Лабух

Глава 12

— Так что мне в ГПУ сходить? — откинувшись на спинку стула, спросил уголовник.

— Ты туда сам не пойдешь. Анонимку подкинешь или еще какую мерзость придумаешь.

— Для тебя никакой разницы!

— А ты меня не пугай! Говори что задумал.

— Давно бы так, Николаша! — осклабился Митяй. — В общем, слушай сюда.

Если совсем честно, ничего экстраординарного я не ожидал. Налет или ограбление кассы какого-нибудь советского учреждения или еще что-то в этом роде. Однако действительность оказалась ярче самой буйной фантазии.

— Ты про командарма Сорокина[20] слышал?

— Не припоминаю.

— Ты что, контуженный? — искренне удивился бандит. — Да в восемнадцатом году его имя на всю Россию гремело!

— И что с того?

— Да теперь-то уж ничего. Расстреляли его комиссары.

— За дело, небось?

— В общем да, — неожиданно не стал спорить мой собеседник. — Мятеж поднял против советской власти. Жидов к стенке ставил…

— Ближе к телу!

— Да куда уж ближе. В общем, узнал он, что Красные ценности собирают, чтобы с немцами за мир расплатиться. Без малого цельный вагон собрали, а это ж, сам понимаешь, какие деньжищи! Рыжья немерено. Слитки, монеты, ювелирка…

— И он на них лапу наложил?

— Не совсем. Приказал задержать отправку. Мол, армия голая и босая, ни снарядов, ни патронов, а тут такие средства без дела пропадают…

— Дальше.

— А чего дальше? Рубин[21] на фронтовом съездевместе со своими дружками хотели обвинить Сорокина во всех этих делах, да не тут-то было. Депутаты все как один своего командарма поддержали. Поэтому комиссаров арестовали, и повезли в тюрьму, а по дороге шлепнули!

— Вагон куда дели? — вычленил я из рассказа главное.

— В Россию отправили. Только не весь. Адъютант главкома по его приказу успел немного укрыть в надежном месте.

— А ты тут, каким боком?

— Тебе не все равно?

— Нет. Уж больно история странная.

— Твоя правда, Николай. Мне бы кто рассказал такое, ни в жизнь не купился… но я сам видел!

— Ладно, допустим, я тебе поверил. Остается два вопроса: сколько там золота и где оно находится?

— Так ты в деле?

— А у меня есть выбор? И рад бы в рай, да грехи не пускают…

— Хе-хе, — расплылся в мерзкой улыбке Митяй. — Не боись, паря! С такими деньжищами мы себе, где хочешь рай купим!

— Так сколько?

— Пуда три не меньше!

— Неплохой куш, — согласно покивал, после чего задал главный вопрос. — Так где?

— А вот это тебе знать рано. Скажу только — здесь, в городе. В подвале одного большого дома. За железными дверями с хитрым замком.

— Так вот зачем я тебе…

— Все верно, Коленька! Нужен мне твой талант, чтобы открыть эти запоры. Шуметь, сам понимаешь, нельзя. Ни взрывать, ни ломать. Думал уж подкоп делать, да тебя увидал. Сам бог нас друг другу навстречу послал.

— Ну да, можно подумать, Всевышнему больше заняться нечем. Тут, скорее, рогатый постарался…

— Может и так, — отмахнулся уголовник. — Мне без разницы.

Что же, диспозиция прояснилась. Есть клад и группа несознательных личностей, желающая его получить. И им нужны мои услуги, как взломщика. Но Митяй понятия не имеет, что парнишка, которого он подставил с убийством комиссара, начисто потерял навык. А замки там, судя по всему серьезные. Иначе бы он сам справился…

— Господин артист, — подал голос из-за занавеси метрдотель. — Публика ждет-с!

— Уже иду!

Публика и впрямь ждала. За то время что мы толковали с Митяем, зал заведения заполнился почти до отказа. Между тесно расставленных столиков сновали официанты, которых по старой памяти до сих пор именовали половыми, разносившие заказы. В основном это был шашлык из баранины и всё тот же чихирь. Ничего не поделаешь, страна лежала в разрухе, и особых разносолов в ней не водилось, но праздника людям уже хотелось.

