По грехам нашим. В лето 6732

Глава 13. Война с прибытком

Подбежавший Тимофей напомнил мне о задумке к обогащению. Нужно было под всю суету с захватом города направить дисциплинированный отряд к пристани города. Наверняка там будут интересные призы в виде как кораблей, так содержимого трюмов. А еще, как не возле пристани, располагать склады торговцев. Так, уверившись, что Ригу мы, так или иначе, возьмем, я начал строить дальнейшие планы.

И вот, я наблюдал, как Андрей повел три сотни русских ратников с сотней булгар к пристаням, в большей степени находясь за спинами балтов, которым удалось-таки продавить сопротивление рыцарей. Впрочем, не без помощи слаженной профессиональной работы генуэзских арбалетчиков.

— Филипп, можа ужо и усадьбы купчин немецких поглядеть? — спросил я у Филиппа, который, наконец, сменился на стене.

Мой друг правильно посчитал, что у балтов неплохо получится самим прорвать оборону германцев. Кроме того, старший сотник отправил отряд в лагерь не только отнести трофеи, но и привести коней. Верхом Филипп все же чувствовал себя лучше.

— Продавят ливы лицарей, так и мы пойдем у град, — резонно ответил Филипп.

А в это время я заметил, как более активно начали рубиться ратники отряда Андрея, на помощь им были перенаправлены все арбалеты, как генуэзцев, так и остальных воинов. И уже через пару минут отряд смог вырваться из толчеи сражения и устремиться к порту.

— Вот и здорово, и замечательно, и не надо всегда быть на передовой. Вон сколько исполнителей, — шептал я себе под нос. Адреналиновый откат был серьезный и разговор с самим собой немного облегчал состояние.

Я был уже неоднократно в бою, находился на острие атаки, но так и не свыкся с опасностью, страх не отходил, его постоянно приходилось преодолевать. Только самовнушение, что все происходящее было игрой, помогало проломить стену сомнений и страхов.

Наступил окончательный перелом в сражении и защитники Риги, наконец, дрогнули и начали стремительно, но с толикой организованности отступать. Когда один отряд отступал, другой выступал вперед и на время сдерживал натиск обезумевших от сражения балтов. Мне было непонятно, куда могут отступить защитники, только если к кораблям и устремиться к фатерлянду, но там уже должны находиться мои отряды. Понимая, что отряд Андрея может быть сломлен отступающими, которые с отчаянием будут рваться к единственному спасению, я организовывать все группировавшиеся вокруг меня отряды.

Расставил я свое воинство в подобие каре, где по периметру находились пехотинцы с копьями, за ними шли мечники, чередуясь пешцами с бердышами. Внутри были лучники и арбалетчики.

Неспешно, но неумолимо мы продвигались к порту, откуда уже доносились звуки сражения. Попыток сломать наше построение предпринимались дважды. В последний раз это даже была организованная атака с использованием арбалетов и сомкнутого строя рыцарской пехоты. Однако, мы не только выстояли, но и смогли дать ощутимый отпор. На руку было и то, что отступившие от нас защитники устремились к лавине балтов и сдерживали их, не давая расплыться по городу и порту в поисках развлечений и грабежа.

Уже через двадцать минут мы вышли к месту сражения. Ратники Андрея, а это были именно они, соорудили баррикады и отчаянно сопротивлялись наступающим разрозненным уже не столько рыцарям, сколько жителям Риги. Наше же появление внесло еще большую сумятицу в ряды желающих укрыться от «бешенных» варваров — наверняка так они и думали о войске, которое уже становилось хозяевами города. Я решил, что кроме оружия нужно использовать и другие силы — пропаганду. Люди, считающие себя обреченными, будут верить многому, цепляясь за соломинку.

— Жители Риги и гости города, — начал я вещать на немецком языке, не задумываясь об его несоответствии средневековому диалекту. — Обращаюсь к вам. Мне нет причин убивать вас или холопить. Готов говорить и принимать решения. Рига должна жить и торговать. Сложите оружие и будете услышаны, мастеровые также не будут ограблены и могут продолжить работу с прибытком для себя.

