Сень

— Есть такая артель, называется Ковровский табуреткостроительный комбинат. Там работает чуть больше ста человек, причем в основном инвалиды войны. Так вот, КТК производит мебели в восемь раз больше, чем, скажем, второй московский мебельный завод, на котором трудится чуть меньше четырехсот вполне здоровых рабочих.

— Да, пример наглядный… Я думаю, что есть смысл в распространении владимирского опыта на весь Союз. Вы, надеюсь, сможете товарищей проконсультировать по поводу того, что нужно сделать в первую очередь?

— Нет конечно, я в эти хозяйственные дела вообще не лезу. Просто артельщики мне сами говорят, что им надо — и вот с ними вашим товарищам есть смысл подробно поговорить. А лично я всего лишь доставала и покупала то, что они попросят. Деньги-то мне за всякое разное выплачивались огромные — ну не под подушкой же их прятать? А так и людям польза, и мне уважение…

— Я где-то слышал, что вы и артельщиков-инвалидов колотить не стеснялись…

— Ну, пришлось пару раз пинков надавать. Но это не то, что вам, наверное, наплели: я пинала только если они мои медицинские рекомендации игнорировали. А это — другое.

— Да, вы правы, это — другое…

— Ну хорошо. А теперь мои рекомендации по лекарствам для вас на следующую декаду…

Назначенный в начале прошлой весны министром Союзного местпрома Дмитрий Иванович Алёхин с огромным удивлением узнал, что теперь под управлением его новенького министерства будут сразу три станкостроительных завода, два завода по производству силовых турбин и электрогенераторов, тракторный завод и сразу три автозавода. Тракторных тоже два вообще-то, но один подчинялся минместпрому Белоруссии, так что о нем товарищу Алёхину можно было не заботиться. В смысле, им не управлять, но управление всеми местпромовскими артелями вообще принципиально отличалось от того, к чему он уже начал привыкать в должности министра местпрома РСФСР: им не нужно было навешивать каких-то планов, а нужно было просто сообщать, какие товары и в каких количествах министерство желает получить — и обеспечивать производство этих товаров сырьем и материалами. Причем пожелания нужно было выдавать «от и до» — какое минимальное количество товара министерство готово продавать через розничную сеть, и сколько оно может вообще переварить, если объемы производства резко возрастут. А еще заботиться о том, чтобы эти товары переварить было возможно, так что почти треть бюджета министерства тратилось на строительство складов, торговых баз и магазинов. Заказывая это строительство опять же у производственно-строительных артелей…

Ну а мощности именно строительных артелей начали расти просто небывалыми темпами. Во-первых, заказов для них было очень много, так что артельщики-строители вообще не простаивали и зарплаты получали высокие — а поэтому в артели буквально очереди желающих поработать выстраивались. А во-вторых, все создаваемые артели обеспечивались различными средствами механизации, так что работа в них считалась весьма престижной — но требовала серьезного обучения. Но межартельный техцентр открыл уже три училища, в которых, например, оператор-водитель подъемного крана на базе грузовика готовился за полгода, а экскаваторщик (для мини-экскаватора на базе трактора) — вообще за четыре месяца…

Вообще эта организация — межартельный техцентр — была какая-то странная: с собственным научно-исследовательским институтом, с тремя заводами, на которых делались строительные машины, с машинно-тракторными станциями… не совсем тракторными, хотя там и трактора были, а вот разных машин было действительно немало. И самыми необычными были подъемные краны, которые перевозились как прицепы к грузовикам, и могли поднимать разные грузы на уровень четвертого этажа строящегося жилого дома. Эти «складные» подъемные краны делали на новеньком опять-таки артельном заводе в Скопине, а в Сасово для строителей выпускались маленькие бульдозеры и экскаваторы. Совсем маленькие, на базе крошечного трактора с мотором на шестнадцать сил (который теперь производился и артелью «Ковровский тракторишко», и артельным заводом «Строймашина»), но, как оказалось, на стройках и такие малютки были очень полезны. Поэтому одной из важнейших задач министерства теперь было «способствование увеличению производства строительных машин» — причем именно «способствование», и у товарища Алёхина целый отдел занимался тем, что придумывал как этому «увеличению» сильнее всего «поспособствовать»…

Впрочем, вопросами «способствования» строителям занималось не только министерство местной промышленности. В последних числах февраля пятьдесят первого года по этому же вопросу Иосиф Виссарионович собрал очередное совещание в Академии архитектуры, на котором было выдвинуто очень много довольно интересных предложений в части скорейшего обеспечения народа качественным жильем. А когда совещание закончилось, он пригласил на «приватную беседу» двух человек, мнению которых он доверял:

— Ну, что скажет по поводу идей наших академиков статистика и планирование?

— Статистика скромно промолчит, — ответил Струмилин, — потому что статистика рассказывает о том, что уже сделано. А планирование… по предварительным расчетам можно будет действительно массовое строительство запустить уже в начале следующего года. Точнее, весной, но есть некоторые тонкости, и здесь планирование склоняется на сторону, скорее, товарищей Щусева и Жолтовского.

