Я есть Жрец!

Глава 17

И снова траты, опять меня объедают. Начинаю уже считать себя чуть ли не терпилой. Пришли восемьдесят два мужика и жрать просят, а община сама себя прокормить может без подгонов с моей стороны. Уже нет такой ситуации, чтобы прямо к забору подходили кабаны, или иные звери, наверное, испугались и решили за лучшее уйти.

Нет, безусловно, накормить с того, что дает природа, можно и с тысячу человек — рыбой. Но кто ее ловил? Это завтра утром начнется бездумная рыбалка. Почему бездумная? Так зачем же сетями тут ловить? Можно, но так, разочек, чтобы было воспроизводство рыбы. А тут привезли тещу, а она сперла сеть, Никей, вдруг, превратился в безвольного угодника и потребовал и мои сети. Так перегородить все русло реки можно и резко уменьшить количество рыбы в период нереста.

Так что я встал на дыбы и сказал свое жесткое «нет», чем вызвал растерянность у Вара и Никея и задумчивые взгляды от всех остальных. Я же жрец, посланный богами, а тут, видишь ли, не способствую чревоугодию. Но я нашел слова, пусть и сложно было, чтобы спросить за охоту. Ни одна группа охотников не пошла охотиться, подростки, так и те пропустили двух зайцев на огород.

Сложные времена порождают сильных людей, а сытость и достаток — слабых. Это в моем времени сказал какой-то из арабских шейхов, видимо, чему-то его научили в европейских университетах, так как мудрые слова изрек. Вот и у нас похожая история. Люди увидели достаток и пожелали расслабиться, не бороться за свою жизнь, а ждать, что дадут. Но это так, брюзжание, вызванное нервозностью.

На самом же деле меня волновало иное — Севия. С появлением Мерсии, она будто бы забыла обо мне. Обнять? «Нельзя, не сейчас, не хочу, и вообще, блят нахар» — вот те слова и действия, которые были направлены на меня со стороны той, которую я уже считал своей женщиной. Понятно, что приехала мама, принимаю, что она чувствует неловкости, но все можно же обсудить, чтобы не отталкивать меня.

— Вот и иди на нахар! — сказал я в сердцах, когда меня вновь отбрили.

Встречи с Мерсией, мамой Севии, я избегал. Она так же не спешила радовать меня своей компанией. Вообще, складывалась ситуация, при которой меня немного оттирали от, так сказать, властных структур. Не то, чтобы я стремился быть у руля управления общиной, но и понимал, что только высокий статус позволит оставаться в относительной безопасности и социализироваться.

Все удивления на разного рода «божественные предметы» постепенно, но неуклонно, улетучивались. Люди уже многое считали обычным. Если сначала на меня смотрели, как на небожителя, то теперь, как мне кажется, мой образ превращается в некоего «курьера от богов». Доставка ништяков произведена, я молодец, мне спасибо. Зачем лебезить и дальше? Тем более, что фонарик умеют включать и сами, даже бензопилой уже пользуются. Катер? Вот тут да, это только мое. Но тот же Никей обращал внимание на ключ. Того и гляди…

Одно хорошо, я вполне уже понимаю, что мне говорят, да и сам сносно изъясняюсь. У меня так было когда-то с английским. Учил, учил, а потом что-то щелкнуло в голове и я стал вполне сносно общаться. Местное наречие очень похоже словами на славянские, германские языки, да и романской группы. Латынь, которая еще больше имеет сходства с местным наречием, я учил в универе. Ну да в этом я повторяюсь. Просто интересный факт. Изучение языков мне давалось легко. Я был в Европе, где за пару недель уже начинал понимать любой язык, зная английский, итальянский и немецкий. Потому, примечая, подмечая, слушая, я не чувствовал сильного дискомфорта.

— Никей, больше я не дам припасов! Но рыбу ловить нельзя! — сказал я наставнику воинов, который, видимо, примеряет на себе роль вождя.

