Шаровая молния 2

46

18 июля было принято решение о введении продуктовых карточек. К удивлению Николая, тёща восприняла эту новость даже с радостью. Именно на неё легла основная задача по добыванию продуктов для всей семьи: и Николай, и Кира бо́льшую часть суток пропадали на службе, и стоять в очередях у них попросту не было времени. Не так уж и много его было и у Анастасии Кирилловны, наконец-то устроившейся преподавателем немецкого языка в одно из военных училищ, немедленно возобновивших учебный процесс с началом войны.

Свою радость она объяснила предельно доступно:

— Хоть какая-то гарантия будет, что удастся какие-нибудь продукты купить.

Втридорога еду — и очень хорошую еду — можно было купить на рынке. Кира с матерью даже пару раз порывались начать тратить на это дело остатки той половины Сталинской премии, которую Демьянов изначально определил в качестве «потребительского фонда». Но глава семьи (после ряда событий этой весны и начала лета тёща таки признала этот его статус) наложил вето на подобные траты.

— Будут ещё худшие времена, и тогда эти деньги станут нужнее.

— Вы считаете, Николай, что будет ещё хуже? — не поверила Анастасия Кирилловна.

— А вы посмотрите, как развиваются события. Бывшая Латвия уже оккупирована полностью. Минск сдали. Немцев пока удаётся удерживать восточнее белорусской столицы по рубежу Днепра. На Украине немцы, хоть и медленно, но движутся к Житомиру и Виннице. Ну, да. Контрудар в районе Шепетовки и Проскурова их немного задержал. Но, как мне кажется, все эти сообщения Совинформбюро о тяжёлых кровопролитных боях на этих направлениях говорят о том, что фашисты ещё не выдохлись, ещё способны возобновить наступление. А значит, к середине августа следует ожидать того, что линия фронта будет проходить на Украине по линии Коростень — Житомир — Винница — Могилёв-Подольский. Если не восточнее. А Украина — это хлеб, часть которого мы уже потеряли, не успев собрать. Надеюсь, удастся его собрать и эвакуировать, перегнать скот за Днепр хотя бы на юге Правобережной Украины, но всё равно с продуктами будет хуже.

— Вы просто… пораженец какой-то! — возмутилась тёща.

— Не пораженец, Анастасия Кирилловна, а реалист. В той мере, в какой бы я хотел, — поймал Николай взгляд супруги. — К войне мы подготовиться не сумели. Просто не успели. И противник нам достался очень сильный и опытный. Поэтому, как мне кажется, отступать Красной Армии придётся ещё месяца два. Пока она не перемелет самые боеспособные части вермахта. И лишь после этого можно будет говорить о некоторой стабилизации фронта. Не об изгнании фашистов с нашей территории, а только о стабилизации. Да и то — если не произойдёт каких-либо непредвиденных прорывов. Нет, Анастасия Кирилловна! Приберегите пока эти деньги.

А что со второй половиной премии? Да всё произошло именно так, как и планировал Николай: он сдал её в Фонд Обороны. И испытал от этого не только облегчение, но даже радость, что он и таким способом помог стране.

И не один он был таким «щедрым». Люди действительно делали в Сберкассах переводы в Фонд, сдавали золотые украшения, продавали ради этого излишки мебели, несли одежду беженцам, появившимся в столице. Не все, конечно. Далеко не все, но многие.

Другие же, наоборот, пытались «заработать», задёшево скупая ценности у тех, кого война сорвала с места, спекулируя вдруг ставшими предметами повышенного спроса: мукой, крупами, солью, керосином и даже… спичками. Ведь из-за резкого скачка объёмов военных перевозок начались сбои в поставках товаров. В Москве это чувствовалось не очень сильно, а вот в Куйбышеве, куда Николаю довелось съездить в командировку, чтобы «расшить» трудности с расширением производства полупроводников и приборов на их основе, проявилось в значительно большей степени.

Но самой трудной задачей для него в этом городе стало не обеспечение необходимым совершенно нового не только в СССР, но и в мире, производства, а удержать патриотический порыв тех молодых ребят, которые работали на заводе полупроводниковых приборов. Учитывая важность данной продукции для обороны, одним из первых решений, проведённых Демьяновым в статусе особого уполномоченного, стало «бронирование» сотрудников данного предприятия. К величайшему неудовольствию парней, делавших просто гигантские шаги в разработке электронных схем: они все рвались на фронт.

