать мое штурманское мнение, - глухо ответило СПУ, - то Европа в качестве места для посадки за сорок тысяч лет до нашей эры значительно предпочтительней Северной Америки. В Европе и теплее, и есть кое-какое людское население, а в Америке холодно, и нет никого, кроме диких зверей. Даже в родные нам времена Вашингтон находится на той же широте, что и Ташкент, а климат в нем был как в Подмосковье. Так что если нас будут звать куда-нибудь в окрестности Нового Орлеана, то я бы отказался, тем более что топлива в том направлении нам хватит едва-едва, чтобы только перелететь ледниковый щит...

- Штурманское мнение понятно, - сказал майор Бояринцев. - У кого еще есть какое мнение?

- Остановите аппарат, я сойду, - хмыкнул бортинженер капитан Юрий Захаров. - А если серьезно, ты, Александр Яковлевич, командир, ты и командуй. Мнение штурмана, по понятным причинам, имеет значение, а все остальные должны молчать в тряпочку и выполнять свои профессиональные обязанности. В небе, как и на море, демократии места нет. Вот сядем, тогда и будем дискутировать, правильно мы поступили или нет.

Замкомэска хотел еще что-то сказать, но как раз в этот момент сержант Бакаев принялся торопливо записывать текст поступающей радиограммы.

- Слушайте, товарищи офицеры, и не говорите, что не слышали, - закончив, сказал он в стиле чтеца сказок «Тысячи и одной ночи». - Народная Республика Аквилония основана нашими соотечественниками, выходцами из двадцать первого века, как равноправный союз людей различных народов и времен, объединившихся для устремления к лучшей жизни. В настоящий момент это единственный очаг цивилизации на планете Земля, расположенный в точке с координатами сорок пять градусов северной широты и один градус западной долготы, на левом берегу реки Гаронна, прямо напротив ее слияния с Дордонью. Сейчас нам предлагают лечь на курс сто двадцать и следовать им, пока примерно через два с четвертью часа на горизонте не обнаружится горный массив юго-западной оконечности Ирландии с вершинами гор высотой до одной тысячи метров. Находясь над этим массивом, мы сможем визуально увидеть южную конечность Корнуольского полуострова мыс Лизард, достигнув которого, увидим южное побережье Бретани, и уже оно приведет нас прямо к эстуарию Гаронны. Потом еще примерно сто двадцать километров вверх по течению - и мы уже над Аквилонией. Но аэродрома там нет, поэтому нам придется выбирать, совершать посадку на морской пляж у устья Гаронны, где имеются подходящие прямые участки, или приводняться на реку прямо напротив поселения и выбрасываться на левый берег выше по течению.

- С этим разберемся на месте, - сухо сказал майор Бояринцев и спросил в СПУ: - Геннадий, как твое сугубо штурманское мнение?

Некоторое время СПУ молчало, потом штурман Чемизов ответил:

- Мое штурманское мнение, Александр Яковлевич, сугубо благоприятное. На курсе сто двадцать мы мимо южной части Европы не промахнемся ни в каком случае, но возможность сверять свое положение с визуальными ориентирами по сравнению с наблюдаемым сейчас внизу белым безмолвием стоит дорогого. И самое главное, что когда мы будем над Аквилонией, у нас еще останется топлива примерно на тысячу километров полета...

- Последнее замечание самое ценное, - сказал замкомэска. - Евгений Александрович, курс сто двадцать. Если при взгляде сверху эта Аквилония нам почему-то не понравится, попробуем отыскать другое место для вынужденной посадки. В Марселе или в Генуе тоже, говорят, вполне недурственный климат.

- Да, - нехотя согласился майор Агеев, наклоняя штурвал влево, - это тоже вариант.

- А вот меня заинтересовало упоминание о людях из разных времен, - повеселевшим голосом произнес капитан Захаров, - а также хотелось бы знать, как наши соотечественники, путь даже из двадцать первого века, оказались в южной Франции. Так что время подлета к этой Аквилонии следовало бы с умом потратить на уже упомянутую Александром Яковлевичем игру в вопросы и ответы, чтобы нам потом было ясно, что следует высматривать на земле.

- Вполне разумное предложение, - сказал майор Бояринцев. - Так что, Игорь, устраивайся поудобнее и приготовься стучать ключом. В первую очередь сообщи в Аквилонию, что мы приняли их план, а потом начинай задавать вопросы по списку капитана Захарова. Времени для этого у нас достаточно. А еще позовите сюда подполковника Легкова - наши пассажиры тоже имеют право знать, что их ждет в самое ближайшее время.