Княжий сын. Отцовский меч

Глава 13

Брянское городище. Поздняя осень 54-го года от Последней Войны.

В Брянске я был во второй раз в жизни, и впечатление разительно отличалось испытанного мной в первый. Может быть, дело было в погоде, ведь в прошлый раз мы приезжали сюда ранней осенью. Возможно, что у меня просто было плохое настроение.

Да, каменная крепость, окруженная вторым рядом стен, уже деревянных, внушала уважение и трепет, особенно мне, выросшему там, где самого простецкого частокола нет. И даже представить не получалось, что этот город может быть взят врагами. А уж дома из настоящего кирпича, да огромный, на целую площадь раскинувшийся рынок, где торгуют не только местными товарами, но и тем, что доставляют купцы из дальних стран…

Однако ж теперь я увидел другое обличие стольного града. Остановились мы в пригороде, причем не со стороны Десны, где расположились речные причалы, верфи, дома торговцев и ремесленников, а со стороны леса.

Те дома, скорее напоминавшие жалкие хижины, ни в какое сравнение не шли с добротными избами Васильевского села. Да даже курная избушка разбойников, в которой мы ночевали, давала сто очков форы вперед. Улочки были грязные, и то тут, то там бегали мелкие стайки ребят, сбившихся в банды.

Но и тут жизнь била ключом. Были здесь шинки и харчевни, которые, если честно, не внушали мне доверия, а еще работали ремесленники. Пока шли по улице, я успел заметить вывески над кузницей, пекарней и сапожной мастерской. Странно, что рабочий люд не нашел возможности поселиться в более безопасном месте. Или, может быть, их оттуда выдавили соперники?

Сейчас я шел в город и периодически ловил на себе оценивающие взгляды мрачных молодых мужиков. Уверен, будь дело ночью, они не отказались бы познакомиться с содержимым моего кошелька. Но сейчас на дворе стоял день, и рискни они напасть в открытую, один или двое точно опробовали бы на себе остроту меча, снятого с трупа Федьки Широкого.

В город я отправился в одиночку, парни же с Игнатом намеривались продать весь наш запас шкурок: и те, что заготовили в Васькином, и те, что взяли добычей с бандитского логова. В город они их тащить не стали, чтобы не платить пошлину, что было вполне логично. Ну а мне старый солдат сказал взять мешок с отрубленной головой и идти в ратушу.

У городских ворот меня остановили стражники, спросили, как зовут и откуда иду, но, по-видимому, оценив дорогую одежду и узнав, что я не собираюсь ничем торговать, пропустили с миром.

Только сейчас я понял, насколько справедливыми оказались слова матери о том, что красивая одежда открывает все двери. Больше не было слышно насмешек над моим сельским происхождением, никто не решался задирать меня, и тем более заступить мне дорогу. А когда я спросил у прохожего, как пройти к ратуше, тот расписал мне маршрут так обстоятельно, что я никак не смог бы заблудиться.

Городская площадь была по-своему красива: большое трехэтажное здание ратуши, вокруг которого расположились несколько домов, принадлежавших, очевидно, самым богатым жителям. Слева высился храм Красного Тельца – огромный, с деревянной фигурой божества в человеческий рост над воротами, и крышей причудливой формы, края которой были покрыты резными фигурами.

Даже странно было, как мы могли гордиться нашим деревенским святилищем, когда в городе для Красного Тельца построили такой большой и красивый храм…

С трудом преодолев желание войти внутри, я прошел мимо. У самой стены ратуши неподалеку от входа стоял на коленях морщинистый старик и протяжно на одной ноте тянул:

– Подайте Красного Тельца ради, старому калеке, убогому… Работать не могу, руки-ноги не держат, подаянием жить приходится… Подайте на хлеб старику…

Вот чем в первую очередь отличался Брянск от родного Васильевского села. Нищих там не водилось. Откуда? Если кому-то повезло дожить до старости, то он наверняка позаботился, чтобы было кому стакан воды подать. Да и уважали у нас пожилых людей за мудрость

Да и не просто так он там сидит наверняка. Кто станет терпеть нищего прямо на главной площади? Погонят и как звать не спросят. А так – сидит вот неприметный старичок, все видит и подмечает. А, если спросят, то расскажет. Умно.

