Сень

— Вы опять предлагаете какие-то капиталистические подходы.

— Ну да. Я именно так и веду дела. По сталински: буржуям продаю то, что нам больше не требуется, денег с них деру сколько получается, покупаю лишь то, без чего страна обойтись не может. И все, между прочим, довольны, в меня в артелях ни один рабочий не считает, что товарищ Серова с жиру бесится, летая куда захочет на собственном самолете. Даже Лаврентий Павлович не считает, что я что-то неправильно делаю. То есть он все же считает, что я с плохишами связалась, с тем же Франко, например, но с ними-то я по их правилам играю, то есть граблю тех же испанских трудящихся через узаконенную торговлю. И вот как раз на испанцев Лаврентию Павловичу плевать, что правильно — пусть они сами о себе заботятся. Неправильно то, что он не плюет на разных там прибалтов, молдаван с украинцами и киргизов с узбеками.

— Но это уже наши люди!

— Социализм, настоящий, сталинский социализм не занимается тем, что утирает сопельки всем сирым и убогим. Социалисм предоставляет каждому гражданину право своим трудом получить всё, на что он в состоянии заработать, и возможность обучиться для работы на любой, даже самой высокооплачиваемой должности. Всё.

— Что всё? Вы куда-то спешите?

— Нет, всё — это всё, что дает человеку социалистический строй. Потому что все прочие мелочи, вроде медицинского обслуживания, жилья и прочего — это всё входит в право на учебы и работу. И я эти мелочи отдельно расписывать не стала.

— У вас все же очень… необычное понимание социализма.

— Скорее, еще непривычное, но ничего: если социализм выживет, то все привыкнут.

— А он может не выжить даже после вашего… вмешательства?

— Легко. Чтобы социализм выжил, нужно, чтобы все люди… точнее, большинство людей понимали, что это такое. Причем не из учебников со скучными статьями, а из… как бы это попроще-то объяснить… из окружающей культуры. Из книг, из кинофильмов — а посмотрите, какую пургу гонят нынешние писатели и режиссеры! Не все, конечно, но большинство. В особенности деятели культуры, извините за выражение, национальные.

— Это всего лишь непонятные вас особенности национальной культуры, которую они стараются донести в массы!

— Да разве я против? Пусть несут свою национальную культуру в свою национальную массу.

— А каждая национальная культура обогащает интернациональную культуру всего советского народа.

— Ага, обогащает и удобряет. Вот только не стоит кормить этим удобрением людей насильно. И не стоит превращать культуру национальную в основу культуры нацистской. Вы опять путаете бублик с богородицей: национальный поэт какой-нибудь пишет откровенную халтуру и не старается сделать что-то получше просто потому, что знает: его писево специально назначенные люди переведут на русский язык и напечатают массовым тиражом по национальной квоте, а он получит гонорар такой же, как великий русский писатель. Ну и зачем ему стараться? То есть он старается, одевает рваный халат с тюбетейкой или лапсепрдак с кипой, выходя в люди — но уровень культуры это лишь снижает, причем катастрофически! Хочет он творить национальную культуру — мы не против. Но пусть его творения остаются на национальном языке, пусть его собственный народ рублем подтвердит его влияние на умы людей. Его народ, а не весь Советский Союз.

— Вы… вы не правы.

— Возможно, я ведь исключительно свое мнение по этому поводу высказываю. Мне Решатель о национальных деятелей культуры ничего особо не подсказывал. Похоже, о них до Системы информация вообще не дошла… за ненадобностью.

— Ну… хорошо. А по поводу торговли с Испанией…

— Все вам покоя не дает мое сотрудничество с якобы фашистом. Тогда поясню с другой точки зрения. В СССР запасы апатитов будут полностью выработаны где-то к середине двадцать первого века — и это если только собственные потребности удовлетворять. И потом фосфор придется из других источников черпать, причем из очень дорогих источников. А в Испанской Сахаре фосфоритов хватит лет на триста, причем хватит даже без распечатывания наших советских депозитов — это раз. Два — мы с Испанией налаживаем взаимовыгодное сотрудничество. Три — янки теперь получают фосфорные удобрения исключительно на наших условиях…

— А они войну новую с Испанией не начнут?

— А они войну с СССР не начнут? Франко — далеко не дурак, и, хотя коммунизм и ненавидит от всего сердца, решил спрятаться под наш, советский ядерный зонтик. Потому что понимает: из-под такого же зонтика американского Испанию янки просто выгонят и он эти удобрения фосфорные вообще потеряет.

— Но он же их американцам в основном и продает…

— Да, и продает довольно дорого, на эти деньги проводя индустриализацию в своей стране. Но продает-то он ресурсы из Сахары, а развивает родную Испанию. Кстати, раз уж речь зашла об этом: продажа любых невосполнимых ресурсов — это кража у собственных детей. А воровать в собственном доме…

— А скупать ворованное?