Говорил я на местном наречии, выбирая знакомые слова. Наверняка, я еще не могу говорить правильно, к примеру, в местном языке есть звательный падеж, отложительный и это не привычно и не совсем удобно. Но понимают же? Значит все нормально.

— Глеб, так нельзя. Это «нахер», люди голодать станут, — возмутился Никей.

— Без меня никто на полях не работает. Дома для пчел не готовы. А я просил их сделать числом в две руки, — возмущался я, даже выказывая агрессию.

Наступила пауза. Никей знал, что я всегда ношу пистолет и примерно понимал, чего следует ждать от этого «божественного оружия». Потому я не стал дергаться и расстегивать кобуру. Но держал дистанцию в метра два, чтобы успеть быстро отступить, выиграть время для подготовки оружия к бою.

Злость накатывала. Я! Это я подарил этим людям шанс на выживание! Уже сейчас абсолютной дистрофии почти что ни у кого нет. Хватило недели, чтобы чуточку порозовели щечки у детей. Картошки уходит просто очень много, яиц не хватает и для меня. И это при том, что почти сто кур в день приносят два десятка яиц. Творога уже нет, просто потому, что молоко не успевает киснуть, овощи, о сохранности которых я сокрушался, уходят в момент. Даже кабачков осталось шесть штук, все остальное съели.

Это из-за меня община так быстро отстроилась, без железных топоров, пил, бензопилы, наконец, было бы невозможным быстро соорудить даже такие примитивные жилища. А посевная? Они еще не понимают, какой бонус заимели в виде семян из будущего.

Так что «нахер» — это, как раз-таки, мой посыл.

— Почему люди не работали на острове? Почему не готовы дома для животных? — высказывал я претензии.

— Ты тот, кто хотел обесчестить дочь лекса? — спросил кто-то за моей спиной.

А тут, видимо, о манерах и не догадываются. Общаются два уважаемых человека: один — наставник воинов и исполняющий обязанности хрен знает кого, но точно важного. Второй — вообще на короткой ноге с богами. Где уважение?

— Корн, ты тут не уместен! — строго сказал Никей.

Я обернулся. За спиной стоял парень. Среди местных, не сильно высоких людей, он выделялся статями. Ростом с меня будет, в плечах и по шире, несмотря на то, что свои плечи я подкачивал железом. И он меня поедал взглядом, как будто я у него увел жену. Стоп!

— А ты кто? Что хочешь от меня и от Севии? — спросил я, готовый и морду дать, так, для психологической разрядки.

— Я тот, с кем она могла совершить обряд и кто достоин ее больше, чем ты, — заявил парень.

— С хера ли? — спросил я на народном русском.

Корн посмотрел на Никея, а тот отвернулся, показывая своим видом, что происходящее его не касается.

— Не ходи с ней! У меня есть дом, я построю второй дом здесь. Она будет там жить! — продолжил озвучивать свои «хотелки» некий Корн.

— Никей, ты расстроишься, если я его убью? — спросил я наставника воинов, демонстративно доставая пистолет и загоняя патрон в патронник.

Парень не понял ничего, а вот невозмутимость Никея быстро сменилась озабоченностью. Он встал между мной и Корном. Считает, что я так дорожу его жизнью, что не пристрелю обоих?

— Пошел нахер! — сказал я, поднял руку с пистолетом вверх.

— Тыщ! — прогремел выстрел, а драгоценная пуля полетела к облакам.

Корн упал, Никей согнулся, прикрывая уши. Я же пошел в дом.

Через пятнадцать минут я тянул две сумки со всяким разным. Импульсивный поступок? Да. И я это понимал. Но сколько же эмоций было пережито за последние дни? Сколько всего навалилось? И какой же я все-таки еще ребенок? Армия выветрит из тебя дурь — говорили одни. Отслужишь и все капризы пройдут — утверждали другие. А нет, не вышли детские капризы. Или два с половиной месяца, что я не дослужил, должны быть насыщены чем-то, что круто изменяет жизнь?