Вытянув из кармана кусочек серебряной проволоки размером с обрезок ногтя, я бросил его в кружку нищего. Тот глянул внутрь, и закивал, затрясся.

– Спасибо тебе, сударь! – все так же монотонно протянул он. – Век за тебя Красного Тельца молить стану…

Ничего на это не ответив, я перевесил поудобнее мешок и двинулся ко входу в здание, возле которого стоял стражник, вооруженный широким топором на длинном древке. Я такой видел в первый раз, а если видел до этого, то явно не обратил внимания. Но на первый взгляд штука была удобная: можно в строю работать, как копьем, а можно и рубиться, как топором. И длинные выпады делать, и подтоком ударить, если что.

Стражник осмотрел на меня, оценил одежду, а потом остановил взгляд на лице и, похоже все понял. Да, пусть на мне дорогая солдатская одежда, а на поясе висит меч в ножнах, но рожа моя любому более-менее опытному человеку даст понять, что перед ним безусый юнец… Хотя не такой уж и безусый, щетина-то растет, но клочками, зараза. Много еще воды утечет перед тем, как я смогу бороду отпустить.

– К кому, воин? – выделив последнее слово так, что оно прозвучало чуть ли не насмешливо, спросил стражник.

– К начальнику стражи, – ответил я.

– А по какому делу? – прищурившись, продолжил спрашивать тот.

– По поводу головы Федьки Широкого, – я тряхнул мешком, висевшим за спиной. – Я слышал, что за нее тут заплатить готовы.

– А, ты из охотников что ли? – стражник покосился на мою ношу, но комментировать ее не стал. – Тогда тебе не к Ярославу Прокопьевичу, а к Аниське, он с вами расплачивается. На первом этаже, как через сени пройдешь, повернешь налево, там дверь будет.

Я поблагодарил воина и вошел в здание ратуши. Внутри, буквально в паре шагов от входа начиналась лестница с резными перилами, ведущая на второй этаж. Было похоже, что все важные люди заседали наверху, а с охотниками за головами расплачивалась какая-то мелкая сошка. Тем более, что сидел он в одной из самых дальних комнат. Пару раз стукнув по косяку, я дождался приглашения и открыл дверь.

Когда я вошел в помещение, то понял, что для него выбрали не только самую дальнюю, но и самую маленькую каморку. Но хоть комната размерами большее подходила для чего-то вроде кладовой, хозяин смог обустроить здесь какое-то подобие уюта: вместо вездесущих лавок тут были настоящие кресла, судя по виду, даже мягкие, большую часть пространства занимал стол, а на стенах висели картины, вставленные в деревянные рамки.

Пусть узнать людей и коней в изображенных на кусках холстины фигурках можно было только с большим трудом, но раньше я ни разу не видел таких украшательств.

За столом сидело двое немолодых мужчин и развлекались они тем, что двигали фигурки по резной доске. Когда я вошел, оба подняли головы.

– Федьку Широкого искали? – спросил я, стащив со спины мешок.

– Ватажника? – уточнил тот, что сидел дальше. – А что, отыскать сумел?

– Да нет, это он меня нашел, – я швырнул ему свою ношу.

Анисим поймал мешок и, сдвинув в сторону резную доску, положил его на стол. Развернул, схватил голову за волосы, приподнял и принялся внимательно рассматривать. При этом на его лице не отразилось ни капли брезгливости, только любопытство. Голова, кстати, хоть и воняла сырой кровью, была в неплохом состоянии. Для отрезанной башки, конечно. Не зря я мешок на ночь на улице вывесил, где похолоднее.

