На исходе лета

❦

Когда Мистл проснулась, солнце все еще светило, трава была теплой и, хотя все тело ныло, она хорошо себя чувствовала. Открыв глаза, она увидела, что Каддесдон дремлет. Но он славно потрудился: приготовил целую гору еды и вырыл временную нору — за ним высилась кучка коричневой земли.

Мистл взглянула на Каддесдона и заметила, что сейчас он выглядит старше, чем ей показалось вначале. В его чертах запечатлелись тревоги и заботы, на лбу обозначились морщины, нос был кривоват. В целом он выглядел скорее неопрятным, чем грязным, словно у него были дела поважнее забот о собственной внешности. Она разглядела шрамы у него на боках. Мистл прекрасно знала, откуда они, — у многих кротов в Эйвбери были точно такие же следы когтей гвардейцев.

В тот самый момент, как Мистл пошевельнулась, он открыл глаза и сказал:

— Поешь, а потом попей. И ничего не говори, а то не сможешь остановиться.

— Хорошо, — ответила она и неторопливо принялась за еду, чувствуя себя с Каддесдоном совсем непринужденно.

— Ты знаешь, где мы находимся? — наконец спросила Мистл.

— Я как раз размышлял над этим вопросом. Мне кажется, что мы у ручья, который затем становится рекой, впадающей в великую Темзу. Если это так, то кроты, живущие к югу отсюда, зовут этот ручей Кеннет.

— А в какой стороне находится Эйвбери? — спросила она.

Он указал на северо-запад.

— А Аффингтон?

— Вверх по склону, на северо-восток, по известнякам, а потом нужно еще пройти очень пологий путь.

— Значит, я сбилась с пути, — решила Мистл.

— Почему? Только не говори мне, что ты из Эйвбери.

Она кивнула, и Каддесдон рассмеялся:

— В таком случае, кротиха, тебя бы не убили, — конечно, при условии, что у грайков хватило бы ума допросить тебя перед тем, как убить. Мы двигались к Эйвбери и отклонились к югу лишь потому, что дорога стала скверной да и червей маловато. Не сомневайся, они бы тебя в два счета туда доставили, а в этом мало приятного. Ведь Эйвбери похож на Данктон: оттуда так же трудно выбраться.

— А почему они туда направлялись? И… и кто ты такой? — спросила Мистл.

— Их послал сам Вайр, чтобы обложить Эйвбери налогом.

Так как было ясно, что Мистл не знает, кто такой Вайр, а следовательно, и кто такой сам Каддесдон, то он, в соответствии с особенностями своего стиля, быстро успокоил ее:

— Вайр — это сидим, управляющий Баклендом да и всей южной частью кротовьего мира. Я, конечно, не могу сказать, что он — мой близкий друг, но можешь поверить мне на слово — это крот, которому подчиняются другие. В данный момент он никуда не выходит, так как, говорят, у него стригущий лишай, что весьма прискорбно для самого Вайра, но огорчает далеко не всех его приближенных. Вероятно, слишком уж часто он совал нос в печально знаменитые тоннели Слопсайда, там и подцепил эту заразу. Возможно, на него разгневалось Слово!

Мистл, которая понятия не имела, о чем толкует Каддесдон, хотя и знала, что такое Бакленд, не на шутку встревожилась при упоминании о Слове.

— Не беспокойся, я не грайк, если ты об этом подумала. И я не принадлежу к последователям Слова.

Мистл открыла рот от изумления, так как никогда в жизни не слышала, чтобы кто-нибудь, за исключением Виолеты, открыто признавался в таких вещах.

— Правда, ты можешь спросить, почему я оказался в их компании? — продолжал Каддесдон. — Отвечаю: я — презренный трус, и, когда гвардеец говорит: «Пляши!» — я пляшу. Меня послали их обслуживать, что означает главным образом добывать пищу и рыть тоннели, — дело в том, что я недурно с тем и другим справляюсь.

По натуре я благоразумен и осторожен и вот почему сегодня еще жив. Хотя, если вдуматься, то вот это — тут он взмахнул лапой, имея в виду их побег от грайков, — едва ли можно назвать благоразумным. Так что, возможно, мне бы лучше снова стать самим собой и спросить, откуда ты и, как говорят старые кроты, верящие в Камень: «Куда лежит твой путь?»

— Ну что же, ты знаешь, я из Эйвбери…

— Ты говоришь, что из Эйвбери!

— Я никогда не лгу, — отрезала Мистл. — Никогда!

— Хорошо! Прекрасно! Беру свои слова обратно. Ты из Эйвбери.

— Конечно из Эйвбери. А… а что до того, куда я направляюсь, то я не совсем уверена. Могу ли я тебе доверять?

— Можешь.

Мистл хихикнула и спросила шаловливым тоном:

— Откуда ты знаешь, что я не грайк?

— Таким же загадочным образом, как знаю, где черви. Ты кажешься мне сбежавшим кротом, который попал в беду и чудом спасся.

Они немного помолчали, дружелюбно глядя друг на друга. Затем Каддесдон воскликнул:

— Эйвбери! Это впечатляет. Не думаю, что кротам так уж легко сбежать оттуда. Одна из Семи Древних Систем, которую очень зорко охраняют по приказу Вайра. Как Данктонский Лес, Файфилд и Роллрайт.

