Алый флаг Аквилонии Спасите наши души

7 мая 3-го года Миссии. Вторник. 16:35.Первый этаж, правая столовая Большого Дома.

За длинным столом с одной стороны сидят только что прибывшие новички, члены экипажа Ан-22 и команды сопровождения груза, а с другой - ветераны: члены экипажа Ту-154, которые провели в Аквилонии больше трех месяцев, а также доктор Блохин, пробывший здесь более полугода. Товарищ Грубин оценил моральное состояние людей, прилетевших в Аквилонию на «Антее», и решил, что сам им ничего говорить не будет: те, что сами пережили подобный жизненный слом, гораздо лучше справятся с оказанием первой помощи при психологической травме.

Разница в возрасте между сидящими за этим столом невелика. В тот год, когда экипаж Ан-22 ушел в свой последний полет, Алексей Михайлович Гернгросс был еще совсем молодым, ментально лопоухим выпускником Актюбинского высшего летного училища гражданской авиации. И в то же время доктор Блохин всего-то на несколько лет старше подполковника Легкова, и фактически они принадлежат к одному военному поколению.

Начинал товарищ Легкое юным пятнадцатилетним бойцом партизанского отряда на родной Смоленщине (может, поэтому ему повсюду мерещатся полицаи), после освобождения родных краев в семнадцатилетнем возрасте записался добровольцем в Красную Армию, успел повоевать рядовым красноармейцем и даже получить медаль «За отвагу». После войны остался в кадрах, как и многие, но пошел не по командирской, а по медицинской линии. И вот - конец карьеры: краткосрочная командировка в Перу для помощи местному населению после катастрофического землетрясения, обернувшаяся пожизненной ссылкой в Каменный век.

- Да не переживайте вы так, Алексей Никифорович, - сказал ему майор Бояринцев, - это нам, пилотам, тут придется переквалифицироваться в управдомы, а для вашей врачебной деятельности в местных условиях простор преогромный.

- Да я не об этом переживаю и от работы не отказываюсь, - ответил подполковник, - но все же - семья, дети, внуки... Эх! - Он тяжко вздохнул.

- Все у ваших детей и внуков будет хорошо, по крайней мере, пока, - в сердцах сказал бывший проверяющий пилот сТу-154 Антон Горелов. - Вы бы, Алексей Никифорович, лучше переживали за то, что именно вашим родным придется пережить распад Советского Союза, продукты по карточкам без всякой войны, позор и унижение великой страны, а потом услышать слова бывшего товарища Ельцина «Боже, благослови Америку» и наблюдать безудержное воровство, когда общенародную собственность будут растаскивать по частным карманам.

- Об этом я, Антон Петрович, тоже переживаю, - со вздохом сказал подполковник, - но как-то отстраненно. Не в моих силах там что-то изменить или отменить, а вот к семье тянет все равно.

- Мы тоже через это прошли, - кивнул Алексей Михайлович Гернгросс, - у каждого в родном мире была семья, у большинства дети, а у меня, так же, как и у вас, внуки, но время лечит все раны, и эту залечит тоже.

- Была? - переспросил подполковник Легков.

-Да именно была, - подтвердил бывший командир Ту-154, - наш статус там, дома, называется «покойники», и он не предусматривает наличия семьи. Сейчас мы помним о близких, но, как вы только что сказали, отстраненно. И я уверен, что точно так же наши родные помнят о нас, переживают нашу смерть... Но не зацикливаются на ней, как говорит в таких случаях уважаемая Марина Витальевна.

- Это моя начальница, Марина Витальевна Хромова-Юрчевская - фельдшер с большим практическим опытом полевой работы, - с уважением в голосе пояснил доктор Блохин в ответ на недоумевающий взгляд товарища Легкова. - Сейчас она заведует всем аквилонским здравоохранением и председательствует в Женсовете, но со временем собирается отойти от медицинских дел, уступив эту должность мне... Но теперь, наверное, ее преемни ником станете именно вы, Алексей Никифорович, а я к такой ноше пока не готов.

