Судьбы местного значения

* * *

Нега разливалась по телу, и хотелось прилечь на лавку, а то и вовсе на травку, чтобы на солнышке позагорать, не особо беспокоясь, что появятся немецкие самолеты. В Балашихе это маловероятно — от фронта далеко. Однако базу особой группы охранял целый дивизион ПВО, входящий в сеть оповещения по Москве и области.

Семен сидел в беседке, что находилась в десятке метров от бани и в трех от пруда, в одном исподнем и нежился под теплым ветерком. Напарился вволю. Давно хотелось пропотеть в душистом пару и веничком от души по бренному телу пройтись.

И не надо дергаться, осматриваясь каждую секунду по сторонам. Или бежать через бурелом сломя голову, отстреливаясь от вражин. Эх, нервы не к черту! Вот что значит две недели боев и шатаний по дремучим лесам.

Дверь со скрипом распахнулась, и из бани вышел Михаил.

— Эх, хор-ро-шо-о! — потянулся он, жмурясь от удовольствия.

— Хорошо-то, хорошо, когда накатишь, да иш-шо! — отозвался Семен.

Горохов, хохотнул, явно вспомнив их разговор после перехода фронта в заброшенном срубе. Он прошествовал к беседке и сел рядом.

— Да-а-а, — протянул Михаил, — Ленинградского, или Жигулевского бы сейчас кружечку. Для полного счастья. Как думаешь, Сема?

— Да где пивка-то ты тут найдешь? — хмыкнул Семен.

Выпить хотелось. Если не пива, так водки или самогона. Какая баня без чарки беленькой? Еще сам Суворов говаривал — после бани последнюю рубаху продай да выпей! Из имущества только исподнее, гимнастерка да галифе, за пропой которых по головке не погладят. Трофейный «Вальтер», который можно было сменять на что угодно забрали еще в штабе фронта. Даже золингены забрали, правда обещали вернуть, после проверки, в чем что Бесхребетный, что Горохов сомневались. Были еще трофейная бритва, помазок и банчка с мылом, но это Семен ни на что не сменит. Самому пригодится.

Эх, а Ворошиловскую сотку, то есть наркомовские только в обед дадут[12]. И Бесхребетный посмотрел направо, где у самой запруды стояло здание столовой. Там суетился наряд из бойцов под руководством дородной поварихи. Кололи дрова, таскали их внутрь, носили воду. Печные трубы дымили, намекая на скорый обед.

— Два часа еще, — сказал Михаил, вздохнув. Он тоже на столовую смотрел.

Где найти, чтобы «накатить»? Будь это обычная часть, стоящая у деревни или села, такого вопроса бы не возникало. Чуть ли не в каждом доме добыть самогону можно. До ближайшей деревни четыре версты. Но тут тренировочная база особой группы, другими словами — охраняемый объект НКВД, и имеется настоятельная рекомендация территорию не покидать.

Что делать? К поварихе подкатить? Так не охмурять же её — за пятьдесят ей, тем более не она «заветным» заведует. Спирт и водка у старшины в подсобке под надежным запором находятся. Упрашивать его дело дохлое — не нальет.

— Глянь-ка! — пихнул в бок Михаил.

По дорожке, огибающей пруд, вышагивал взвод.Что в этом такого? Движение войск постоянное. Колоннами — на технике, пешим строем, полком ли, батальоном, отделением. Каждый день туда-сюда, да не по разу. Ничего удивительного. Только взвод целиком состоял из девушек. Даже вышагивающий во главе взводный, точнее вышагивающая, являлась симпатичной брюнеткой. И да, остальные тоже очень даже ничего. И таких, поговаривали, целый дивизион ПВО. Одни девки, вот кого охмурять надо!

— Ух-ты! — восхитился Горохов. — Я и не думал, что певеошницы так умеют.

Отмашка, равнение, ранжир — не придерешься. Вышагивали четко в ногу. Красноармейцы, что на передке не все так могут. Это оба знали не понаслышке — не раз видали парадное прохождение на смотрах. А тут можно сразу без тренировки на Красной площади парадным строем…

Многие из девчат были росточка невеликого, и странно было видеть идеально сидящие галифе, гимнастерки, и пилотки. Даже подшивка выделялась. Ясно, что нитками-иголками девчата владеют мастерски.

