Гарпунер

* * *

— Мы располагаем надежными свидетельствами о ваших давних преступных связях с японской разведкой…

Манера следователя с каким-то своеобразным почтением произносить главные обвинительные слова выдавала в нем свежего выученика скоротечных юридических курсов.

— Нам известно всё! И то, что вы вели среди экипажа разговоры, о том, что в Советском Союзе отсутствует законность, и то, что по заданию Японской разведки вы вынашивали преступные намерения спровоцировать Японию на войну с СССР, открыв стрельбу по мирным японским военным, и то, что вы причастны к покушению на убийство норвежского гарпунёра Питерсона, и убийству старшего помощника капитана Бивнева, чтобы занять их место! Свои подлые замыслы вы умело маскировали искусной имитацией массового ударничества и встречными промфинпланами. Вам даже удалось обмануть наши партийные органы, и незаконно завладеть орденом "Ленина"! Но перед пролетарской бдительностью бессилен самый изощренный враг…

— Кеннеди тоже я убил… — прошептал я про себя. Многое теперь стало ясно. Про законность и справедливость я как раз Деду и говорил, как погиб Бивнев тоже видели только я и он, спасённые моряки были, скажем так "не дееспособны", заряженный гарпун, рядом с пушкой сам Питерсон положил, но о том знаем только я и Ашуров, при этом подавать гарпуны было моей обязанностью. Ну а японскую разведку сам бог велел им на меня вешать…

— Что вы там шепчите?! Говорите громко и чётко! — хорошо поставленным голосом возвращает меня на землю следак.

— Говорю, как это военный может быть «мирным»? На то он и военный, чтобы мирным не быть. Да и не стрелял я по ним! В судовом журнале и планах подготовки гарпунёров были предусмотрены учения по стрельбе из гарпунной пушки именно в этот день и в это время, которые я и провёл строго по плану, не заходя в Японские территориальные воды. Мы стреляли по ящикам! По поводу Питерсона, он сам может подтвердить, что заряженный гарпун положил на баке он сам, лично! Как погиб Бивнев видели кроме меня ещё два моряка, которых он спас, ну а по поводу законности… Так это не моя цитата! Это цитата Карла Маркса!

— Значить признаваться добровольно не хотите, а между тем у нас есть показания аж двух свидетелей! — Следак бросил перед собой на стол два листа бумаги, впрочем, не показывая мне их содержимое. Казалось следователь меня вообще не слышит. Мои оправдания людям «железного наркома» были не нужны, у них есть показания двоих мудаков и им этого достаточно, пироги тут пекут и на куда более слабых дрожжах…

В рыло я получил лишь после того, как через четыре часа допроса, после, наверное, сотого предложения подписать признательные показания, выхватил протокол и порвал его к чертовой матери! Такой облом для следака! Компов и принтеров ещё нет, просто так новую бумагу не распечатаешь и придётся всё переписывать вручную, а там без малого шесть страниц было! Ну как тут не обозлиться? Вот и не выдержала, душа поэта, крикнул он двух добрых молодцев, которые и отоварили меня по полной программе под злобный шёпот расстроенного чекиста.

Через четверть часа меня тычками прикладов прогнали через пустынный двор, и швырнули на порог камеры. Жестоко избитый, я не сразу пришел в себя. Меня подняли крепкие руки сокамерников и положили на жёсткие нары, как раз на те, которые должны были мне достаться ещё не скоро и строго по очереди. Но я хитрый, видите, как всех обошёл — без очереди умудрился пролезть! А впереди меня ждали не менее увлекательные приключения и занимательные ночи, похоже следак от меня просто так не отстанет.