— Я в который раз повторю: социалистическому государству безразличны все иностранные граждане, во главу угла ставятся лишь интересы граждан собственных. Другое дело, что воевать, чтобы отнять у иностранцев их богатства — тоже путь в моральную деградацию, которая приведет опять же к разрушению страны. Но если иностранцы хотят с нами торговать — то перевоспитывать их точно не наша задача. С ними будем играть по их правилам…

— Честно говоря, ваши… убеждения меня просто пугают.

— Открытостью, или, лучше их характеризуя, неприкрытым цинизмом? Вы правы, это — цинизм. Но политика в условиях существования множества государств с различным социальным строем — это и есть чистый цинизм. Или, описывая это другими словами — голый рационализм. Иначе-то стране не выжить!

— Рационализм, говорите…

— Голый причем. Именно он требует, чтобы в стране была могучая армия… раз уж у нас такая политическая дискуссия пошла, еще кое-что от себя добавлю. Товарищ Мао — я отца имею в виду — не успел сожрать Восточный Туркестан, а там народ… правительство его, понимает, что самостоятельно им не выжить. И все еще думают, к кому бы присоединиться.

— Они не думают так.

— Думают-думают. Если бы СССР не попер вперед и вверх после победы, то они с радостью бы присоединились к Китаю, а сейчас перспективы собственно Китая их не радуют. Пока не радуют, так что если вдруг они снова попросятся в качестве республики в СССР, то отказывать им не стоит. У них там много природных ресурсов… в СССР их и так много, но запас карман не тянет.

— А вы уверены, что этот шаг не приведет к резкой конфронтации…

— С Китаем — нет, пока Китай от нас сам очень зависит. А на остальных — плевать. Янки уже на наши природные ресурсы зуб точат, одним зубом больше, одним меньше…

— А вы считаете, что они попросятся?

— Если вы со мной хотя бы в этом вопросе согласны, то… давайте так договоримся: они попросятся где-то в начале лета. Скажем, шестого июня…

Павел Анатольевич очень внимательно слушал лекции, которые его группе читала Татьяна Васильевна. Лекции очень интересные, и, как не мог не отметить Павел Анатольевич, исключительно профессиональные.

— Вы все должны усвоить как дважды два четыре, что никаких следов постороннего вмешательства быть не должно. Все должно, все обязано происходить полностью естественным образом. Отдельно хочу уточнить: даже если я найду следы такого вмешательства, то можете считать, что экзамен вы не сдали.

— Татьяна Васильевна, но ведь не всегда… точнее очень редко можно подойти к объекту настолько близко, — не удержался один молодой майор.

— Павел Анатольевич? — Таня повернулась и внимательно поглядела на Судоплатова.

— Я проведу с ним дополнительные занятия, но вы же сами говорили, что освоить технику сможет лишь один из сотни, а вы отобрали из пяти сотен двадцать два кандидата.

— Из пяти сотен тщательно отобранных вами товарищей, и я вообще не об этом. Курсантам нужно просто побольше практики давать, вот этим вам и нужно заняться. Кто у нас ближайший из особого списка? А майор Северинов сейчас соберет группу для этой тренировки, думаю, пять человек. Тут, конечно, и двоих хватит, но и остальным потренироваться надо…

Спустя неделю в небольшом поселке в Калиниской области случился крупный скандал: внезапно приехавшая из области ревизия нашла серьезную недостачу в магазине сельторга. Ревизоры, понятное дело, составили акт, председатель сельсовета его подписал… А на следующий день товароведа сельторга гражданина Шаламова односельчане нашли на складе магазина. В зюзю пьяного, настолько пьяного, что его пришлось в район везти, в больницу.

Выйдя из приемного покоя, районный доктор сказал ожидавшим его колхозникам:

— Ну а что вы хотели? Сами же говорили, что он две бутылки водки выпил. А я, знаете ли, не господь бог всемогущий. Тело заберете или тут оставите?

— Да на кой хрен он нам сдался, — за всех ответил участковый милиционер, — у него у нас ни родни, ни знакомых каких. Да и на кладбище в селе места для невостребованных покойников не отведено.

— Ну хорошо, тогда вы и договаривайтесь в райотделе. Только быстро, нам чужой покойник тоже ни к чему…

Таня, сидя в салоне самолета, летящего из Твери в Москву, даже бумаги, принесенные членами группы, смотреть не стала:

— Вы допустили незначительную ошибку. Приказ был бумаги изъять, но приказа тащить их в Управление не было.

— А на месте их уничтожать тоже было бы неправильно, — недовольным голосом прокомментировал слова Тани майор Северинов. — А печки и в Москве есть…

— Ну что, Валера, считайте, что вы экзамен выдержали. Я про бумаги не просто так сказала, а для проверки вашего ума и сообразительности. Товарищ подполковник, передайте Павлу Анатольевичу мой приказ о присвоении вам очередного звания, пусть оформит его как положено. Товарищей Масленникова и Дементьева это тоже касается.

— Вы лучше сами скажите ему…

— У меня больше времени нет, я вас в Москве высажу и к себе дальше работать лечу. Еще вопросы есть?