Вид портила разномастная обувь — туфли и ботинки. Видать сапог по размеру не нашлось.

Взвод приближался. Чувствовались девичьи взгляды. Двое мужиков в исподнем, в беседке, в расслабленном виде. А куда еще смотреть?

И заглядевшегося Горохова пришлось пихнуть. Мало ли симпатичный лейтенант решит сделать замечание. Так самим перед целым женским взводом неудобно.

Натянули галифе и гимнастерки, и хватит — индивидуальный банный день у нас!

Строй протопал мимо, девушки косились в сторону беседки до того как завернули от бани вправо. Далее дорогу закрывали кусты.

Послышалась команда и шаг стал четче. Бесхребетный с Гороховым переглянулись — неспроста, никак начальство явилось. Успели до предбанника добежать, схватить форму и вернуться в уставном виде. Даже волосы причесать успели.

Из-за бани вышел майор госбезопасности. В руках пузатый саквояж держит.

— А, вот вы где! — воскликнул Ильин, и бодро прошагал по дощатой дорожке.

— Садитесь, чего вытянулись? — отмахнулся майор. — С легким паром, мужики!

— Спасибо, товарищ майор госбезопасности! — гаркнули одновременно оба бойца.

Ильин пристально оглядел обоих. Особенно Бесхребетного.

— Красавцы! — хмыкнул он, усаживаясь напротив. — И давайте без чинов. Не на параде.

— По секрету, — перейдя на шепот, добавил майор, — все ваши похождения тщательно проверены, и подтверждены.

— Иначе бы мы тут не сидели, — кивнул Семен, а Михаил добавил вопросом:

— Поэтому?..

— Поэтому вы оба зачислены инструкторами.

— Нас… в инструктора?

— Вас-вас, — усмехнулся майор госбезопасности. — Вот ты, Михаил Савельевич, что хорошо умеешь?

— Гм… — смутился Горохов. — Разведка, минное дело, рукопашка.

— Рукопашке где учился?

— Так вон, у него, — кивнул на Бесхребетного Горохов.

— Ага, — Ильин глянул на Семена, и тот понял — майор про обоих все знает, только для чего-то этот разговор затеял — непонятно. — А еще что?

— Э-э-э… — задумался сержант.

— По лесу ходить, — подсказал Семен с улыбкой.

— О, в самую точку! — поднял палец Ильин. — Вот Семен Михайлович, понял. У нас своих специалистов достаточно. Но следопытов с таким богатым опытом нет.

— И еще, тоже по секрету, — вновь зашептал Ильин, — теперь вы оба сержанты, да по нашему ведомству, со всеми вытекающими…

Ильин положил перед каждым удостоверения и некоторое время наслаждался охненением двух новоиспеченных инструкторов в звании сержантов госбезопасности, затем добил окончательно:

— За доставку особо важных документов по «Звезде» обоим. Вручение завтра на построении. Если бы ваши геройства в тылу подтвердить не только косвенно можно было, то по совокупности, на «Знамя» потянуло бы, а то и выше. Однако орден Красной Звезды, тоже хорошо, не правда ли?

Семен с Михаилом синхронно кивнули, глядя на майорские ордена, где оба озвученных блестели и манили. Что ж, ожидали худшего, а тут столько плюшек насыпали, даже не верится…

— А это вам от меня лично, — сказал Ильин, раскрыв саквояж. — А то сидите тут после бани на сухую.

Теперь Бесхребетный с Гороховым ошалело смотрели на поочередно выставляемые бутылки пива.

— Московское Жигулевское! — объявил Ильин. — Свежее, специально на пивзавод заехал. Хотел «Столичного» взять, но посоветовали только что разлитое «Жигулевское».

— Это нам? — будто не веря своим глазам спросил Горохов.

— Вам-вам, — улыбнулся майор, подтолкнув пару пива к бойцам.

