Я есть Жрец!

Глава 9

Проснулся с больной головой, но, припомнив, как перед сном на своем облюбованном чердаке «махнул» стакан водки будучи уже изрядно во хмели, осознал, что последствия не такие уж и катастрофичные. Навеянное вчерашним вечером воспоминание о времяпрепровождении на археологических раскопках и сегодня о себе напомнило. Там также проживая на свежем воздухе, вечером студенты опустошают стеклянные и не только тары, а утром, после нескольких шуточек-прибауточек, о китайских пчеловодах, так как выбираются из палатки опухшие и с узкими глазами, все идут работать на раскоп. И ведь делают все, что необходимо. А выпить столько же в душной квартире или в шумном ресторане, так наутро и не подняться.

На улице что-то происходило. Каких-то криков я не слышал, но суета была прямо под окном чердака. Спустившись и выйдя из дома, огорченно посмотрел на небо. Солнца не было, а вот холодный, противный, не прекращающийся дождь присутствовал. Огорчиться резким изменением погоды я не успел. На картофельном поле лежала дикая свинья. Рядом не меньше десяти калев корнеплода были разрыты.

— Ко [кто]? — спросил я на «аборигенском».

— Никей ханта[Никей убил], — ответила Севия.

Я подзавис. И даже уже не столь интересны подробности, как воин добыл свинью, где ее сопровождение, вроде они с выводком ходят, или это по осень, а больше заинтересовал внешний вид девушки. Первое — она была причесана, и волосы сплетены какими-то веревочками. Признаться выглядело все очень красиво, ей шло. Украшения, что я вчера подарил, также были на моднице Бронзового века. А вот выбор одежды чуть не вызвал хохот. На ней был бесформенный домашний халат в ярких, аж глаза резало, красных розах. Наверное, очень старые бабушки, да простят они меня, такие халаты готовят себе в похоронный «тревожный» чемоданчик. Умом я понимал, что в этом времени, наверное, в наших широтах, кроме того, как измазать одежду в уголь, мел или болотную охру, и нет других цветов, а здесь одежда из всех цветов радуги. Но хотелось бы видеть Севию в других нарядах.

Впрочем, сейчас из меня все хотелки выбивать будут. С двумя черенками от лопаты приближался Никей. Случилось острое желание куда-нибудь сбежать. Отхватывать и зарабатывать новые синяки не хотелось, тем более, что координация «с бодуна» шансов мне не прибавляла.

Так и произошло. Я видел, что можно сделать, как защититься, или укрыться, отступить — все видел, ничего не успевал сделать, при том, что Никей, явно, меня жалеет. Ему что-то нужно?

Несмотря на то, что шел дождь, я не захотел отсиживаться дома. По плану было обследование острова. Я хотел обойти его вдоль-поперек, приметить вероятные опасности. Может там кругом змеи? Хотя, вряд ли, так как им нужна пищевая база, а я не думаю, что на острове будет много мышей. Но приметить, разметить, прикинуть — все эти глаголы звучат в нужной тональности только на месте. Так что, позавтракав яичницей, я дал соли и оставил гостей одних. После вчерашних посиделок и дарений «по пьяни» железных кухонных ножей, не думаю, что меня сильно обнесут. Самого дорого в доме нет, лучшие ножи, к примеру, тут, на катере.

Самое главное — это бобры в одной заводи у дальнего русла Днепра. С ними нам надо будет повоевать. Как еще дубы целые? Хотя бобры в километрах двух от дубравы. Кроме того, мышей не нашел, куропаток не много, а очень много, ну и… ондатра. Ондатра! То есть, живность, которой тут не должно быть, но она есть. Ондатра водилась до Колумба только в Америке, это доказано. И такая родная стала эта водяная крыса! Это же она вместе со мной, получается, попала сюда. Хотелось взять, расцеловать и… скрутить голову, чтобы мою рыбу тут не гоняла.