Мрачное настроение дало себя знать, и я запел:

— Как грустно, туманно кругом,
Тосклив, безотраден мой путь,
А прошлое кажется сном,
Томит наболевшую грудь!
Ямщик не гони лошадей…[22]

Кажется, не угадал. Собравшаяся в ресторане публика хотела веселья. То есть, некоторые, конечно, похлопали, но… Не хотите грусти? Будь, по-вашему!

— На Кавказе есть гора
Самая высокая.
А под ней течет река
Самая глубокая!
Если на гору залезть и с неё бросаться
Очень много шансов есть
С жизнью распрощаться![23]

Вот эта мелодия зрителям зашла! И подпевали, и танцевали и смеялись так, что стекла в окнах дребезжали. Многие присылали со своего стола угощение и конечно вино. В течение вечера, я еще раза три спел им ее на бис, то есть за отдельную плату. Но чем громче я пел, тем сильнее меня грызла тоска.

Три пуда золота и впрямь очень хороший куш, у которого только один недостаток. Он очень плохо делится на пятерых! В то, что Митяй сдержит слово и честно разделит добытое, не верилось совершенно. Не тот это человек…

Сдать его в ГПУ? Тоже не вариант. Он там молчать не станет, и тогда чекисты возьмутся за вашего покорного слугу. А оно мне надо? Нет, я, конечно, искренне верю в гуманность и беспристрастность советской Фемиды! А еще в русалок, домовых и никому пока что неизвестного Бэтмена.

Кстати, золотой век комиксов еще не наступил, но, в общем, не за горами. На графических романах заработают очень многие, так почему бы мне не быть в их числе? Рисовать я, конечно, не умею, но нанять художника точно смогу… Черт, опять какие-то глупые мысли в голову лезут!

Так ничего и не придумав, решил прогуляться. По нынешним временам, не самое безопасное занятие в ночном Пятигорске. И как-то так само собой получилось, что ноги принесли меня к «Эрмитажу». Кажется, именно здесь должна проживать та скучающая дама. Как говорится, отчего бы благородному дону и не…. Но на входе, как и следовало ожидать, меня встретила охрана.

— Вы к кому? — подозрительно встопорщил усы старший караула — кривоногий крепыш в буденовке и одним треугольником в петлицах.

— Пардон, — отозвался я, сообразив, что сглупил. — Кажется, ошибся адресом.

— Погоди ка, — еще больше насторожился бдительный охранник. — Покажь документы!

— Да я вроде никуда не иду. Хотя если угодно…

— Хлопцы, а ну-ка задержите этого ферта!

— Братцы, вы что?

— Какие мы тебе братцы, гад!

В общем, не прошло и минуты, как вашего покорного слугу окружили со всех сторон и готовы были определить под арест.

— Что за шум, Нечипоренко? — выглянул из соседнего кабинета какой-то краском.

— Да вот, товарищ Плахов, контру поймали. Хотел на охраняемую территорию проникнуть с неизвестными целями. У него тут гитара и корзинка…

— С бомбой?

— Кажись, нет!

— Простите, это какое-то недоразумение! — попытался возразить я, но получив тычок в бок, предпочел затихнуть. В следующий раз, могут ведь и прикладом…

— Документы! — потребовал начальник и, получив требуемое, углубился в чтение.

— Демобилизованный красноармеец, находящийся на излечении? — не скрывая скепсиса, посмотрел он на меня.

— Да какой он красноармеец, товарищ Плахов! — возмутился Нечипоренко. — По одной роже видать, что нэпман…

— Фамилия, Имя? — продолжился допрос.

— Николай Семенов.

— Где служил?

— В первой конной товарища Буденного.

— Шо⁉ — возмутился начкар. — Да быть такого не может, чтобы этот франт красным конником был!

— В какой дивизии? — не обращая внимания на ретивого подчиненного, осведомился краском.

— В четвертой Петроградской, — совершенно не задумываясь, отвечал я, непонятно как выудив эти сведенья из памяти предшественника.

— Кто был начдивом?

— Сначала, Думенко, потом сам Семен Михайлович. Затем, Городовиков…

— Ты что же, с девятнадцатого года в РККА?

