Я есть Жрец!

Глава 14

Я метался с места на место, стараясь успеть везде. Мои потуги были спровоцированы не столько желанием казаться полезным и «торговать лицом», сколько интересом. Было любопытно, как будут обживаться люди, которые не имели ни нормальных орудий труда, не знали геометрии. Однако, очень скоро строились загоны для животных, выставлялся частокол, выкапывались ямы под полуземлянки.

Деревьев я повалил много, как по приблизительным моим расчетам, на четыре-пять срубов, если только не полноценных домов, а полуземлянок. Бензопила работала исправно, кушала бензина немерено, как и масла, но небольшие деревца одно за одним падали. Большие деревья не трогали.

Селение выстраивали на соседнем взгорке. Там некогда был, скорее, будет, сельский магазин и школа. С трех сторон заросший лесом холм имел, созданные природой рвы, но большое пространство, что уходило вглубь леса делало будущее селение отрытым от зверя, как и от людей. Выкопать там ров — это большая работа. Таким количеством людей, что были в наличие и даже при помощи металлических лопат, количество которых было ограничено шестью, копать ров придется месяца два, не меньше.

Тут я задумывался о том, чтобы часть забора перенести туда, но решил, что свой забор не стану трогать. Потому секционно разбирался забор, который был перенесен из будущего, от соседей. Но такое решение — временное. Простой дощатый забор не держит медведя, даже были сомнения, что и кабан не прорвется. С иной стороны, моя сетка-рябица — так себе защита. Но тут был расчет, что она запутает зверя.

Уже скоро, когда я расщедрился и дал два имеющихся хозяйственных топора, оставив в неприкосновенности, для собственного пользования, только отличный мультитул с ножом топором и пилой, пришлось переквалифицироваться в доктора. Производственные травмы случались столь часто, что в какой-то момент я увидел очередь у дома. Все пришли к «жрецу» за лечением. Наверное, молодой воин-охотник даже надеялся, что я приращу ему отрубленный палец на ноге. Хирург это мог бы, но я даже не пробовал. Зеленка, йод, ветошь, вместо бинтов, реже перекись водорода.

К вечеру закашляли многие дети, и я опасался, что это тот вирус, что свалил ранее Севию и Норея. Но, вроде как не вирус. Оголодавшие люди спали без очага прошлую ночь, а погодка была пока не летней, особенно ночью. И тут появились две женщины, которые стали помогать мне. Они стали кормить детей какими-то кашицами, варили взвары. Ну а я в большой кастрюле, на костре, вскипятил молоко, залив тот самый огонь, а после дети пили лакомство — молоко с медом и с натертым на терку чесноком с имбирем. Был тут имбирь, который, видимо, купили и забыли, а он уже начинал портиться.

На ночь больных детей определил на веранде, выдав им нормальные одеяла и протопив печь. Ужинали четырьмя зайцами, которым подростки устроили сущий геноцид. Всего шесть ушастых сегодня стали трофеями юных охотников. Так же в рационе людей оказались помидоры и тушенные овощи: кабачки с капустой.

Еще на «вечернем построении», такие ассоциации у меня возникли от собрания общины у сараев, всем присутствующим представили Севию. Девушка еще была болезненной, бледной, хотя выздоровление шло необычайно быстрыми темпами. Это Никей настоял на подобном.

Дело в том, что и к Норею и к Севии, о существовании которой все знали, но она пока сильно не светилась перед народом, отношение было негативное. Это же они были детьми человека, с которым все связывали свои беды. Но тут, хитропопый Никей, поступил неожиданно. Он назвал Севию моей невестой. Я сразу и не понял, что она мне «свапи джана» [дремлющая жена], что означало «невеста».

Севия попыталась возмущаться, но Никей что-то ей шепнул, девушка зарделась и перестала противиться. А я стоял, не понимая происходящего, но с важным видом. После понял, зачем это было сделано. Севия тем самым сразу получила определенный статус, ей начали кланяться. Не так уважительно, как ко мне, «жрецу», но и злобного бурчания в след не было.

