Алый флаг Аквилонии. Итоговая трансформация

Очень скоро мы с моей напарницей Нэнси Кэмерон приноровились к этой работе. Оказалось, что таскать тяжелый груз, даже при нашей новой силе - не такое простое занятие. Если сбиться с шага, то корзина начинает раскачиваться, норовя перевесить на одну сторону и опрокинуться. Никакой тошноты от запаха парного мяса я уже не ощущала (да и было чувство скорее психологическим, а не физическим). И теперь я смотрела на все происходящее другими глазами: для меня это были не мертвые животные, а вкусная еда и будущая теплая одежда...

Нам было не до того, чтобы смотреть по сторонам (а то и споткнуться можно), но все же я заметила, что неподалеку от меня в паре с молодой женой главного русского начальника трудится Барбара Пирсон. Знакомая злоба забурлила в моей душе, стоило мне увидеть ее. И вроде бы мы с ней были сейчас в одинаковом положении, но воспоминание о том, как она, довольная, ходила в компании местных сливок общества, совершенно не замечая меня, вызывали бешенство в моей душе. Ишь ты, самая умная! Ловко подсуетилась, вошла в доверие! И ведь по-прежнему продолжает меня не замечать... словно я пустое место... Ни взгляда, ни кивка в мою сторону... Вот ведь дрянь!

Уже давно стемнело, в небе взошла полная луна, а мы все продолжали работать. Судя по всему, о ночном отдыхе можно было не мечтать. Пока не останется ни одной неразделанной туши, работа будет продолжаться. А им, этим тушам, еще конца-краю не видно... Я очень устала. Но не стоило показывать свою слабость тем, кто рядом, раз уж я у них за старшую.

Было далеко за полночь, когда наконец объявили долгожданный перерыв. Мы потянулись к опушке леса, где уютно рдели углями два десятка почти прогоревших костров. Мои ноздри уловили божественный запах жареного на углях мяса, перемешанный с запахом дыма; в животе заурчало в предвкушении доброго ужина. В той, прошлой жизни мы с мужем частенько устраивали барбекю, приглашая всех соседей, или сами ездили по их приглашениям.

На небе сияла полная луна; было так светло, что, пожалуй, даже можно было читать газету. Мы все - и жены начальников, и обычные граждане и гражданки, и те, кто идет по Пути Искупления - жадно поглощали хорошо пропеченную конину и запивали ее душистым травяным чаем. Жир капал с кусков на нашу одежду, а мы, не обращая на это внимания, наслаждались сытной, вкусной, отлично приготовленной едой. Какой там столовый этикет - мы давно забыли, что это такое. Теперь мы сами были похожи на местных дикарок: мы зубами раздирали мясо, помогая себе руками... О Боже - мы даже чавкали и набивали рот! Облизывали пальцы! И было в этом что-то упоительноразнузданное, что-то бунтарское... Все аристократические табу, все правила, созданные высшим обществом, были забыты - здесь, под светом луны этого дикого мира, они казались смехотворными и нелепыми. Могу сказать, что это было лучшее барбекю в моей жизни...

Сытость опьянила меня. Впрочем, расслабляться не следовало: впереди было еще много работы. Я стала озираться по сторонам, стараясь, пока не закончилось время отдыха, чем-то занять свои мысли.

И тут я опять увидела Барбару Пирсон. И почему она так раздражает меня? Стоит мне увидеть ее - и хочется подойти и залепить ей хорошую затрещину. Но, конечно, я этого никогда не сделаю -иначе моя судьба будет решена, и отнюдь не в мою пользу...

Барбара на этот раз тоже заметила меня. Мне показалось, или она и вправду чуть заметно кивнула мне? Вроде даже легкая улыбка проскользнула по ее лицу... Что это значит? С чего бы ей вдруг вздумалось проявлять приветливость ко мне? Ведь она здесь на хорошем счету, она не проходит Путь Искупления - она чистенькая перед теми людьми, что главенствуют над этой Аквилонией... Она сама попросилась к ним жить и не проявила дурного упрямства, как те глупые диссидентки...

Я заставляла себя не смотреть на Барбару, но снова и снова мой взгляд устремлялся в ее сторону. И всякий раз она давала мне понять, что замечает мое внимание. Я злилась на себя. Но злость моя уже не имела той силы, что прежде - это из-за сытости, из-за неги, что дарует вкусная еда и чуточка отдыха...

Вот Барбара едва заметно кивнула мне. Почему-то мне стало совершенно ясно, что этим кивком она предлагает мне подойти. Ни за что! Я отвернулась и постаралась о ней забыть.

Но тут же, вопреки своей воле, я снова повернулась лицом в ее сторону. И она мне снова кивнула - на этот раз гораздо более выразительно. И тогда я, удивляясь самой себе, встала и подошла к ней.

Я не представляла, о чем она может сказать мне. С ее стороны было бы естественно испытывать ко мне взаимную неприязнь. Хочет поглумиться, показать свое превосходство? Впрочем, едва ли. На лице ее нет никакого высокомерия. Неужели она просто решила поинтересоваться, как нам живется? Если же она начнет задирать меня, то, боюсь, я не смогу сдержаться, и...