- Тут есть Женсовет? - переспросил капитан Захаров.

- О, тут это очень влиятельная организация, полномочная решать все вопросы, относящиеся к семье и браку, - усмехнулся доктор Блохин. - Беспорядочные внебрачные и добрачные связи в Аквилонии строжайше запрещены, а количество женщин в несколько раз превышает количество мужчин, поэтому Марине Витальевне и другим старшим женам приходится решать, является ли девушка достаточно зрелой физически для того, чтобы вступить в брак, и в какую семью она может войти. Обычно претендентки сговариваются заранее, создают плотный комплот, согласуют свои намерения с Женсоветом, и лишь потом подкатывают к счастливому жениху, за которым, впрочем, остается право отказа.

- Да, именно так здесь все и делается, - подтвердил Алексей Михайлович Гернгросс.

- Но это же... дикость! - воскликнул подполковник Легков.

- Помнится, Алексей Никифорович, по несколько другому поводу мы уже слышали от вас похожие слова, -усмехнулся майор Бояринцев. - Как я понимаю, такие экзотические порядки товарищ Грубин тут завел совсем не потому, что так захотела его левая нога.

- Да, Александр Яковлевич, - сказал доктор Блохин. - Устанавливая такие порядки, товарищ Грубин исходил из нескольких постулатов. Во-первых, количество женщин в Аквилонии многократно превышает количество мужчин. Во-вторых, все местные женщины в силу довлеющего над ними инстинкта продолжения рода хотят иметь мужа и детей. В-третьих, беспорядочные связи запрещены, поскольку они превращают человеческое общество в вечно скандалящую и неуправляемую стаю шимпанзе - и поэтому, как гласит местный закон, все дети должны знать своих отцов. В-четвертых, для того, чтобы местное аквилонское общество динамически развивалось, детей должно быть как можно больше - не только за счет высокой рождаемости, но и по причине поступления пополнений со стороны.

- Это как «со стороны», товарищ Блохин? - переспросил штурман по десантированию майор Муратов.

- Каждую осень, - стал пояснять доктор, - тут, на берегу реки, напротив слияния Гаронны и Дордони, случается нечто вроде ярмарки, на которой товарищ Грубин и товарищ Орлов выменивают у местных кланов девок-бо-былок, вдов и сирот на стальные ножи и глиняную посуду. Не делайте такое лицо, товарищ подполковник... Местные люди ведут очень тяжелый образ жизни, на грани физического выживания, и чтобы зимой не околеть с голоду всем вместе, каждую осень лишних женщин и детей, преимущественно девочек, прогоняют из кланов на верную смерть. Охота тут очень опасное и малопродуктивное занятие, тем не менее являющаяся единственным источником гарантированного пропитания, поэтому мужчины и мальчики в местных кланах считаются ценным активом, а женщины нет. Выменивая потенциальных изгнанниц на ножи и керамическую посуду, вожди Аквилонии спасают им жизнь, и после обретения прав гражданства гарантируют светлое будущее. А для этого им всего-то надо выучить начатки русского языка, чтобы общаться без переводчика, и освоить какое-нибудь ремесло.

- И как к этому относятся сами женщины? - спросил майор Муратов. - Разве их не угнетает тот факт, что за них заплатили, пусть не деньгами, а каким-либо товаром?

- Их не покупают, а выкупают, что совсем не одно и то же, - ответил Блохин. - Больше всего местных женщин угнетают голод, холод, сквозняки и вечный дым в их пещерах, связанные с такими условиями болезни, а также побои, которыми их и их детей частенько подвергают мужья в местных кланах. Переступая границу Аквило-нии, они все это оставляют позади, и после некоторого периода адаптации легко встраиваются в наше общество, которое обеспечивает их основные потребности во вкусной и сытной еде, комфортных условиях проживания и теплой одежде, а они отдают ему все свои силы. Местные женщины умны, ответственны и очень трудолюбивы, при этом стремятся войти в семью к какому-нибудь мужчине, чтобы иметь возможность с ним продолжить свой род и обрести устойчивое общественное положение. А еще они постоянно меряются статусами - как личными, достигнутыми в учебе, труде и на войне, так и теми, что имеют их супруги.