Я, конечно, рисковал — ну не мог я распоряжаться. Единственный, кто мог принимать решения в данной ситуации — Вячко, но он еще рубился с рыцарями, которые устремились к участку прорыва обороны, чем в значительной степени князь помог и нам и балтам.

После моих слов из отрядов, а скорее ватаг, рижан стали выделяться вначале единицы, а после и десятки людей, которые кидали оружие и отходили в сторону с понурыми головами. Я же тем временем перестроил арбалетчиков в линию.

Из рижан стала отчетливо выделяться группа людей, которые все более бурно выкрикивали проклятия в сторону бросающих оружие, призывая их к сопротивлению. И, как только большинство сдающихся отмежевались от непримиримых, я отдал приказ на их устранение. Сотня болтов устремилась в сторону, возможно и отважных, но не дальновидных людей. Быстрое уничтожение ускорило сдачу сопротивляющихся как тех, что находились на площади у порта, так и тех отрядов, что подходили к месту в поисках спасения.

— Андрей, людей на оборону складов и ладей! Усих людей! — скомандовал я подбежавшему десятнику, которому доверил несколько сотен людей.

Он собирался доложиться, но я посчитал, что время дороже, а я и так все вижу своими глазами.

— Лыко! — подозвал я десятника, команды которого услышал. Пришлось напрячься, вспоминая имя этого парня из воинской школы. — Бери аще два десятка и збирай скарб вон тых.

Я указал на толпу рижан, предпочитавших сдаться. Многие были с колитами, небольшими сундуками и я предполагал, что там уж точно есть чем поживиться. Попутно дал распоряжение собирать брошенное оружие. Оно было разномастным, но встречались очень даже интересные мечи и арбалеты. Все пригодится.

— Тимофей, бери два десятка и за Жадобой и яго ватагай, — дал распоряжение, наконец, показавшемуся адъютанту.

Уже было видно, что в гавани Рижского залива скопилось более двух десятков коггов и ладей. Многие выглядели уж очень груженными, что не могло не радовать. Я предполагал советовать Вячко максимально восстановить торговлю, да он и сам об этом аспекте управления городом озадачивался. Пусть это не получится сделать с рядом немецких городов, но Священная Римская империя германской нации — это лоскутное одеяло. Да и выход на Данию и дальше Англию — много стоит. В отношении Швеции я бы не стал ожидать торговли, да и Дания может попробовать нас сковырнуть, но нужно искать пути, обязательно нужно. Есть что предложить и есть что попросить. Пусть и у шведов руду, вот только не будет в ближайшее время с ними дружбы. Немцы могут так же руду давать, красители для тканей, соду — это то, что очень нужно.

— Скорый ты, Корней Владимирович, — произнес, сидя на коне, Вячко.

Я увидел его скачущим еще раньше, князь стремился к порту, видимо, мысли наши сошлись, однако я оказался первым и уже мне придется делиться. Но лучше самому определять, что именно отдать, чем брать, от чего другие решили отказаться. Я напрямую не подчинен Вячко, да и вклад в общую победу мои воины внесли существенный, так что и правда на моей стороне. И об этом был отдельный разговор.

— Так, княже, не ливам с леттами скарб брать. Им и досыть того, что с боя взяли, — я развел руками.

— То так, правда твоя, — сказал князь и, развернув коня, поскакал дальше раздавать распоряжения.

Началась рутина, в которой я принимать участие не желал. Грабить усадьбы я отправил отряды и уже несколько телег с добром прибыли к порту. Рассматривать что там не буду, когда все уляжется, следует основательно подходить к этому делу. Часть усадеб и домов пришлось срочно брать под охрану, так как об этом просили сложившие оружие горожане. С ними уже будем дальше говорить о дальнейшем сотрудничестве. Всех ограбить — сиюминутная прибыль, но и городу ущерб будет невосполнимый.

— Бер, поснедаем? — обратился я к своему телохранителю, который был завсегда не прочь поесть.