Оба взяли, одновременно взглянув на этикетку, прочитали надпись «Жигулевское». Дата была сегодняшняя (с ума сойти!). Отщелкнули керамическую пробку на хомуте, понюхали, обалдели от аромата, и жадно присосались к горлышку. Ильин тоже отпил немного пива. Хмыкнул, глядя на жмурившихся от удовольствия сержантов. Как дети!..

— Где было страшнее, когда банду брал, или с немцами?

Семен усмехнулся. Ильин сам воевал и ранения получал, но вопрос его вовсе не праздный. Это не сравнение, опять проверка. Снова и снова. Больше суток почти непрерывных бесед в темной комнате с единственной яркой лампой над столом. Повторяющиеся вопросы. Занавесь в темном углу, где кто-то незримый постоянно присутствовал. И наверняка за занавеской бывал Ильин. Сотрудник, что вел беседу, был спокоен и вежлив. Не кричал, не давил, но упорно задавал вопросы, порой одни и те же, меняя их смысл. И Семен прекрасно понимал — это необходимость, и терпеливо отвечал. Все что делал, как шел, что видел, слышал, и даже думал. Особенно интересовали слова комиссара Иванцова. Даже те, что он сказал в бреду. И вопрос — почему Семен этим словам поверил. А как не поверить? Поверили ли сами? Черт его знает! Теперь будут постоянно проверять. Переживем. Неспроста этот разговор начался. Имеются некие сомнения у товарищей из госбезопасности. А насчет вопроса…

— С немцами страшнее, — ответил Семен. — Хотя… нет особой разницы. Там просто бандиты были. Враги однозначно. Грабили и убивали всех, кто их в лицо хотя бы мельком видел. А немцы всех без разбора. И да, было страшно, что погибну. Что не смогу дойти и Антона Викторовича подведу.

— Почему сразу не ушел-то? — это уже Горохов спросил.

— Не все просто, Миша, — вновь усмехнулся Семен. — Сам знаешь, босым без оружия по лесу далеко не уйти.

— Да неужели? — прищурился Михаил, а Ильин посмотрел с интересом.

— Да, я мог лапти сплести, и дойти, но сколько времени на это ушло бы. И без оружия хреново, полицайский винтарь с тремя патронами не в счет. Там и затвор заедал и ствол чистить-не перечистить. И я знал — немцы пошлют по следу следопытов, что нас всех как кутят взяли. Если бы их трое было, пришлось уходить как есть. А так… — Бесхребетный тяжело вздохнул, — злость меня взяла. На нож обоих… зато оружием, пайком и обувкой разжился. А в хорошей обувке и шагается легче. Сам-то в каких сапожках был?

— Эт-то да, — согласился Горохов, — пришлось сменить. Свои-то расползлись, а чинить нечем.

— О чем и речь, — хмыкнул Бесхребетный.

— А с танкистами стоило рисковать? — спросил Ильин.

Вновь вопрос со смыслом. Прекрасно знает Ильин, что стоило. И почему Семен резал немцев, тоже знает. Так же знает, для чего было вспоминать разговоры и имена танкистов, как выглядели, что кто делал, как стояли. Чем в этот момент занимался мехвод и командир танка. И что это был за танк, а также подробно о трофеях. Тоже самое с немецким интендантом и его водителем. Что было в машине? Сколько консервов, и какие? Особенно интересовал метод минирования — кто научил? Да никто! Само в голову пришло. Просто иначе не вышло бы заминировать. Чувствовалось, что этот ответ в судьбе Семена что-то значил. Совсем чуть-чуть, но имел значение. Хотя основное — это послание Иванцова, за которое стоило рискнуть…

От Ильина не ускользнула мимика Бесхребетного. И видимо он что-то для себя решил. И не дожидаясь ответа, выставил еще три бутылки «Жигулевского».

— Я на пивзавод не только за пивом заезжал, — сказал Ильин, отщелкивая крышку. — Передал кое-какие распоряжения и рекомендации. Скоро с пивом станет труднее, так что пейте, мужики, наслаждайтесь, пока есть.

И майор выразительно посмотрел на Бесхребетного. Семен понял — посланию поверили, и приняли меры, а Горохову — ни слова, ни полслова. Можно было и не намекать…