— А кто вместо вас будет работать над созданием тех же самых эрэсов, способных реагировать на металл вражеских самолётов? Кто будет заниматься радиостанциями с низким потреблением заряда аккумуляторов? Кто будет придумывать схемы «безмоторных умформеров»? Я ехал сюда, чтобы сформировать группу электронщиков для ещё одного направления, чрезвычайно нужного и важного. И из кого я её буду набирать, если вы все уйдёте на фронт? Вы поймите: специалистов вашего профиля в стране и мире, кроме вас, больше не существует. И здесь, в ваших лабораториях, вы принесёте пользы фронту в десятки раз больше, чем если станете бегать с винтовкой наперевес. У меня боевого опыта куда больше, чем у каждого из вас, но я не обижаюсь, как вы из-за того, что мне не выдали скатку, сапоги и ружьё и не бросили останавливать немецкие танки. Потому что понимаю: у каждого — свой фронт. Проходящий там, где он наиболее полезен. Ваш фронт — здесь.

Обиделись, конечно: все ведь молодые, задорные, жаждущие действия, а тут их заставляют сидеть на по́пе ровно и не дёргаться.

— Думайте о замене, — слукавил Николай, чтобы хоть как-то сгладить ситуацию. — Производство будет расширяться, будет проводиться набор новых сотрудников, а из-за мобилизации скоро сложно станет набирать взрослых молодых мужчин. Присматривайте толковых ребят лет 16-17, передавайте им свои знания. Они очень быстро всё схватывают. И если каждый сумеет за полгода-год «натаскать» хотя бы двух-трёх таких «стажёров», вот тогда и можно будет вести разговор об отправке этого человека на фронт.

Конечно, слукавил! Да он лично костьми ляжет, чтобы такой специалист остался на предприятии! Не просто мастер своего дела, а ещё и наставник молодёжи. Стараниями Демьянова и других попаданцев, кажется, уже удалось убедить Сталина в том, что будущее — за электронным управлением оружия и системами связи. Электронщиков, способных творить приборы на основе транзисторов, скоро понадобится не пара десятков, как сейчас, а десятки тысяч. И вот эти ребята должны стать той песчинкой, вокруг которой будет вырастать жемчужина советской полупроводниковой электроники.

— Да к тому времени уже война закончится! — в сердцах бросил кто-то из парней.

— Ты уверен? — хмыкнул майор госбезопасности. — Ты не забыл, что против нас воюет не только Германия, сама по себе являющаяся мощнейшей европейской промышленной державой, а вся Европа? Ресурсы всех стран, захваченных Гитлером, плюс Италии, Испании, Румынии, Венгрии, Финляндии, используются против нас. Ты знаешь, что чуть ли не половина танков, с которыми немцы вступили в войну, чешского производства? Что половина грузовиков в вермахте — европейские трофеи немцев? И не просто трофеи, но ещё и производящиеся сейчас в Чехословакии и Франции. Что среди пушек и гаубиц, из которых стреляют в наших бойцов немецкие солдаты, полно французских и чешских, а среди зениток — голландских? Что немецкие самолёты-разведчики Фокке-Вульф-189 собираются во Франции? И перемалывать всё это нам придётся очень и очень долго.

И снова те же слова, что произнесла в его адрес тёща, но уже высказанные парнем с комсомольским значком на лацкане синего рабочего халата:

— Вы пораженец! Вы не верите в силу Красной Армии!

— Я реалист, — нахмурился Николай. — И я реально оцениваю противника, а не занимаюсь шапкозакидательством, как некоторые. Потому что недооценка противника — одна из фатальных ошибок в военном деле, чреватая просто катастрофическими последствиями для недооценивающего его. Поэтому дискуссию о том, что вас необходимо отпустить на фронт, я объявляю закрытой!

Майор хлопнул ладонью по столу.

— Фронт ждёт не вас, толком не умеющих обращаться с оружием, а того самого оружия, которое поможет красноармейцам эффективно перемалывать гитлеровцев. Прямо отсюда я направляюсь в горком партии с требованием поднять списки старших школьников, занимавшихся в радиокружках, и провести среди них комсомольский набор в вашу лабораторию. А вы обязаны… Я повторяю: обязаны! Обязаны в кратчайшие сроки превратить их в специалистов, равных по уровню знаний вам сегодняшним. А тебе лично, — ткнул он пальцем в комсорга. — Партийное поручение от уполномоченного Государственного комитета обороны: организовать интенсивное обучение этих ребят всему, что уже знаете вы.

Нужно ли говорить, что это поручение было продублировано ещё и решением горкома комсомола, или достаточно будет вспомнить о правах, прописанных в мандате уполномоченного ГКО Демьянова?