Шаровая молния 2

23

Кому — подготовка к новогодним праздникам, а заместителю начальника ОПБ-100 капитану госбезопасности Демьянову — работы невпроворот. Причём, такой, которую не свалишь на плечи подчинённых. Просто потому, что больше никто не имеет представления о том, какие силы противника и в какой конфигурации будут сосредоточены вдоль советско-германской границы к 22 июня следующего, 1941 года. И в какие стороны будут направлены удары немецких группировок с начала войны. Это всё — персональное задание Сталина, решившего, как и известной Николаю истории, провести штабные учения в канун Нового Года и сразу после его празднования.

Главное отличие от тех самых учений — никакой игр в поддавки со стороны немцев, выражающихся в паузе на мобилизацию и, как было в тех штабных играх на карте, «пробуксовки» в ходе наступления. Всё в полном соответствии с планом «Барбаросса»: три группы армий, четыре танковых группы, в каждой примерно по тысяче танков (не забыть, что у Клейста их всё-таки имелось больше, чем у каждого из остальных командующих!), три главных направления удара, тактика глубоких охватов танковыми и моторизованными дивизиями вдоль «панцерштрассе».

Итак, что имеем?

Группа Армий «Север», которой придана Четвёртая танковая группа Гёпнера. Численность — около 800 тысяч «штыков», 30 дивизии, примерно 650 танков, 850 боевых самолётов, 1200 орудий. Бьёт с территории Восточной Пруссии. Главное направление удара — через Прибалтику на Ленинград. На начальном этапе в полосе ответственности действует ещё и Третья танковая группа Гота в составе 900 «панцеров», которая после захвата Вильнюса повернёт на Минск.

Группа Армий «Центр», в составе которой аж две танковые группы, Гота и Гудериана. Около одного миллиона 450 тысяч солдат и офицеров. Примерно 50 дивизий, 1700 танков, 900 самолётов, более 12 000 орудий. Гот молниеносным ударом бьёт в стык Северо-Западного и Западного фронтов, где почти нет войск, захватывает Вильнюс и от него поворачивает на юго-восток вдоль шоссе Вильнюс-Минск, где ему нет сопротивления из-за отсутствия в полосе наступления советских войск. В то же время «Быстроногий Гейнц» наступает вдоль шоссе Брест — Минск, а пехотные дивизии и корпуса Группы армий загоняют сосредоточенные в Белостокском выступе советские дивизии в огромный «котёл».

Группа Армий «Юг», усиленная Первой танковой группой Клейста. Более 900 тысяч человек, 16 000 орудий, почти 1200 танков, почти 1800 самолётов. Наносит удар южнее Припяти с польской и чехословацкой территории в направлении Киева. В полосе Южного фронта (Одесский военный округ) действуют румынские 3-я и 4-я армия в составе 14 дивизий и 8 бригад. Общая численность — более 320 тысяч солдат. Позже, когда уже завершатся приграничные сражения, к этой Группе Армий присоединятся венгерские, хорватские и словацкие части.

Насколько помнит Демьянов, советский Генеральный Штаб накануне войны считал, что главным направлением удара Гитлер изберёт Украину. Именно поэтому Киевский особый военный округ насыщался боевой техникой активнее других. Именно это позволило успешно продержаться по линии Днепра до начала августа. А вот удар в обход Белостокской группировки войск был полной неожиданностью, приведшей к огромным потерям в технике и живой силе.

Добавим к этому треклятый ремонт аэродромов, начатый в Белоруссии с наступлением тёплого сезона. Именно из-за него оказалось практически невозможно рассредоточить авиацию округа, что повлекло огромные потери в самолётах. Плюс неготовность укреплённых районов, заброшенных после продвижения границы на запад. Сейчас, конечно, укрепрайоны не просто не брошены, но и продолжают усиливаться, но, как показала практика, их роль в сдерживании бронированных кулаков не является определяющей.

— Вы, товарищ Демьянов, уверены в том, что расстановка сил «синих» и направление их ударов будут именно такими? — ознакомившись с картой, на которую Николай нанёс то, что он помнил, и пояснительной запиской к ней, задал вопрос Генеральный секретарь.

— Товарищ Сталин, небольшие детали, разумеется, отличаются от того, что у меня отложилось в памяти. Как, например, я не помню номеров конкретных корпусов и дивизий вермахта. Что же касается направлений ударов, то я в этом уверен.

Недоверие Вождя он сам объяснил всего одной фразой.

— Тяжело будет отразить такой удар, неимоверно тяжело. Но посмотрим, что предложат наши генералы и маршалы.

Закурив трубку и несколько минут постояв, склонившись над картой, Сталин поднял голову и пронзительно посмотрел в глаза попаданца.

— А как бы вы сам действовали в такой ситуации?

— Товарищ Сталин, у меня даже нет военного образования, чтобы судить об этом.

— У меня его тоже нет, но жизнь заставила вникать и в такие вопросы, — отрезал тот. — Я не надеюсь на то, что вы предоставите нам панацею, но какие-то ваши предложения могут оказаться дельными.

