Патриот. Книга 1. Звезда морей

Глава 15

Застрочил пулемет, мою «Тарелку» знатно тряхнуло, но броню к счастью не пробило. Я заложил крутой вираж, выходя прямо на противника.

Посреди улицы шествовал один из самоходных механизмов Данилы. Сам мастер сидел внутри, а сверху к крыше люка был приделан пулемет, нещадно поливающий все вокруг стальным дождем. Механизм был недоработан, прицел у пулемета сбит, и мне нечего было опасаться. Скорее, Данила играл мне на руку, разнося все вокруг в щепки.

Но так оставить ситуацию я, конечно, не мог. «Тарелка» резко ускорилась, я облетел механизм кругом, и срезал у механизма опорные «ноги».

Самоходка тяжело рухнула на землю, подняв столб пыли вокруг, а когда она рассеялась, я увидел Данилу, выбравшегося из покореженных останков конструкции. Жив — и ладно, не до него.

А потом я добрался до центральной резиденции Морозова.

Сегодня терем показался мне еще краше, чем в прошлый раз. Все эти резные завитушки, петух на флигеле, срубы без единого гвоздя — красиво, доннерветтер! Но пришлось жечь.

Главный сруб заполыхал — будь здоров. Пара минут — и пламя взметнулось чуть не до небес. Врассыпную кинулись люди, их я не трогал — пусть бегут. Даже специально оставил нетронутый огнем широкий проход, чтобы все могли спастись.

Вот только Морозова я среди них не заметил. Хитрый черт — он, наверняка, уже просчитал ситуацию и либо сбежал потайным ходом, либо затаился где-то внутри в пожаростойком помещении.

У меня не было цели ликвидировать его сейчас, хотя, если бы он мне встретился — сжег бы без раздумий. Но пусть теперь за ним гоняются имперские службы — это их хлеб, зачем его отнимать.

Вот только как мне переправить Хорькова с документами в столицу? Самому доставлять его до Фридрихсграда времени у меня не было. Нужен провожатый, но где его взять?

И тут, на счастье, мне подвернулся идеальный вариант.

Глеб Топорков с револьвером в правой руке стоял посредине улицы и целился в мою «Тарелку». Его слегка пошатывало, видно, выпил вчера немало… или, что вернее, пил все эти дни после катастрофы на рудниках, поминая, видимо, и меня в своих молитвах…

Пули одна за другой ударили прямо в лобовое стекло «Тарелки», но если уж пулеметы не смогли пробить мою броню, то и Глебу ничего не светило.

Я опустил летающее блюдце к земле, приоткрыл люк и высунулся по пояс наружу.

— Доброго дня вам, Глеб Федулович! Не желаете ли прокатиться со мной?

— Бреннер? — опешил Топорков. — Какого дьявола вы творите?

— Запрыгивай в мой экипаж, Глеб, и я все тебе расскажу!

Топорков не заставил себя просить дважды и одним прыжком заскочил в «Тарелку». Я тут же закрыл люк, и вовремя — сразу с нескольких сторон раздались ружейные выстрелы, срикошетившие от внешней брони.

Инспектор с удивление оглядывался внутри и присвистнул, заметив скорчившегося Хорькова.

— А этот тут что делает?

— Это наш главный свидетель, Глеб! — пояснил я. — Береги его, как зеницу ока! Пылинки с него сдувай! А главное — доставь господина Хорькова в Фридрихсград в целости и сохранности. Там он даст показания против Морозова. Если все сделаешь правильно — считай, очередное звание у тебя в кармане. И перевод в столицу я тебе обеспечу. Вопросы?

Конечно, у Глеба была масса вопросов, которые он не замедлил мне задать. Я быстро обрисовал ему общую обстановку, еще раз обозначил основную цель операции — в общем, ввел инспектора в курс дела.

Сказать по правде, я был очень рад тому факту, что Глеб остался жив после прихода полоза. Я, было, засомневался, успел ли он спастись или его, как многих рабочих, завалило камнями.

К примеру, сам Топорков не сомневался в моей гибели. На его месте я подумал бы точно так же — мало кто умудрится выжить, попав под завалы. Мне просто повезло, а то, что вдобавок я сумел спасти делопроизводителя и вытащить из него факты и доказательства, свидетельствующие против Морозова — это уже верхняя грань везения.

Инспектор был не дурак, и задачу понял быстро. Чуть дольше заняло обучение управлением «Тарелкой», но и тут он оказался на высоте, освоившись с аппаратом Старых людей буквально за полчаса.

