Сень

— По полторы курицы на человека…

— По курице на человека в месяц. А курятники деньги вложенные в них вернут большей частью уже к сентябрю… даже жалко, что настолько рентабельных проектов больше пока не просматривается. Ну, почти…

— А что еще увидел рентабельного?

— Увидел, но опоздал. В Себеже касимовские авиастроители новый авиазавод строить начали. По подписке, а по сути — за облигации, распространенные среди колхозов. Всё как у меня расписано… со слов Тани: облигаций выпустили на сто миллионов, по цене в двадцать пять тысяч за каждую, через пять лет выдадут самолет, с доплатой деньгами конечно, у кого четыре облигации — тот самолет уже через год получит, а четверть заемщиков самолет просто выиграют за четверть цены.

— Они за год за сто миллионов собираются построить авиазавод?

— Нет, они там завод по производству двигателей построят. За год.

— Так у них же вроде свое производство их выпускает больше, чем для самолетов надо.

— Это новый двигатель…

Новый двигатель для самолета Тане принес Володя Кудрявцев. Центрифугу он для атомщиков сделал, но турбомоторы оказались для него гораздо интереснее. Настолько интереснее, что он практически самостоятельно разработал новый авиадвигатель. «Никому не нужный» — это если «большую авиацию» рассматривать, а вот если авиация «маленькая»… Двигатель у него получился и в самом деле весьма скромный, мощностью всего-навсего в двести сорок сил. И весом в семьдесят килограммов, вместе с редуктором семьдесят. Но, скажем, для По-2 он явно не годился: выхлоп для деревянно-тряпочного самолетика был слишком горяч. А вот для «колхозника» — в самый раз, надо было лишь кусок крыла сделать металлическим, а не пластмассовым. Авиастроители попробовали и «увидели, что это хорошо». Вот только завод, которым Володя руководил теперь, двигатели самолетные делать не мог. То есть он делал все же центрифуги и никто бы ему не позволил отвлекаться на «поделки для колхозников». Вот касимовцы и решили проблему не совсем тривиальным способом…

— А ты мне вот что тогда скажи: почему мы не применяли такую схему с прежними займами? Никто, кроме Тани, не мог додуматься кур выращивать?

— Нет. В смысле, могли, но… У нас все прежние займы шли по подписке, выручка с них поступала частями в течение года и едва покрывала текущие потребности. А сейчас мы получим много денег сразу и просто на тех же курах успеем их один раз обернуть. То есть промышленность деньги так равными порциями и получит, но мы сейчас успеем временно невостребованные промышленностью деньги использовать на строительстве курятников и в промышленность деньги пойдет уже с продажи кур и яиц. На самом деле даже не совсем так, все же определенная задержка с выделением средств промышленности получится, куры в лучшем случае яйца нам понесут через четыре-пять месяцев и мы в планах слегка отстанем. Но потом-то они эти яйца уже все время нести будут!

— То есть ты считаешь, что курятники… ладно, миллиардов десять в год нам несколько лет давать будут без особых дополнительных вложений?

— Не считаю, потому что мы будем обязаны цены на яйца и курятину снизить чтобы экономика в разнос не пошла. Но сразу вдвое мы их снижать не будем, ведь потребуется и кормовую базу под них несколько лет наращивать, запасы государственные создавать на случай всяких неурожаев. Однако в любом случае мы только с кур десять миллиардов получим. Не в год, а лет за пять — но и это очень хорошо!

— Да уж, неплохо. Ты бы Таню еще попытал как-нибудь, может она тебе еще немного ума вложит.

— Я пытал. Она сказала, что все это она в твоей книжке вычитала. Ты, кстати, книжку-то эту написал? Я бы почитал первоисточник, а то все пересказами… врача-регенерата перебиваюсь.

— Ох, услышит она, как ты ее обзываешь…

— Я — человек открытый, камня за пазухой не держу! Есть у меня камень — я им сразу по башке бью! Она на такое обзывательство лишь хихикает… и меня обзывает по-разному.

— Ну да, есть в вас что-то общее… языки… обоюдоострые. Но тебе до нее еще расти и расти!

— Да какие мои годы-то? Есть время передовой опыт поперенимать. Кстати, она сказала, что до мая чтобы я её не искал. Ты не знаешь, куда она собралась?

— Знаю. И этого достаточно.

Главный инженер Московского завода полиметаллов товарищ Орлов раньше с Лаврентием Павловичем не встречался. Хотя немало заданий от него и получал. Но раньше он их получал не лично, а вот теперь довелось. И вышел товарищ Орлов из неприметного особнячка в состоянии сильнейшего волнения. Но волновался он вовсе не потому, что был испуган: все, кто принимал участие в работах, связанных со спецпроектом, Лаврентия Павловича уважали, причем уважали даже получив от него серьезный такой втык. А уж к хорошим специалистам товарищ Берия и сам относился весьма уважительно. Себя же товарищ Орлов считал именно хорошим специалистом, ведь плохого-то точно в тридцать три года не поставят на должность главного инженера очень важного для страны завода!

