Каждый мародер желает знать…

— Нет-нет, бабушка, второй раз я гостеприимства в твоей избушке не выдержу, — сказал я, вытирая со лба пот. И размазывая по нему грязь. Тьфу ты, зараза...

— Тогда ехайте до развилки, где дерево раздвоенное, но сворачивайте не к Вершинино, а в другую сторону. Там что-то вроде постоялого двора в старом монастыре.

— Вообще у меня была идея доехать до Томска ночью, — задумчиво проговорил я. — Но что-то я не уверен, что хватит сил после этого... гм... фитнеса.

«Обратный путь короче, говорили они», — мысленно бурчал я, пытаясь устроиться поудобнее на твердых деревянных нарах этой, с позволения сказать, обители. В другое время я бы, может, с большим любопытством отнесся к этому заведению, но сейчас был что-то такой задолбанный, что отметил каким-то краем мысли, что монахи какие-то не то, чтобы настоящие, только вид делают. Но вряд ли разбойники. Такое впечатление, что монастырь забросили, но его очень быстро нашли какие-то селяне, которые решили, что кресты и религиозная аура — это само по себе неплохая защита. Ну, то есть, монастыри, конечно, тоже бывает грабят и жгут, но как-то меньше, чем беззащитные хуторы. Обрядились в рясы и стали изображать монахов, как умеют. Ну и заодно выращивать всякое на огороде, хлев пристроили... В общем, предприимчивые ребята, молодцы!

В Томск мы вернулись еще до полудня. Натаха и Гиена отправились домой, а я загнал машину на стоянку и отправился искать Ларошева. Надо же было похвастаться добычей. А заодно решить, куда мы все это сложим. В архив исторического факультета в подвале ну никак не поместится. Нужно еще какое-то помещение, а для этого нужно доказать Гезехусу, что у нас уже появилось, что хранить.

— Ты хоть представляешь, что ты приволок? — Ларошев всплеснул руками, и по его лицу я даже не понял, он возмущен или восхищен. Он стоял в кузове шишиги, а я показывал ему нашу добычу. Он был в целом вроде бы доволен, но до поры до времени особых эмоций не проявлял. Пока дело не дошло до зубастой страховидлы. Вот тут он прямо приплясывать начал.

— Этот идол какой-то опасный? — спросил я. — По ночам оживает и ест людей?

— Это никакой не идол, Лебовский! — он упер руки в бока и принялся сверлить меня глазами. — Это статуя! Из особняка Матониных.

— Ну зашибись, — хмыкнул я. — У меня и так с ними как-то не очень складывается, а тут еще скажут, что я статую спер.

— Ее давно сперли, лет сто назад, — отмахнулся Ларошев. — Тогдашний глава рода построил себе особняк в этаком этническом стиле. И нанял скульптора чуть ли не из Голландии, чтобы он ему наделал таких вот монстров. Чтобы расставить их по всему особняку в самых неожиданных местах, чтобы гостей нервировали и прислугу пугали. Матонины тогда женились на тунгусках, вот он и хотел, чтобы дом был в похожем стиле оформлен. Скульптор изучил местное творчество, покрутил носом, мол, слишком примитивное. И взялся за резец. Получилось вот это. Все статуи с разными рожами. И даже вроде как легенды под каждую сочинили. Потом случилось восстание рабочих, особняк этот разрушили ко всем чертям, а статуи растащили.

— Ну и почему тогда столько эмоций? — я пожал плечами. — Получается, что это просто элемент интерьера, историческая ценность довольно сомнительна...

— Да ты дослушай сначала! — Ларошев сверкнул глазами. — Матонины к потере особняка отнеслись философски, тем более, что он как-то никому особенно и так не нравился. Зато статуи начал собирать Полунин.

— Это нувориш такой? — припомнил я. — В пенсне и напомаженных усиках?

— Он самый, — подтвердил Ларошев. — Он собрал семнадцать статуй. Не поверишь, откуда только он их не извлекал! Одну приспособили вместо пугала на огороде, а другой вообще сортир подпирали.

— А всего статуй сколько было? — спросил я.

— Восемнадцать! — просиял декан. — Теперь понимаешь?

— Много-много денег? — я приподнял бровь. — А как же история и это вот все?

— Так это же всего лишь предмет интерьера, ты же сам говоришь, — Ларошев подмигнул. — Ну так что? Осчастливим Полунина?

— А как добычу будем делить? — спросил я.

— Ты что, идиот? — декан посмотрел на меня странно. — Разве не ты спрашивал, как бы откупиться от твоего попечителя? Или ирония откупиться от Матонина, продав его имущество, не кажется тебе достаточно тонкой?