Шаровая молния 2

6

— Что ты помнишь о боевых действиях в Арктике? — совершенно неожиданно прозвучал вопрос Румянцева, вызвавшего Николая к себе в кабинет.

— Сложный вопрос. Если о сухопутных, то на самом севере был единственный участок границы, с которого немцы так и не смогли сдвинуть наших пограничников ни на шаг. Было несколько попыток захватить Мурманск и лишить нас единственного незамерзающего порта. Но безуспешных, хотя сам город разнесли бомбардировками с воздуха в щепки, а порт так и не прекратил работы. Атаковали город финны совместно с немецкой дивизией горных стрелков. Не помню, то ли «Норвегия», то ли «Нордланд». Пока их наши в сорок четвёртом не вышвырнули и не заняли север Финляндии вместе с Киркенесом и основную часть Норвегии.

Подумал немного.

— Были попытки высадить десанты где-то в тундре. Кажется, на востоке Архангельской области. Успешные. Задача — организовать полевые аэродромы для авианалётов на Архангельск. Только не помню, успели туда перебросить самолёты или нет.

— А на море?

— На море основные боевые действия развернулись при защите американо-британских конвоев, везущих нам оружие и материал по ленд-лизу. Помнишь, что это такое?

Анатолий кивнул.

— В сорок втором немцы практически полностью уничтожили конвой под номером PQ-17, и англичане отказались гонять пароходы по северному маршруту в Мурманск и Архангельск. Причём, этот конвой бросили именно английские корабли охранения. В результате основная помощь стала поступать нам только после коренного перелома в войне, после сражения на Курской дуге, когда мы уже сами погнали немцев на запад.

Начальник ОТБ-100 ругнулся одними губами.

— Ещё действовали немецкие подводные лодки, был чисто символический жест по высадке и установке немецкого флага на Шпицбергене. А в августе 1942 — рейд крейсера «Адмирал Шеер» по Северному Морскому пути аж до Диксона. Не очень удачный: крейсер потопил пару вооружённых пароходов, несколько штук повредил и обстрелял порт Диксон из орудий главного калибра. Кстати, это стало возможно из-за того, что мы до войны тайно провели Северным Морским путём немецкий вооружённый пароход, который потом рейдерствовал в Тихом и Атлантическом океане. Не помню названия этого «вспомогательного крейсера», но именно информация о ледовой обстановке по пути следования помогла организовать рейд «Шеера» и заслать в наши северные воды немецкие подводные лодки.

— То есть, мы сами помогли им собрать необходимую информацию для ведения боевых действий против нас?

— Входит, так, — пожал плечами Николай. — А что случилось?

— Не имею ни малейшего представления. Нарком приказал расспросить тебя и… Павла. А для чего это ему, извини, в известность не поставил. А эта информация по немецкому пароходу точная? Воронцов ничего об этом не вспомнил.

— Эту информацию рассекретили только во времена «гласности». И тут же использовали для того, чтобы обвинить советское руководство в сотрудничестве с Гитлером. Так что он может и не знать о данном факте. Сам понимаешь, признаваться в таком серьёзном проколе в СССР его времени никто не станет. Ну, а дальше по ходу войны у флотских началась рутина: эсминцы охотились за подводными лодками, подводные лодки за боевыми кораблями и транспортами. Да, был ещё эпизод с попыткой торпедировать немецкий линкор «Тирпиц», базировавшийся в одном из норвежских фьордов, но попытка оказалась неудачной. Его потом англичане авиацией раздолбали. Выдающихся событий, кажется, больше не случилось.

— И на этом спасибо.

— И тебе спасибо.

— За что? — удивился Анатолий.

— А помнишь, я высказывал идею о том, чтобы устаревшие пулемётные Т-26 и старые модификации однобашенных машин этой марки переделывать в зенитные самоходные установки? Ты своим вопросом подсказал мне, как это сделать, не перегружая мощностей танковых заводов, и очень дёшево.

— Рассказывай.

— Нет уж, подожди. Мне всего пару часов надо, чтобы добить докладную записку по этому вопросу.

— Опять на имя Самого будешь писать?

— Опять. Это, Толя, надо было сделать ещё несколько месяцев назад. Дело упиралось только в производственные мощности, которых на танковых заводах просто нет.

— А где есть?

— На судостроительных! — подмигнул Николай, загоревшись идеей.

В два часа он не уложился, провозился с эскизами. Но теперь идея модульной модернизации устаревшей бронетехники действительно обрела законченный вид.

— Хорошая идея, — оценил Румянцев. — Но ведь так никто не делает.

— А мы сделаем. И ты представь, насколько всё упростится. Вместо постройки новой машины — её переделка. Причём, силами специалистов достаточно низкой квалификации. Надо лишь демонтировать башню или башни, вырезать дыру в верхнем бронелисте, установить готовый модуль сверху, просверлить в остатках бронелиста отверстия по месту отверстий в модуле и всё стянуть болтами. При нормальной организации труда демонтаж ненужного оборудования и монтаж готового модуля займёт одну-две рабочие смены. И всё! Готовая зенитная самоходка может передаваться в войска. Причём, унифицированный модуль можно поставить хоть на Т-26 любого года выпуска, хоть на БТ-2 или БТ-5. А если подумать, то и на Т-37 и Т-38.