– Похож на Федьку? – спросил он у своего собеседника.

– Да вроде похож… – протянул тот, поднял со стола резной подсвечник и пододвинул ближе, после чего заявил уже гораздо увереннее. – Точно. Он, паскуда.

– Федька Широкий до того, как проворовался в новиках ходил, – заметил Анисим. – И на мечах подраться не дурак был. Сам его завалил?

– Да, – я кивнул и тут же уточнил. – С товарищами. Вместе со всей ватажкой порубили.

– Ха! – второй хлопнул по столу. – Ведь врет и не краснеет.

– Если не веришь – езжай по тракту на Локоть. Через полперехода от Брянска поворот будет, тропинка небольшая в чащу уводит. Там поляна с кострищем. Вот на той поляне семь трупов и лежит, – решив, что нечего оправдываться, я продолжил более решительным тоном. – Ты или плати, Аниська, или верни мне голову. Я ей лучшее применение найду.

– Тише, тише, развоевался… Держи награду свою.

Анисим запустил руку под стол, вытащил небольшой кошелек и швырнул мне. Бросил кручено, с задумкой, что я поймать не смогу и кошель выроню, но тренировки у Игната даром не прошли, поэтому я вовремя выхватил из воздуха мешочек и взвесил его на руке.

– Сорок рублей за живого обещано было. За голову – двадцать пять. Можешь пересчитать, если не веришь.

И ведь опять не соврал пленный, вот что значит, правильно допрашивать. Награда совсем никчемная. Нет, для простого селянина двадцать пять серебряных рублей – огромная сумма, которая позволит купить пару захудалых лошаденок, три коровы или целое стадо более мелкой живности. Но за такую опасную работу, как охота за головами?

– Да верю я, – пожал я плечами и упрятал кошель в карман.

– Еще работа интересует? – деловым тоном спросил Анисим. – Есть еще люди, за которых заплатить готовы. И побольше, чем за Федьку.

– Пока не до того, – мотнул я головой и принялся выдумывать причину для отказа. – Недосуг мне по лесам мотаться, да разбойников выискивать. Я по делу в Брянске, меня к себе боярин Сергей вызывал. Кстати, как до дружинного дома дойти не подскажешь?

Кажется, имя боярина возымело поистине волшебное действие. Глаза Анисима расширились от ужаса, а второй, имени которого, я так и не узнал, подавился на вдохе и принялся кашлять.

– Ты боярина Сергея знаешь? – удивился Анисим.

– Ну да, – я кивнул, пытаясь сделать вид, что ничего особенного в этом нет. Ну, боярин и боярин, что он мне? Пустяк. – Летом этим познакомились. У нас с одним из дружинников его спор вышел, ну я его и поучил немного. А потом боярин нас помирил, а меня к себе позвал. Сказал в дружинном доме спросить, там проведут.

– Брешет небось, – со слишком нарочитым пренебрежением проговорил второй, но Анисим этого будто и не заметил, продолжая смотреть прямо мне в глаза.

– Ну не веришь, давай до дружинного дома сходим. Там новик Михаил должен быть. Вот, к нему-то мне боярин и сказал идти, как с ним повидаться захочу.

Кажется, задиристого парня в городе знали. Во взгляде Аниськи пропали последние тени сомнения. Ничего не сказав, он вынул второй кошелек, но бросать уже не стал: положил на стол и подтолкнул ко мне, мол, бери. И тут я понял, что не такое уж невыгодное занятие эта охота за головами. А меня только что попытались банально обмануть, оставив часть награды себе.

И не преминул озвучить эту догадку.

– Так ты что, Аниська, присвоить награду хотел? – как можно более медленно и вкрадчиво проговорил я, смотря собеседнику прямо в глаза.

На лице того явственно отразилась досада. Кажется, он уже проклял свою жадность. Медленно, будто нехотя, мужик стащил со среднего пальца правой руки украшавшее его серебряное кольцо и положил на стол, рядом со вторым мешочком.