Бить ее я, конечно, не стану. Но постараюсь ответить ей так, чтобы она больше никогда не посмела заводить со мной каких бы то ни было разговоров...

Но я была удивлена с первых же секунд.

- Прекрасно выглядите, миссис Питерсон! - сказал мне она и улыбнулась очень открыто и по-дружески.

Я сразу же растеряла все слова, что приготовила для нее.

- Благодарю! - ответила я, стараясь все же придать своему голосу холодности и ехидства.

- Вы как будто помолодели... - сказало Барбара, не обращая внимания на мои интонации и продолжая с улыбкой смотреть на меня.

- Да, спасибо, я это заметила, - сказала я, все еще силясь разжечь в себе злость. - Я и чувствую себя замечательно, и даже в состоянии выполнять эту работу... - Я кивнула в сторону поля, где валялись мертвые животные, больше половины из которых уже были выпотрошены и освобождены от шкур.

- Это же замечательно, миссис Питерсон! - засияла она.

- Да-да, конечно, это замечательно, - ерничая, подтвердила я, - скоро я стану сильной и выносливой, как негритянка, и смогу даже впрячься в ярмо, чтобы пахать поля!

Улыбка исчезла с ее лица; теперь она смотрела на меня с пытливым любопытством и с некоторой долей сочувствия.

- Послушайте, миссис Питерсон... - осторожно произнесла она. - Вы зря так говорите. То, что вы помолодели и приобрели бодрость и энергию, не говорит о том, что вас готовятся нещадно эксплуатировать...

- А о чем же это говорит? - воскликнула я. - Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, и за все приходится платить! Если бы не эти уколы, мы бы давно подохли от усталости! Молодость, сила, говорите? Но какова будет цена?

- О, миссис Питерсон, вы неправы... - мягко произнесла Барбара. - Эти уколы делают всем, кто записан в ополчение и занимается тяжелым физическим трудом, и проходящие Путь Искупления - не исключение. Этот препарат был создан химиками одного чрезвычайно высокоразвитого мира - там такой обработке подвергают рекрутов, впервые записывающихся в армию. А еще это средство позволяет организму быстро залечивать раны. А о том, что оно обладает способностью омолаживать, я, признаться, впервые слышу от вас... Возможно, дело в том, что раньше эти уколы делали только достаточно молодым людям, которые не могли почувствовать разницы в ощущении своего возраста.

- Неужели? - удивилась я. - Ну что же, теперь знайте, что это именно так! Впрочем, я ни на минуту не поверю, что все это делается из бескорыстной любви к ближнему, то есть к нам! Должна же быть какая-то скрытая цель. Пусть вы не собираетесь на нас пахать, но для чего-то же это делается...

- Конечно, бескорыстная любовь - это не та причина, по которой это сделали для вас, - тщательно взвешивая слова, ответила Барбара, - просто Аквилония - гуманное государство, и не приемлет глумления одних людей над другими. Вы - не изгои. Вы - потенциальные граждане, и станете вы ими или нет - зависит о того, как вы пройдете Путь Искупления. А ведь путь этот заключается не только в том, чтобы трудом заслужить себе право на полноценное гражданство - нет, в первую очередь вы должны изменить свое отношение к жизни и другим людям. Все прочее дается вам авансом, на общих основаниях. Поразмышляйте об этом, миссис Питерсон... И, пожалуйста, не смотрите на меня как на своего врага. Я, как и прочие аквилонцы, желаю вам всего только самого хорошего! Не ищите подвох, лучше подумайте, как хорошо снова почувствовать себя молодой... У вас появилась возможность начать жизнь с чистого листа. Пусть останутся в прошлом ваши предрассудки, правила, убеждения. Отбросьте их - и вы увидите, как прекрасна жизнь! Не цепляйтесь за то, что уже никогда не вернется... все это миражи. А настоящая жизнь - здесь. Примите это и постарайтесь почувствовать хоть маленькую благодарность за то, что мы все не умерли в безнадежной попытке спастись от неизбежной гибели. Мне уже сказали, что путь, избранный вашим мужем и другими «джентльменами», привел бы нас туда, где выживание в зимнее время все равно было бы невозможно, а дальше дороги не было, мы уперлись бы в море. То, что нас нашли и подобрали почти сразу, есть величайшее Чудо Господне! Когда вы это поймете, дальше вам будет уже гораздо легче принять и все остальное.

Я больше не могла слушать ее. Ее слова вползали в мою душу вкрадчивым змеем, завораживали, пьянили, будоражили что-то глубоко затаенное, смутное, нереализованное...

Я резко развернулась и пошла от нее прочь. Но в ушах у меня продолжали звучать ее слова: «Не цепляйтесь за то, что уже никогда не вернется»...

5 августа 3-го года Миссии. Понедельник. Три часа дня. Первый этаж, правая столовая