Я приехал на остров не просто так, тут будет один из моих схронов. Канистра в десять литров с соляркой, один полный магазин к АК-74, пара берцев, комплект одежды от погибшего Шишкова, немного семян, включая пакет с картошкой, ну и еда — соленое сало, да трехлитровая банка тушенки. Еще в ящике тут будет лежать мотор на лодку, который я отжал у бандитов. Саму лодку чуть позже спрячу.

Похожий схорон я планировал соорудить и в лесу, без мотора, конечно. Паранойя? Без нее никуда. Могут же у меня просто отжать все, а получится, что не все, далеко не все.

Осмотр острова и подготовка ямы под схрон, заняли первую половину дня. Далее планировал сажать картошку, но по такой погоде не захотелось выводить Нику. Именно лошадь должны была принять эстафету у трактора, но делать борозду для посадки картошки, это не то, чтобы подымать целину. Но пожалел животину, ну или пожадничал, что могу потерять ценный ресурс. Лошади тоже болеют. Наверняка, такая погода и Нике не в радость, а лечить ее не знаю как. Собирать морковь посчитал возможным, но частично. В доме можно озадачить гостей закваской капусты.

— Глеб! — ко мне подошел Никей. — Я…

И начался язык жестов. Воин показывал двумя пальцами, словно ходит человечек, махал рукой в сторону леса. Демонстрировал ладони, что означало «без оружия» и мне ничего не угрожает. Думаю, что люди научились врать сразу же, как познали речь, или даже раньше. Так что говорить можно много, а в вот что будет, это время покажет. Из выражения лица, интонаций, взглядов, казалось, что мне говорят правду. Но наставник воинов не прост, весьма не прост. И я догадываюсь, что должен сыграть в его планах особую роль. Впрочем, я не так, чтобы и против, главное играть в мелодраме, или в комедии, но без всяких там драм и трагедий, и мистики поменьше, ее и так за глаза хватает. Если он хочет тут основать поселение, то это мне и нужно. Воинов приведет? Так без них, никуда. Что я? Устал боятся, да и к побегу готов.

Никей, а после и все три аборигена, включая симпатичную аборигенку, объясняли мне, что ему нужно уйти на два дня. Дальше не все понятно: то ли Никей говорил, что идет к людям, то ли, что приведет людей. Но… разве стоило рассчитывать, что мои гости со мной жить останутся? Да и что особо поменялось с того, что у меня живут три человека? Если только в работе чуть разгрузился, а так… социализация не случилась, а она нужна. И сейчас, благодаря гостям, может получиться войти в общество.

Так что… пусть валит, но возвращается один, а те, кого приведет, пусть ждут, пока я приглашу. Отход готов, сюрпризы, если меня захотят убить, будут теперь со мной всегда.

Через час, в лес уходил мужчина, не боявшийся дождя, или хищников. Может он был извращенным суицидником? Или же ощущал себя частью природы и слышал лес и животных? Не знаю, по мне поступок Никея глупый. Или тот, к кому он идет расположен настолько близко, что хватит и нескольких часов, чтобы добраться? Тогда почему меня не обнаружили еще раньше? Охотники же должны уходить на промысел, тут зверя много, но людей нет.

Странно, но я переживал за воина. Его присутствие в моем доме вселяло уверенность. А что мне делать с двумя подростками, если я и сам сильно теряюсь в этом мире? Да и не сказать, что сильно возрастной. В двадцать три только чувствуешь себя взрослым, а поступки способен совершать в том числе детские. После, с каждым годом мудрость берет свое и перерастает в критическую массу, когда сам начинаешь учить жизни других. А бывает и так, что и годы дурь не вышибают. И я тому показатель, так как глупостей в принятии решений и поступках хватает.

Вечер прошел спокойно. Уже никаких праздников не было, мне удалось объяснить про дежурства. Ночью могут прийти только звери, уже потому, что человек ночью в лес не пойдет. Нормальный человек. Или пойдет? Никей же поперся. А он нормальный? Все к черту! Я спать!