— Я свазая с ты! [я сплю с тобой] — заявила Севия, заходя в мои «жреческие» покои на чердаке.

Сглотнув комок, подступивший к горлу, я только кивнул. Девушка стояла, склонив голову, я застыл вкопанным столбом. Только через минут пять, я взял ее за руку и подвел к кровати. Она шла, как идут люди на казнь. Я такого не видел, пока, но думаю, что смертники могли выглядеть и более оптимистично.

— Что? — спросил я.

— Руда нельзя джана нет [кровь нельзя, не жена], — обреченно сказала девушка, но при этом она не противилась, когда я ее раздевал.

Тут можно было действовать по принципу: «если женщина говорит „нет“, тот это, порой, неуверенное „да“, требующее решительности от мужчины». Однако, в данном случае, могло быть огромное число условностей, связанное с обычаями и статусами.

Но сколь манило ее молодое, но полное женственности и сексуальности тело, насколько будоражило осознание, что вот этим совершенным творением природы можно овладеть… Не овладел. Но повторили то, что уже успели попрактиковать. При этом были моменты, когда эмоции так затуманивали сознание, что я уже приноравливался… Сдержался.

Уснуть долго не могли, пытались после всего прочего, говорить. Севия боялась того, что без решения отца, никакой женой она стать не может, как, к слову, и невестой. Она просила меня идти к ее родителю и требовать ее. После просила не делать этого, чтобы не подвергать себя опасности.

А я думал о том, что слишком многое замыкается на этом лексе. Что уже за то, что не без Хлудвага создалась опасность для Севии, можно пренебречь разрешениями от отца. Но грело душу, что самая красивая девушка, из тех, что я встретил после своего перемещения в прошлое, моя. Такая нежность, страсть, желание… Недосказанность физиологической близости еще больше влекла.

Ночь оказалась беспокойной. В одно мгновение мирная тишина разразилась ржанием коней, мычанием коров, лаем Гретты. Подхватившись с кровати, кинув взгляд на мирно спящую Севию. Изобразив идиотскую улыбку самодовольного похотливого самца, я поспешил на выход. На веранде дома я встретил Никея, переступающего через просыпавшихся от шума детей. Воин, вчера презрев опасность заболеть, вернулся жить в дом. Впрочем, опасность вируса сохранялась для всех. И даже то, что я выдраил с хлоркой веранду, не обязательно спасет молодую поросль общины от заразы, привнесенной в этот мир из будущего. Вот только оставлять детей спать в сырости, также было неправильным.

Выйдя на улицу, возле сараев столкнулись с пятью воинами, которых возглавлял заспанный и помятый Вар. Предводителя общинников с его женой и детьми определили пока в выставленную у огородов палатку и даже надули им большой матрас. Внутри одного из сараев, там, где был птичник, происходила какая-то возня. Я, было дело, снял с предохранителя автомат и уже сделал шаг в направлении, откуда раздавался шум.

— Не нать, крито вое [не надо, это дело воинов], — сказал Никей, останавливая меня и пять охотников с опаской вошли в сарай.

Я нисколько не оскорбился и не обиделся. В конце концов, здесь есть люди, которые могут и должны решать все задачи. Я им не нянька. Да и на эту роль явно не гожусь. Забери у меня автомат, так и вовсе становлюсь почти беззащитным.

Лиса. Это была оранжевая бестия, лишившая нас трех куриц. Точнее, лишившая яиц от этих несушек. Самих потрёпанных птичек мы употребим. Гретта вступила в схватку с диким животным, которое, казалось, рас пять меньше в габаритах. Однако, тяжело пришлось собаке справиться с лисой, о чем свидетельствовали раны на правой передней лапе и морде большой собаки.