У катера стоял Никей и ухмылялся. Я понимал, как выгляжу нелепо, но это я — человек из будущего. А тут что? Древний «Макаренко» нашелся? Педагог от языческих идолов? Просчитал он меня!

— Не уходи! Почему бежишь от сложностей? — спросил Никей.

Я молчал. Оправдываться никак не хотелось.

— Завтра пришли ко мне работать четыре рук мужчин и две руки женщин. Не будет людей, больше ничего от меня не жди! — сказал я и потащился обратно в дом.

Я закрылся на все замки и не хотел ни видеть, ни слышать, никого. Достал две банки сгущенки, пачку сухарей и стал все это жрать, всем назло. После я впустил счастливого Норея, которого, вроде как признали исполняющим обязанности лекса — это что-то вроде вождя. Нужен опять же обряд, чтобы он стал лексом. Я — объявленный жрецом, но и близко не догадываюсь, о каком именно обряде идет речь. Впустил я и Никея. А вот теща, которую так же был готов принять, не пришла. Ну и хрен с ней. Севия… и она не пришла.

*……………*……………*

Интерлюдия

— Я не пущу тебя! — кричала Мерсия.

— Ты не отец и не имеешь на то право! — отвечала Севия.

— Пойми! Он чужак, с ним быть опасно. Нашему племени нужна его кровь, но не ты будешь рожать ему детей. Племени нужен покой. Как только воины покарают предателей и убьют их, ты совершишь обряд с Корном! — потребовала бывшая вторая жена лекса.

— Корн? Почему он? И Глеб избавил меня от крови! — заявила Севия.

Хлесткий удар обжег левую щеку девушки. Лицо Мерсии покраснело. Она хотела еще раз ударить свою глупую дочь. Какой мужчина пожелает провести обряд с первой женой, которая уже была с другим мужчиной? Это после можно всякое, но первая жена должна быть невинной.

— Это мало меняет дело, — после некоторой паузы сказала Мерсия. — А Корн — наследник рода, второго по численности воинов и рыбаков. Его отец остался в захваченном селении, так что мог быть убит. Он хочет тебя женой, а ты будешь первой женой главы самого сильного рода. Норея пожалей! Брата просто убьют, так как за ним нет силы. Род Хлудвага сильно ослаб. Остались только две руки воинов, которые находятся селении на границах земель рода.

— Мама, Глеб, он сильный, у него есть божественные дары, — Севия привела, казалось, самый весомый аргумент.

— Он раздает эти дары, а потому они не его, а людей. Может его и любят боги, мы это проверим, когда от него начнут рождаться здоровые дети. А насчет силы? За ним стоит род? Я говорила с Никеем, посланник богов неплохой воин, но не больше того, — Мерсия зло, вместе с тем, недоуменно, смотрела на дочь.

Раньше такого не было, что бы Севия так перечила отцу. Да, Мерсия мало говорила с дочерью, но должна же Севия понять, что сейчас от нее зависит очень многое. Нужно склеить племя, чтобы не стать настолько слабыми, что огневики легко поглотят Рысей. А с Диноклом, как считала Мерсия, дружить нужно вопреки всему.

Разговор шел в срубном доме, который отчего-то называли «баней». Теплое помещение, с лавками, столом, сразу же помывочной. Очень удобно, Мерсии понравилось.

— Как ты допустил это? — Мерсия накинулась на Никея, который стоял у двери в баню.

— Почему ты противишься тому, что Севия будет с Глебом? Он посланник богов и пусть не лучший воин, он парень был в бою и не сбежал, — сказал Никей, но как-то не уверенно, его глаза непроизвольно разглядывали женщину, мало уделяя внимание каким бы то ни было проблемам.

— Я хочу заручиться поддержкой сильного рода, а не одного воина, пусть он и может десяток убить. Он сильный воин, Никей? — спросила Мерсия.

— Он не слабый воин, но может стать сильнее, — наставник не стал воинов рассказывать про «божественное оружие», которое сражает любого, даже самого сильного воина.