*…………*………….*

Интерлюдия

Никей степенно вошел в лес, обернулся и посмотрел на каменный дом и постройки. Воин ощутил странное, для него не понятное, ощущение, когда щемит сердце и накатывают переживания за других. Чужак мало волновал Никея, хотя и тут были нюансы, но от чего-то опытный воин и мудрый человек переживал за Севию и Норея.

У Никея не было своих детей. Он дважды женился, но боги забирали детей и убивали жен. От того, в третий раз воин не стал брать себе жену. Была тайная любовь, бремя которой Никей несет внутри себя. Из-за этой страсти, он ощущал особую привязанность к Севии, так как любил ее мать. Угораздило же влюбиться во вторую и любимую жену лекса Мерсию.

Нет, затворником Никей тоже не был, у него имелась, во всех смыслах этого слова, рабыня, личная, вот эта женщина и заменяла семью. Если бы она забеременела и родила здорового ребенка, то он признал бы женщину своей женой. Но детей не было. Так что свою неразделенную энергию, как отца, Никей тратил на обучение молодежи в племени.

И сейчас он ощутил ответственность, как отец за своих детей. Приходится оставлять Севию и Норея.

На реке что-то назревает. По крайней мере, племя Рысей в опасности. Не понятно, кто за лекса, кто против. Но Никей знал точно, что Вар честный и достойный воин, который всегда был привязан к Рысям, ну и к младшей сестре Никея, Гавеле, которая, презрев все и даже слово брата, отправилась за Варом. Это после, через три года, как Говела сбежала, Никей все-таки наладил контакт с сестрой и периодически, конечно тайно, помогал семье Вара. Тот, несмотря на то, что был признанным лидером общины извергов, нередко голодал сам, как и его семья.

То, что в племени говорили о Варе, как о разбойнике, что убивает охотников — не правда. И теперь Никей был уверен в этом. Вариант с животными отринули все и сразу. Звери оставляют много следов, если нападают на человека.

Наставник молодых воинов решил, что единственная возможность Вара вернуться в племя — это найти тех, кто убивает охотников Рысей. И тут помощником станет чужак. После уже Никей подумал, что Вару нельзя, в любом случае, возвращаться именно на поселение. А вот создать свое селение, признанное Рысями и войти в племя своим родом из извергов… Это сложно, противоречит многим традициям, но возможно и Никей знает как именно поступить.

Никей не собирался использовать Глеба, чтобы потом убить. Воин не видел выгоды в смерти чужака, а, напротив, считал, что он усилит племя. Уже те овощи, которые умеет выращивать чужак — большое подспорье, чтобы зимой меньше людей умирало с голоду. А то, что самоходные лодки не ездят без колдовства Глеба, Никей понял. Там многое без колдовства не работает.

У воина даже созрел план, по которому Глеба, если, конечно, дать ему набраться мудрости и рассказать про богов, сделать жрецом. Боги явно любят этого человека. Нельзя отрицать окончательно, что он и есть посланник бога. Но точно не бог. Как выглядят боги, Никей знал, это знали все. И вот община Вара могла бы стать помощницей для Глеба и объединительной идеи вокруг посланника богов. Могут подтянуться и иные племена.

Никей небыстро бежал, чтобы суметь продержаться в быстром темпе как можно дольше, при этом не устать. Дождь перестал идти, и воин периодически останавливался, замирал, чтобы послушать лес. Никей мог определить, если зверь рядом. Животное всегда издает звуки, или пугает других обитателей леса. Не будут петь птицы рядом, если есть рысь, или волк. Будут погрызены листья, или примята трава, если рядом лось или олень. Кабан и вовсе шумит громче всех. Нет, опасность была и все знать и видеть не мог и Никей, но он пошел на этот риск осознанно, а металлический нож придавал уверенности в своих силах. А еще Никей забрал один из луков и большую часть стрел к нему. Так что охотник был готов и к схватке.