Из последующих разговоров, до конца не понимая слов, я уловил смысл тех словесных издевательств, которым подверглась собака из будущего. Аборигены были убеждены, что с таким противником, как лиса, их кабысдохи смогли бы разобраться. Мне даже стало обидно за Гретту. Но вот, возникал вопрос, почему эти самые кабысдохи не предотвратили атаку на имущество, а Гретта почти добилась нейтрализации лисы? Охотники, прибывшие под окончание схватки, дикое животное только добили.

Уже заалело за рекой, и идти досыпать, смысла не было. Потому я решил умыться и посидеть за столом во дворе, чтобы накидать какой-никакой, но план прогрессорства, по крайней мере, направления.

До сегодняшнего дня события неслись галопом. И пусть в голове то и дело возникали мысли о необходимости стать условным «Прометеем», который принесет в этот мир огонь ремесла, так и не приступил к проблеме.

Все личные переживания, да постельные интрижки. А, ведь, в этом времени можно сильно развернуться. Железо — это уже много, гончарный круг, очень хорошо, водяные мельницы… Хотя с последним пока следует погодить.

Какие главные направления прогрессорства? Первым делом на ум приходят металлы. Железо позволит сильно улучшить жизнь людей. Это и пашенное земледелие, более качественное строительство, охота. Конечно же, это и война. Даже в будущем при всем просвещении и образовании, люди прибегают к войне, как к инструменту решения многих задач развития или сохранения своего государства. Что же говорить о Бронзовом веке, если здесь мышление еще более прямое и рациональное, без отсылок к гуманизму и всяким там конвенциям? У соседнего племени есть ресурсы, а у нас больше воинов, значит, эти ресурсы мы отберем.

Так что на вопрос вооружения общины стоит обратить предельное внимание и, наверное, поставить это в приоритете. Нас мало, а жить хочется. Из того, что сразу же приходит на ум, так это дистанционное оружие. Нужно было бы начать с арбалетов, сделать которые, в принципе, возможно, с луков, если не сложносоставные, то их сделать еще проще, благо капроновой нити есть целый моток. Но я бы начал не с этого.

Удивительно, но здесь я не увидел пращи. Может, потому, что в Поднепровье мало камней, но кремния же хватает, или по другой причине, но такого простого в изготовлении, да и в использовании оружия, как праща, здесь нет. Учить стрелять из лука — это долгий процесс, да и дорогостоящий, так как сломается не одна стрела, переломится не один лук, разорвется не одна тетива прежде, чем лучник сможет более или менее пользоваться своим оружием. Да и то, для этого нужна сила. Ну, а с пращей смогут работать даже подростки, может, и женщины. В Римской республике были пращники, в армии Александра Македонского их численно было больше, чем лучников. Это от того, что у них были сильно ограничены ресурсы? Не думаю, скорее, праща — вполне себе эффективное оружие.

Железо. Весьма вероятно, что где-то там, где в будущем будет Турция, загадочный народ хетты уже проводит свои эксперименты с железом. Они были первыми. Впрочем, далеко не факт, что первые доменные печи уже появились. С другой стороны, не являясь металлургом, я видел, как энтузиасты-реконструкторы тратят кучу своего времени и сил на то, чтобы воссоздать технологии средневековья и выковать плохенькое, но все-таки железо. Может быть, у меня получилось бы создать температуру в печи больше восьмиста градусов и все-таки расплавить металл, а не сделать его лишь мягким.

Еще одно направление, которое прямо кричит — это гончарное ремесло. Вчера я видел, как две женщины крутят «колбаски» и налепляют их одна на одну, выстраивая глиняный горшок. Они занимались этим целый день, но я так и не заметил, что бы кто-то начал обжигать горшки. Не увидел я и самих горшков. С другой стороны гончарный круг — гениальное, но не слишком технологичное и сложное изобретение. Здесь главное было додуматься до самой системы, когда при вращении можно изготовить качественное керамическое изделие.