На исходе лета

— Да они похожи на солнца, — с благоговением произнесла она и внезапно ощутила, какая она грязная, как устала и как хочет пить.

— Это первоцветы, — пояснил Каддесдон. — Однако стоят ли они того, чтобы становиться из-за них изгоем? Да! Конечно! Почему бы нет? Давай умрем за цветы! А теперь, Мистл, попей, поскольку тебя томит жажда, и смой с себя грязь. А я посмотрю, нет ли тут поблизости моих бывших хозяев. Правда, они так ленивы, что едва ли потащились бы за нами так далеко, да еще после еды. Возможно, несколько позже…

Итак, Мистл напилась холодной воды, вода заплескалась вокруг ее лап, когда она зашла в воду, ощущая, как в нее проникает холодок, — вот так свет ясного зимнего утра заглядывает в тоннель.

Мистл попила еще и почувствовала себя так, словно родилась заново. Казалось, она снова видит свет Камня, слышит эхо Безмолвия и знает, что ее послал сюда Камень.

Она никогда прежде не погружалась в воду, а сейчас окунулась, сначала робко, потом все смелее, и у нес захватило дух от прохладной свежести ручья. Вода брызнула Мистл в глаза, и свет раздробился на сверкающие брызги. Мистл глубоко вздохнула от удовольствия и принялась плескаться в воде, которая смывала нс только грязь, но и годы, проведенные в страхе, томи ищем тех, кто исповедовал запрещенную веру.

— Мистл! Мистл! Будь осторожна!

Мистл повернула голову и, взглянув на берег, поняла, что ее отнесло вниз по течению. Каддесдон, по-видимому боявшийся воды, изо всех сил бежал по берегу, чтобы не отстать от нее. Мистл тщетно попыталась нащупать дно, впала в панику и принялась барахтаться. Наконец она ощутила каменистое дно и выбрилась на берег. Хотя она устала и замерзла, ей стало весело.

— Это было удивительно, — сказала Мистл, поворачиваясь к солнцу и прикрывая глаза.

— Удивительно глупо! — ответил Каддесдон. — Я боялся, что ты утонешь. Могла бы по крайней мере предупредить, что умеешь плавать!

— А я не знала, что умею, — призналась она, подставляя солнцу правый бок. Там, откуда я родом, нет ручьев.

Каддесдон рассеянно произнес: «А-а!» — и огляделся, проверяя, надежно ли они укрыты от посторонних глаз. Затем он заметил, что у Мистл очень усталый вид и она вот вот заснет глубоким сном, и легонько подтолкнул ее. Они направились вдоль берега, пока не нашли укромное местечко в густой траве, где при желании можно было вырыть нору.

— А грайки не станут тебя искать? Вдруг они заметят, что я ушла и, значит, не умерла? — Она еле ворочала языком, задавая эти вопросы.

— Вероятно. Но день сегодня солнечный, а грайки не особенно беспокоятся о том, чего не могут видеть. И вообще, у них есть дела поважнее. Я пропадал и раньше, а они считают меня трусом, который побоится убежать далеко. Но я полагаю, что на этот раз я действительно убегу.

— О, — вздохнула Мистл с облегчением. Она слишком устала, чтобы задавать вопросы. Пока она в безопасности… Она вытянулась, обсыхая на солнышке, и снова прикрыла глаза, отдаваясь блаженному ощущению покоя. Мистл зевнула, еще раз вздохнула и погрузилась в продолжительный сон без сновидений.