Задумавшись на пару секунд, Николай кивнул.

— Я уже рассказывал и писал, что причиной катастрофы лета 1941 года стала неготовность наших войск к такому удару. И Красная Армия встретила войну разделённой на три эшелона. При этом второй эшелон находился в движении, и войскам, входящим в его состав, приходилось вступать в бой «с колёс», на неподготовленных позициях, подчас, даже в неполном составе, потому что отдельные подразделения не успевали прибыть в пункт сосредоточения. А третий даже не закончил формирования, и его едва сформированными частями попросту затыкали дыры. Поэтому, как мне кажется, это движение войск к местам обороны следует начать намного раньше. Так, чтобы линия, которую наши военачальники выберут основной линией обороны, была занята уже к 22 июня. А формирование третьего эшелона завершилось не позже недели с начала войны.

— А не ускорим ли мы подобными шагами начало войны?

— Не думаю. Если второй эшелон сосредоточится в глубине нашей территории и прекратит движение на запад, это будет невозможно трактовать как подготовку к нападению.

— Хорошо. Я понял вашу мысль.

— Второе — заранее, хотя бы за сутки до нападения, вывести и рассредоточить части прикрытия границы на заранее подготовленных позициях. Немцам прекрасно известны пункты постоянной и временной дислокации наших войск, и в истории моего мира первые удары они нанесли именно по ним. Из-за этого многие подразделения встретили войну безоружными и, даже в буквальном смысле этого слова, без штанов. Поэтому, зачастую, даже не смогли оказать оккупантам никакого сопротивления. Им даже отстреливаться было нечем.

Сталин удовлетворённо кивнул.

— Третье — я бы обратил самое пристальное внимание на стык Прибалтийского и Белорусского округов. У нас здесь оперативная пустота, а в Сувалкинском выступе яблоку негде упасть от немецких дивизий. Именно поэтому танки Гота практически беспрепятственно прорвались на восток сначала до Вильнюса, а потом и к Минску. Лучше часть войск, сосредоточенных в районе Белостока, перебросить на север, на стык округов. А ещё лучше — в зону ответственности Прибалтийского округа.

— Но этим мы ослабим Западный фронт.

— Товарищ Сталин, насколько я помню, немцы давили на Белосток с запада лишь пехотными подразделениями. Просто потому, что там болотистая местность, по которой очень сложно передвигаться не только танкам, но даже автомобилям. В то же время, «панцерштрассе» на Вильнюс, а от Вильнюса на юг использовали для переброски Третьей танковой группы, находящейся в подчинении Группы Армий «Центр», а не «Север». Почему бы и нам, зная об их планах, не перебросить мехкорпуса, сосредоточенные под Белостоком и Гродно туда, где пойдут танки Гота? Оставив их в подчинении Западного фронта. Насколько я помню, в Западной Белоруссии их было сосредоточено четыре, и в известной мне истории только один из них, кажется, 14-й, сумел доставить некоторые неприятности Гудериану. А контрудар Конно-механизированной группы в районе Белостока, организованный 24 июня, закончился плачевно из-за высокой насыщенности немецких пехотных дивизий противотанковой артиллерией. Мы только потеряли огромное количество танков, не добившись заметного успеха. А остатки «брони» пришлось бросить из-за отсутствия топлива и поломок. Так что два корпуса на «панцерштрассе», выбранную для Гота, два — на панцерштрассе для Гудериана…

Иосиф Виссарионович склонился над картой, рассматривая сначала дорогу из Кёнигсберга на Вильнюс, а потом от Бреста на Минск.

— И, конечно же, особое внимание надо обратить на стратегические мосты на этих «панцерштрассе», которые немцы будут стараться любой ценой захватить неповреждёнными. В Литве это два моста в Алитусе и один в Меркине, а в полосе наступления Танковой группы Гудериана — три моста в районе Бреста. Любой ценой, но чаще всего — при помощи диверсантов, засланных нам в тыл. Их нужно взрывать в любом случае, чтобы хотя бы на пару дней, пока немцам не удастся навести переправы для танков, задержать их ударные бронированные кулаки.

Четвёртое — нанести ответный артиллерийский и бомбовый удары по местам сосредоточения немецких войск, как только начнётся обстрел нашей территории. Их места дислокации выяснить достаточно просто с самолётов, даже не пересекая германской границы. Ну, и пятое, если мы коснулись авиации, попытаться отразить первую волну бомбардировщиков, которая, насколько я помню, шла без истребительного прикрытия. Но, как вы верно заметили, это вовсе не панацея, а меры, призванные лишь в какой-то мере ослабить первый удар противника.

— Хорошо, — кивнул Сталин. — Остаётся выслушать, как из данной ситуации будут вкручиваться наши военачальники. И ещё я бы хотел, чтобы вы присутствовали на этих штабных учениях.

Заметив растерянность во взгляде Демьянова, Вождь спросил:

— Вас что-то не устраивает в моём предложении?

— Никак нет, товарищ Сталин. Только… мне кажется, что я буду выглядеть среди генералов с множеством звёзд и маршалов белой вороной.

— Ничего, потерпят…