— Да кто же это позволит пушечный БТ-5 переделывать в установку, вооружённую лишь ДШК?

— Зато сразу двумя ДШК. Против штурмовиков, работающих на малых высотах, самое то. Нужно всего лишь разработать эрзац-башню, открытую сверху, из листов стали, защищающей от пуль ружейного калибра и осколков. Плавающие танки, конечно, после этого потеряют возможность плавать, но куда важнее защитить колонны от авиации, чем наличие плавающей пулемётной установки винтовочного калибра.

— Но почему ты решил задействовать в изготовлении… э… модулей именно судостроительные предприятия? Они же нас и так поругивают за совершенно бесполезное занятие по клёпке и сварке этих… раскоряк. А тут — новое задание не по их профилю.

«Раскоряками» Румянцев называл противотанковые ежи, конструкцию которых Николай «сплагиатил» у киевского инженера, фамилию которого забыл. Простейшая конструкция из трёх перекрещённых кусков рельсов или прочных балок иного профиля надёжно останавливала наехавший на неё танк, в чём начальник ОПБ, вначале воспринявший идею как завиральный прожект, убедился не только по протоколам испытаний на полигоне, но и лично наблюдая за этими испытаниями. При поддержке главы ГАБТУ Павлова это примитивное, но действенное заграждение, теперь тысячами клепали не только упомянутые уже судостроительные предприятия, но и вообще любые механические мастерские с недозагруженными мощностями.

— Причин несколько. Во-первых, наличие свободных производственных мощностей, оборудования. Во-вторых, опыт работы с металлическими конструкциями, собираемыми из листовой стали. В-третьих, опыт работы с башенными установками, монтируемыми на погон. Конструкция модуля настолько проста, что самая сложная операция — именно расточка погона. То есть, для изготовления модуля в основном можно будет задействовать персонал с низкой квалификацией. Ну, монтаж спаренных пулемётов и сборка привода к ним. Но для судостроителей это всё равно ерунда. И танковые заводы задействовать не нужно.

— Сколько примерно потребуется этих пулемётов на твои самоходные зенитки?

— Много. Несколько тысяч.

— Вот именно! Тот же самый ДШК выпускается довольно вяло. Произвели что-то около трёх тысяч штук. Кто позволит все их пускать только на это?

— Выходы тоже есть. Во-первых, наращивать производство этих пулемётов. Они очень потребуются с началом боевых действий. В огромных количествах. Если мне не изменяет память, за всё время производства этих пулемётов Дегтярёва-Шпагина было выпущено около миллиона: очень грозное и надёжное оружие. Во-вторых, на часть модулей можно поставить складские остатки предыдущей версии, ДК. В-третьих, задействовать авиационные пулемёты. К примеру, УБ, который сейчас заканчивает разрабатывать Березин. К тому моменту, когда пулемёт пройдёт госиспытания, как раз будет запущено производство модулей. В-третьих, вместо пулемётной спарки вполне подойдут 20-мм и 23-мм скорострельные авиационные пушки. Например, ШВАК, березинская Б-20, которую он вот-вот начнёт разрабатывать, 23-мм пушка Волкова-Ярцева, разработанная для ильюшинского штурмовика. Авиапушка МП-6 Таубина калибром 23 мм. На истребители и штурмовики она не пойдёт из-за слишком большой отдачи, а в ЗСУ этот параметр не критичен.

— Да слышал я уже это от тебя. Ты не учитываешь одного: Таубин вхож к товарищу Сталину, и Сам ему очень благоволит.

— Я в курсе. Но это не помешало ему отправить Таубина на расстрел, когда вышло так, что авиапушка, на которую очень надеялись, оказалась не нужна авиаторам. А так мы и применение пушке найдём, и неплохого конструктора для страны сохраним. Когда в начале сорок первого вылезли проблемы с его пушкой, уже изготовили 400 экземпляров, которые некуда было применить. Так почему бы не на зенитные самоходные установки?

— Какой же он хороший конструктор, если не смог сделать пушку, отвечающую заказанным требованиям?

— А вот такой, — усмехнулся Демьянов. — Эта пушка, переделанная под патрон с укороченной гильзой, будет летать на массе самолётов и вертолётов несколько десятилетий. Только уже под именем других конструкторов, его учеников. И автоматический гранатомёт, который Таубин так и не успел довести до ума, станет грозным оружием только в 1970-е лишь потому, что все работы по нему прекратятся из-за того, что Таубина репрессировали. Представь себе установку, которая очередями забрасывает наступательные гранаты на полтора километра. Очень нас выручала в Афганистане.

— Хорошо. Пиши докладную на Самого по поводу пушки Таубина. В рамках проекта 20/23.

А причина интереса к боевым действиям на Севере выяснилась через пару недель. Оказалось, немцы давили на нас с требованием пропустить через Северный Морской путь в Тихий океан целую стаю рейдеров. Только, в отличие от иной реальности, у них случился полный облом. Даже на проход одного парохода не согласились.