Просто товарищ Орлов был очень удивлен тем, насколько глубоко товарищ Берия понимает суть возложенных на завод полиметаллов задач и вообще насколько хорошо разбирается в химии. Ну никто же не рассказывал ему, что перед встречей Лаврентий Павлович обстоятельно побеседовал с одной очень белокурой особой…

А суть задачи товарищ Берия изложил довольно кратко, хотя, в целом, совершенно исчерпывающе:

— Кронид Викторович, сейчас перед нашей страной встали новые задачи, решить которые мы обязаны в кратчайшие сроки. Но страна — это ее граждане, и вот на вас, как на гражданина Советского Союза, способного решить одну из важных частей этой задачи, мы и надеемся. А суть ее очень проста: нужно из сырья, содержащего минимальные количества требуемого стране металла, эти металлы извлечь, причем с минимально возможными затратами. Вы такие задачи уже решали, и решали успешно, так что…

— О каких металлах идет речь? — решил уточнить товарищ Орлов.

— О разных, да и не только о металлах. Но в первую очередь… скорее всего для вас это не будет неожиданностью, но я говорю об уране. Сейчас в Германии найдены довольно значимые месторождения урана, но он там находится в породах щелочных. То есть они становятся щелочными, потому что речь идет о золе угольных станций, в которой содержится до ста граммов урана на тонну этой золы и даже больше. И его извлечь в принципе не очень-то и сложно, в лабораторных условиях несложно.

— Но какие же объемы кислоты на это тратятся⁈

— Никакие, мы используем содовое выщелачивание. Химию процесса… вот, возьмите, здесь она подробно расписана. Но в лаборатории мы можем получить таким образом граммы металла, на нужны тонны. Тонны в сутки, и мы поручаем вашему заводу… научному коллективу завода разработать именно промышленный процесс переработки.

— Хорошо, мы займемся и постараемся в кратчайшие сроки предложить нужное решение.

— Я не сомневаюсь. Но если вы попутно сможете извлекать и свинец, медь, серебро, цинк, цирконий, индий… список всего полезного в этой золе тоже приведен в этой брошюре, то будет замечательно. Но это одна из задач, которые мы хотим вам поручить. В другой золе из другого угля содержится германий, а так же галлий и другие, очень нужные нашей промышленности вещества. Их содержание составляет уже единицы граммов на тонну, но дело в том, что других серьезных источников этих веществ пока нами не найдено. Хорошо еще что такой золы у нас много, так как потребность в этих материалах составляет тонны, даже десятки тонн в год.

— Это может быть очень интересной задачей…

— И решение ее потребует очень много средств, я в курсе. Вам сегодня вечером доставят телефонный справочник ВНИПИ «Фармацевтика», со всеми вопросами по оборудованию, реактивам и… и финансирования отдельных задач обращайтесь туда, в финансовый отдел. А если возникнут проблемы чисто химические, то связывайтесь непосредственно с директором ВНИПИ товарищем Серовой. Правда, злоупотреблять этим не советую, она женщина суровая и дерется очень больно, но в решении настоящих задач ее помощь может оказаться незаменимой.

— Вы сказали «дерется»? — удивился Кронид Викторович.

— Есть у нее такая привычка, но пинает она только откровенных бездельников, так что вам это, скорее всего, не грозит. И да, все же не бойтесь ей задавать вопросы по работе, у нее даже поговорка есть «нет глупых вопросов, есть тупые ответы». Но со всеми вопросами, к химии не относящимися — я имею в виду поставки всего необходимого, финансы — вы к ней не лезьте, я уже сказал куда обращаться. Что же до объемов этих поставок… считайте, что вы получили от нее неограниченный кредит. Правда, за каждую копеечку придется отчитаться, но она, вероятно даже лучше меня, понимает, что в науке иногда случаются и неудачи. И последнее: у нее свои способы поощрять тех, кто дает результат. Думаю — не обещаю, а именно думаю, что если вы все перечисленное сделаете, то она для всех сотрудников завода выстроит хорошее жилье. Ну, привычка у нее такая, всем квартиры благоустроенные предоставлять. Только уж постарайтесь, чтобы она не узнала, что я вам это сказал…

Генерал-лейтенант Мао Аньин в это время сидел у себя в кабинете. Дома, не на работе: отец постарался сделать так, чтобы все дела делались исключительно в рабочее время. Но Аньин понимал, что если человек находится на руководящей должности, то у него круглые сутки время рабочее, так что сотрудники иногда и «приходили в гости» к начальнику генштаба. Но сейчас все «гости» уже разошлись, и Аньин просто сидел у окна и пил чай. Увидев в свете уличного фонаря ковыляющую по улице какую-то старуху, он в очередной раз уже вспомнил странную просьбу вылечившей младшего брата русской начальнице госпиталя:

— Если к вам подойдет женщина, скорее всего не очень молодая или вообще старая, и скажет, что и у вашей тени есть своя тень, то постарайтесь ее выслушать. А если сможете — то и выполните ее просьбу. Если сможете и не сочтете, что это нанесет какой-то вред вам или кому-то из ваших близких. Или кому-то еще, или вашей стране… Но сначала — обязательно ее выслушайте. Хорошо?

Какая-то не очень умная просьба… но эта светловолосая женщина за год полностью излечила младшего брата. Так что выслушать какую-то женщину — очень небольшая плата за сотворенное небольшое чудо. Ведь все врачи говорили, что брата вылечить невозможно…