— То есть ты считаешь, что строительство железобетонных домов будет неверным?

— Я считаю, раз уж речь пошла о моем личном мнении, что такое строительство имеет смысл лишь в больших городах. Конкретно, в Москве и Ленинграде. Еще, пожалуй, в Харькове, Киеве, возможно Минске — его нужно будет поточнее просчитать, а вот в небольших городах постройка заводов железобетонных изделий окажется слишком дорогой и нерентабельной. То есть если разговор пойдет о выпуске всей номенклатуры железобетонных изделий, а чтобы делать разные мелочи вроде лестничных пролетов, перекрытий и прочего подобного большие заводы будут не нужны.

— И какой мы должны будем сделать вывод из твоих подсчетов?

— Госплан считает, что целесообразно выстроить примерно две сотни заводов ЖБИ по девятому и одиннадцатому проектам, а основной упор делать на увеличение выпуска кирпича. Но к тезисам академиков это ведь вообще отношения не имеет.

— А что имеет?

— Я снова повторю: меня, как простого человека, а не как работника планово-экономического отдела, больше привлекают идеи наших стариков. Стране не нужны бетонные бараки по типу Баухауса, тем более что у нас есть достаточно талантливых архитекторов, способных спроектировать уютное и комфортабельное жильё, возводимое с приемлемыми затратами. Лично я, даже как простой советский гражданин, а не экономист, понимаю: коробки окажутся несколько дешевле. Но вот качество жизни в таких коробках…

— Это он сейчас начнет цитировать Фею, — хмыкнул Лаврентий Павлович. — Однако не могу не признать, что ее идеи, уже воплощенные в несколько новых городов, нам показывают, что некоторые дополнительные расходы дают очень заметный политический, я бы сказал, эффект. Конечно, то, что сотворил товарищ Щусев в Спас-Клепиках, само по себе на орден Ленина минимум напрашивается, но, мне кажется, что при привлечении населения к такому строительству может и по части экономики нашей строительной индустрии сильно помочь.

— Не очень-то и сильно, — отозвался Станислав Густавович. — Все равно его жилой комплекс получился почти что на двадцать пять процентов дороже того, что предлагают сторонники Баухауса. Но Татьяна Васильевна говорит, что условия жизни в кирпичном доме заметно лучше, чем в доме железобетонном, я и склонен ей просто поверить. А вот насчет того, что дом из кирпича даст известную экономию на отоплении — у меня сомнений вообще нет, я все это подсчитал. Правда, такой дом окупится примерно лет за сорок…

— А мне она привела и другой аргумент, — решил прервать монолог статистика Иосиф Виссарионович. — Тоже, как мне кажется, весьма веский… Лаврентий, ты сейчас подумай над этим и свое мнение нам скажи. Она сказала, что Баухаус — это не просто немецкая школа, а в значительной степени и визуальное воплощение определенных идей германского национал-социализма…

— С одной стороны, это откровенная глупость, — ответил Лаврентий Павлович, — так можно договориться до того, что строить прямоугольные дома как в Америке — это преклонение перед Западом. Но с другой стороны…

— Продолжай, мы слушаем. С интересом слушаем…

— С другой стороны в ее рассуждениях есть и рациональное зерно. Эти товарищи — я сторонников Баухауса имею в виду — думали в первую очередь о том, чтобы дешево и быстро дать людям достойное жилье. Но человек, в таком жилье поселившийся, через некоторое время придет к мысли, что жилье он получил по принципу «лишь бы подешевле» и — тут я тезисы такого врача опровергать не берусь — может придти к выводу, что страна его так же дешево и ценит. А небольшие — действительно небольшие, тут Станислав Густавович пусть меня поправит, если я ошибаюсь, я его потом за это в лагерь отправлю — дополнительные и разовые расходы будут постоянно этому человеку ненавязчиво так напоминать о том, что советское государство готово тратить больше для того, чтобы людям жилось лучше. Поэтому и возникает вопрос: мы готовы сейчас понести такие расходы?

— А сам ты как думаешь?

— А я как раз пока еще думаю, но ответить не готов.

— А я тогда предложу промежуточный, назовем его так, вариант, — сказал Струмилин. — Сейчас стройартели в нескольких городах работу в основном закончили… в Рязанской области например. Мы их попросим такое же строительство в других городах, среднего размера, этим летом провести, в той же, скажем, Туле или в Воронеже… при этом в местных газетах устроить обсуждение на тему что лучше: строить красиво и удобно но дорого или дешево и…

— Ну ты тут очень правильно вопрос поставил. Спросим у людей, что они хотят больше: быть здоровыми и богатыми или бедными и больными, — рассмеялся Сталин. — Советский народ именно нас поставил на наши должности чтобы мы сами решали такие вопросы. Ладно, дел у каждого еще много… я готов ваши мысли по этому поводу выслушать еще раз попозже. Скажем, через неделю: строительный сезон начинается в середине марта и нам нужно быть к нему уже готовыми. А насчет привлечения артелей к решению этого вопроса я поговорю…