Ему уже провели несложную операцию. В воинской школе был так сказать факультет полевой медицины. Частично к этому приложил усилия и я, но во все тонкости не вникал. Травы, мази — все местное. Единственно, на что я отвел немало времени — объяснение дезинфекции и важности прочищения ран. Факультет, конечно сказано громко. Обучались обозники, и медицина была в таком зародыше, что главным «лекарством» все еще оставалось слово Божие.

— Так то — завсегда, — прорычал гигант.

Порывшись в сумке, я нашел только кусок вяленого мяса, небольшой шмат сала и лепешку.

— На, — передал я все сало и половину лепешки гиганту. Ему и этого будет мало.

Уже жуя жестковатое мясо, я заметил приближение полутора сотен всадников, которых возглавляли Тимофей и Жадоба. Даже ушкуйники стали конными. Нет, нужно больше лошадей в воинскую школу и на хозяйство. Людишек нужно также больше. А ушкуйники пусть море осваивают.

— Боярин, — сказал в поклоне Жадоба, до того спешившись.

— Жадоба, когги и ладьи наши, токмо и князю треба долю отрядить. Гляди что да как, людей гляди, кабы до твоей ватаги пристали, русичей болей за иншах бери. Да когги лепшие нам, — отдал я все распоряжения. Остальное додумает и поймет. Если — нет, то нянькой всем не будешь.

— Боярин, Корней Владимирович, так снедь добрую подать? — просил Тимофей, на что я только кивнул, так как рот оказался занят процессом пережевывания куска, который упорно не поддавался. Все же жесткое мясо. Наши продукты, из усадьбы были куда лучше.

Тимофей начал доставать еду и я еще раз убедился, что адъютант, как я его про себя называл, занимает свое место. Тут была и часть копченого окорока и в горшочке еще теплая каша и рыба. Нормальный такой обед, а не перекус. И где раздобыть умудрился?

Пока я наслаждался едой, в толпе бросивших оружие и сейчас охраняемых воинами рижан началось шевеление. Посмотрев в сторону горожан и убедившись, что все под контролем, продолжил поглощать пищу. Через минут десять в мою сторону поспешили семь человек, чья одежда была весьма добротна, даже невычурно богата. Украшений золотом или жемчугом не было, но крой и качество тканей отличные. Догадаться, что рижане выбрали делегацию, было не трудно. Сам же призвал к диалогу.

— Боярин, позволь слово молвить, — на русском безо всякого акцента произнес один из группы мужчин. Был он невысокого роста с густой русой бородой и в красном кафтане, три аккуратных с небольшими камнями, но изысканной работы перстня, украшали руки. Сразу видно, что человек весьма состоятельный и без показного богатства.

— Ну, давай молви, — сказал я, вытирая платком рот. Хорошо, что дали времени насытиться.

— Я Вадим — гость из Новогорода, то, — мужик показал на остальных подошедших. — Гости рижские да з Любека.

— И что желаете? — поинтересовался я.

— Воли, боярин, — гордо ответил еще один бородатый низенький полноватый, видимо купчина, одеждой мало отличающийся он соратника. Стало даже странно, я то считал, что новгородцы, напротив, любители «пантов».

— Воля стоит серебра, да доброго торга, — ответил на выпад я.

Начался торг. Вначале определяли цену свободы всех сдавшихся. Порядок определил я. Коли человек важный и торговец споры, то и цена должна быть достойной. Кто больше серебра заплатит, тот и больше стоит как купец и человек. Рассчитывал я на гордыню купцов. Однако, если оказавшиеся новгородскими купцами Вадим и его друг, стали спорить кто из них важнее, то рижские купцы предложили за себя по гривне все. Эти прижимистые торговцы поняли задумку и не стали устраивать споров. Тогда пришлось определить выкуп в сто гривен для всех. Получить в одночасье семь сотен серебряных гривен — результат достойный. Купцы помельче выплачивали от десяти до пятидесяти гривен, в зависимости от стоимости товара, на который они показывали и подтверждали, как собственность. Сумма выплат была все же не большой. Практически все дома и усадьбы купцов были под охраной, а после я и узнал, что там было чем поживиться при грабеже. Так что за идею с выкупом гости уцепились клещами.