Жаль, конечно, что крейсерская скорость «Тарелки» была столь ничтожна. Зато ее несокрушимость это отчасти компенсировало. Две тысячи километров, которые предстояло Топоркову лететь до Фридрихсграда, займут изрядно времени, но никто не сумеет его остановить в пути, разве что сам он совершит какую-то глупую оплошность. Поэтому я еще и еще раз давал совершенно четкие указания: «Тарелку» не покидать ни при каких обстоятельствах, Хорькова не упустить, докладывать все лично императору ссылаясь на меня. Чтобы у инспектора не возникло сложностей в самой столице, я дал ему все необходимые контакты и сообщил два секретных пароля, применив которые на месте он получит немедленную аудиенцию у Константина.

Когда с карательным рейдом было покончено, мы вернулись к тому месту, где я оставил батискаф.

О своей миссии я Глебу ничего не рассказал, пояснив лишь, что дело мне предстоит трудное, смертельно опасное, но, даст бог, свидимся. А на словах попросил передать императору, что отправляюсь в эпицентр и постараюсь решить все раз и навсегда. Надеюсь, он поймет. А если и не поймет — не важно, все равно ничем мне помочь Константин не сможет. Главное — чтобы в столице схватили всех людей Морозова, да и самого Власия Ипатьевича неплохо было бы бросить в острог и немного попытать.

На прощание Топорков крепко пожал мне руку и отчалил на «Тарелке» в направлении Фридрихсграда.

Я проводил летательный аппарат долгим взглядом и спустился к озеру. Батискаф был на месте, и следующие четверть часа у меня ушли на то, чтобы раскидать в сторону ветки, которыми я его замаскировал.

Потом я залез внутрь, вывел батискаф на середину озера и начал настройку системы координат.

Это был самый сложный пункт программы. Хозяйка горы своими инфо-блоками много чего вложила в мою голову, в том числе и знания о системе управления батискафом, но одно дело теория, а совсем иное — практика.

Мне пришлось изрядно помучиться, пока, наконец, я не сообразил, как совместить сразу три проекции, и только тогда дело заладилось. Сделав привязку к движущемуся лайнеру, мне оставалось лишь понадеяться на встроенный умный мозг батискафа, который уже сам должен был рассчитать координаты прыжка.

И когда загорелся ярко-зеленый свет, сигнализирующий о том, что устройство готово к перемещению, я глубоко выдохнул, на всякий случай перекрестился, поудобнее устроился в кресле, надежно пристегнув себя ремнями, и отдал команду начать движение.

Батискаф закрутился на месте, постепенно как бы ввинчиваясь в воду. Вокруг начала образовываться воронка, а батискаф был в самом ее центре. И чем глубже мы погружались, тем крупнее становилась воронка.

Потом, в один момент, наступила темнота. Мир вокруг схлопнулся и исчез, и я исчез вместе с ним.

Пропало все: мысли, чувства, ощущения.

Я словно был и не был в один и тот же момент времени. Существовал и растворился в бесконечности. Был отдельной личностью и частью некоей общей сущности.

Сколько все длилось, я не мог бы сказать с уверенностью. С моей субъективной точки зрения — нереально долго, хотя объективно прошло, наверное, лишь мгновение.

И вдруг все вернулось на круги своя. Переброска завершилась.

Я глянул в иллюминатор и увидел совсем неподалеку сверкающий на солнце корпус гигантского океанского лайнера, неспешно движущегося мимо меня.

Это был он — «Звезда морей» — моя цель! Батискаф не подвел и, совершив выверенный пространственный скачок, привел меня к пункту назначения.

Дальше — дело техники. Я подвел батискаф вплотную к корпусу лайнера и намертво прилепился к нему. Теперь мой батискаф никак не отцепить, если только я сам этого не пожелаю.

Мне же оставалось самое сложное — запустить устройство, открывающее проход в Пустошь, выждать сутки, пока проход полностью не раскроется, а потом бежать на батискафе, куда глаза глядят.

Но самое главное, что тревожило меня с того самого момента, как я узнал технические подробности открытия воронки, это то, что практически все пассажиры лайнера обречены на гибель.

Активировав устройство, я гарантированно убью большую их часть.

Мужчины, женщины, дети — они уже обречены, хотя еще этого не знают.

Но был ли у меня выбор? Я считал, что нет. Уничтожив тысячи человек и став, наверное, самым массовым убийцей современности, я спасу десятки миллионов. Спасу человечество. По крайней мере, я в это верил.