— Так точно.

— Врет он всё! — никак не мог угомониться Нечипоренко. — Спросите, кто комиссаром был?

— В каком году? — вопросом на вопрос ответил я, почувствовав, что допрашивающие меня люди стали колебаться. — Их только в девятнадцатом году пятеро сменилось!

— Тот, который в боях с «мамонтовцами» погиб, — коварно, как ему показалось, спросил начкар.

— Мусин!

— Имя, отчество?

— Простите, я с ним чаи не водил. Да он и комиссаром то был всего ничего. Месяц или полтора…

— Правильно? — обернулся к Нечипоренко Плахов.

— Да я и сам не знаю! — неожиданно признался тот. — Я же из второй дивизии. Помню, что у петроградцев тогда комиссар погиб, а кто он, бес его ведает⁈

— Блиновец?[24] — усмехнулся я, тайком переводя дух.

— Ну не похож он на красного конника! — все еще не сдавался бывший буденовец.

— Что тут у вас происходит, товарищи? — раздался совсем рядом знакомый голос, на который мы разом обернулись.

Перед нами стояла моя таинственная поклонница и с явным интересом наблюдала за нами.

— Да вот, товарищ Целинская, разбираемся с гражданином.

— Николай? — воскликнула она, узнав меня.

— Вы его знаете?

— Конечно. Это Николай Северный — известный певец и музыкант.

— А по документам, его фамилия Семенов, — снова насторожился краском.

— Это псевдоним, — поспешил пояснить я. — Вымышленное имя.

— Как это?

— Ну, вот, к примеру, пролетарского писателя Максима Горького на самом деле зовут Алексей Максимович Пешков.

— Ишь ты как, — озадачено, вздохнул Нечипоренко, но потом подкрутил себе усы и назидательно добавил, — так то Горький! А тебе на что?

— Товарищи, — решила прекратить дискуссию моя таинственная поклонница, — Николай Северный или если вам угодно Семенов, пришел навестить меня. И если у вас больше нет к нему вопросов, то…

— Конечно, — тут же согласилось с ней местное начальство и меня, наконец-то, отпустили, после чего я проследовал за своей спасительницей.

Для того чтобы добраться до ее апартаментов, пришлось подняться на второй этаж по отделанной мрамором лестнице, потом пройти по довольно длинному коридору до двери из мореного дуба.

— Вот здесь я и остановилась, — сообщила хозяйка, вставляя ключ в скважину.

Кажется, замок заедал, но через мгновение она справилась и пригласила меня внутрь. — Проходите!

— Благодарю.

— За что?

— Ну, за гостеприимство и за то, что отбила меня у этих церберов.

— Пустяки, — отмахнулась дама, так же легко перейдя на «ты». — Тебе следовало сказать, что пришел ко мне, и никто бы не осмелился помешать.

— Дело в том, что в тот момент я еще не знал твою фамилию.

— Серьезно? — искренне удивилась Целинская.

— Хочешь, побожусь?

— Не стоит, хотя это выглядело бы крайне забавно! — нервно хохотнула та. — А что это у тебя в корзине? — Обратила внимание на мою поклажу.

— Часть гонорара, — честно признался. — Шашлык, домашний сыр и баклага с вином.

— Невероятно!

— А почему это тебя удивляет? По-моему, для мужчины прийти к красивой женщине с бутылкой вина вполне нормально. Что же до прочего… ну не найти сейчас в Пятигорске шоколада!

— Никак не могу понять, — с задумчивым видом поинтересовалась хозяйка номера, кто ты, невероятный наглец, или же столь же невозможный болван?

— Второе ближе к истине. Так ты будешь пить?

— С удовольствием!

Если помните, я упоминал, что моя таинственная поклонница при ближайшем рассмотрении оказалась не так уж молода. Но ведь и мне совсем недавно было сорок с небольшим лишком. Стоит ли говорить, что эту ночь мы провели вместе? Пили вино, занимались любовью, разговаривали о разной ерунде, чтобы потом снова слиться в объятиях… А потом наступило утро. Бросать женщин в гостинице не слишком прилично, но это ведь был её номер?