- Скажите, товарищ Блохин, если не секрет, а у вас лично сколько жен? - с интересом спросил майор Агеев.

- У меня лично пока четыре: Ванесса, Алаль, Сиси и неандерталка Ко, - ответил доктор. - Только нельзя сказать, что они у меня жены - скорее, это я у них муж, а между собой они добрые подруги. Впрочем, вам тоже стоит приготовиться к тому, что, когда вы привыкните к местным порядкам, вокруг вас тоже начнутся брачные танцы с бубнами. Быть соплеменником Основателей, и при этом образованным человеком - это очень высокий статус, и едва вы завершите адаптацию и получите права полного гражданства, то охоту на вас откроют самые перспективные и переборчивые невесты аквилонского народа - девушки бывшего клана Волка.

Члены экипажа «Антея» озадаченно переглянулись, после чего подполковник Легкое спросил:

- А что, это обязательно? А то я как-то предпочел бы воздержаться от такого шага. Возраст, знаете ли... ну и вообще я несколько в шоке от такой постановки вопроса...

- Да нет, Алексей Никифорович, - вместо доктора ответил бывший командир Ту-154, - это не обязательно, а только желательно. Я вот тоже пока воздерживаюсь, и никто меня не принуждает. Но при этом я не зарекаюсь, что однажды с глупым видом не скажу «да» в то самое время, когда отец Бонифаций будет брачными шнурами перевязывать руки мне и моей избраннице или избранницам.

За этими словами Алексея Михайловича Гернгросса последовала еще одна немая сцена.

- А что... тут и поп тоже есть? - через некоторое время спросил майор Агеев.

- Отец Бонифаций у нас не просто поп, а героическая личность, - сказал доктор Блохин. - Он по собственной инициативе пошел уговаривать римских солдат жить мирно, и тогда те пырнули его копьем, да так, что он едва выжил. Кроме этого, он очень искренний, вдумчивый и умный человек, уважаемый всеми слоями местного общества и всемерно одобряющий социалистические порядки, заведенные тут отцами-основателями. Вы тут давеча между собой назвали местное устройство с колхозом, а он считает наше поселение образцовым монастырем, не накладывающим на своих обитателей обета безбрачия.

- Да, товарищи... чем дальше, тем все страньше и страньше, аж хочется курить... - вздохнул майор Бояринцев, доставая пачку сигарет. - Скажите, товарищ Блохин, тут можно дымить, или лучше выйти на воздух?

- Лучше выйти, Александр Яковлевич, - ответил доктор. - Курить в помещении у нас не принято.

- Тогда, товарищи, пойдем, подымим, кто желает, - сказал Бояринцев. - Вот кончатся наши невеликие запасы курева - и тогда придется терпеть пухнущие уши, пока совсем не отвыкнем.

- Вот тут вы ошибаетесь, Александр Яковлевич, - сказал доктор Блохин, вместе со всеми выходя на крыльцо. - Небольшой запас табака у нас в Аквилонии все же имеется, и те, кто курил до попадания сюда, получают на день двадцать грамм резаного листового табака, строго по армейской норме. Но только, в отличие от еды, одежды, медицинского обслуживания и крыши над головой, курение считается дополнительной потребностью, а потому табачный паек выдают только тем, кто за предыдущий месяц не имеет дисциплинарных взысканий. А еще курение категорически запрещено для детей, беременных женщин и кормящих матерей, и признано нежелательным для всех остальных лиц женского пола. Вот такие тут порядки в табачном вопросе.