— Ну а я сбежала, — туманно ответила Мистл.

— Расскажи, — попросил Каддесдон.

— А не лучше ли будет, — спокойно сказала Мистл, — если ты сначала расскажешь мне о себе?

— Справедливо. Моих родителей привезли в Бакленд еще до моего рождения — фактически там они и встретились. Общего у них было то, что они родились в одной системе. Вообще, они единственные из всей своей системы остались в живых. Видишь ли, судьба сыграла шутку, сведя их. Мой отец умер, когда я еще не появился на свет, а мать умерла вскоре после моего рождения. Все, что я о них знаю, — это имя, которое они мне дали, — Каддесдон. Так называется место, откуда они родом.

Каддесдон умолк, и в конце концов Мистл спросила:

— Ну… а ты знаешь что-нибудь о Каддесдоне, к примеру, где он?

Пожав плечами, Каддесдон указал в северо-восточном направлении:

— Все, что я знаю, — прекрасный Каддесдон находится там. Но что-то говорит мне — это неплохое место, чтобы начать.

— Начать что? — спросила Мистл.

— Не одно, так другое, — ответил Каддесдон, нахмурившись. — Что-нибудь стоящее. Не очень-то хорошо не иметь ни родителей, ни братьев, ни сестер — вообще никого. И не так уж приятно произносить: «Я родился в Бакленде». Я иначе представляю себе родную систему. Давным-давно я решил уйти, попытаться отыскать Каддесдон и начать там… что-нибудь. Я встретил последователя Камня, и он убедил меня, что его вера лучше, чем у последователей Слова. Это подало мне идею, что я должен возродить там веру в Камень. Но чем старше я становлюсь, тем яснее понимаю, что ничего или почти ничего не знаю о Камне. Если уж на то пошло, крот, которого я встретил, тоже знал не так уж много, но мне понравилось то, что он рассказывал. А если прибавить к этому прекрасный Каддесдон с его живописными видами и всем прочим, совсем неплохо было бы начать там что-нибудь!

— Откуда тебе известно, какие там виды?

— Моя мать говорила мне. Знаешь, почему я был не прочь пойти в Эйвбери?

Мистл покачала головой.

— Потому что там есть Камень. Эйвбери славится своими Камнями. Я имею в виду настоящие Камни Камней. Вот почему грайки не любят это место и так хорошо его охраняют. А мне до сих пор не приходилось видеть Камни, потому что грайки терпеть их не могут и в Бакленде их нет. С тех пор как мы отправились в путь, я видел несколько, но когда нашел их, просто не знал, что делать. Камни там просто стояли.

Мистл засмеялась и принялась за червя.

— Не нахожу тут ничего смешного, — обиделся Каддесдон.

— Я наслаждаюсь жизнью, — объяснила Мистл. Затем она внезапно вспомнила Виолету и Эйвбери, и слезы навернулись ей на глаза. Она ощутила тоску по дому и неуверенно продолжила: — Но…

Каддесдон сразу же предостерегающе поднял лапу:

— Никаких «но». Эти «но» — сомнительные штучки, со своей собственной отрицательной жизнью. «Но» — это слово грайков, так же как «нельзя», «не следует», «запрещено», «грех», «наказание», «искупление», а дальше — «казнь» и «смерть». Так что, если ты хочешь оставаться в моем обществе, больше никаких «но». Итак… Я рассказал о себе, а теперь расскажи ты. Куда это ты шла, пока не рухнула на землю? В Аффингтон?

— А потом, я думаю, в Данктонский Лес, — ответила Мистл.

— О! Стоит только задать дурацкий вопрос, и у кротов из Эйвбери тотчас готов дурацкий ответ. В самом деле, Данктонский Лес? Чудесное местечко, чтобы подцепить инфекционную болезнь и до конца своих дней влачить жалкое существование.

— Виолета, моя бабушка, говорила, что кроты находятся там в безопасности.

— Видно, твоя бабушка Виолета вела жизнь, полную немыслимых опасностей, если назвала Данктонский Лес спокойным местом. Там так же безопасно, как в гнезде совы. Должно быть, твоя бабушка безумна. — Но, увидев, что Мистл от его слов снова расплакалась, Каддесдон сказал с удивительной мягкостью: — Мне бы хотелось, чтобы ты рассказала о Камнях Эйвбери… и о Виолете.

— Она не имела в виду когти. Она говорила о безопасности для… в общем…

— Да? — произнес Каддесдон.

— Для верующих кротов.

— Верующих во что?

— Просто верующих, — ответила Мистл, которая настолько привыкла хранить молчание относительно Камня, что даже сейчас не могла заставить себя упомянуть его, хотя чувствовала всей душой: Каддесдону можно доверять.

— Постой-ка! — сказал Каддесдон скорее себе, чем Мистл. — Неужели ты настоящий, истинный последователь? Я имею в виду — последователь Камня? Никаких «если» и «но»! Отвечай прямо!

— Ну что же… — начала Мистл, последние сомнения которой растаяли при виде искреннего изумления и восторга Каддесдона. — Я не совсем уверена, что именно ты подразумеваешь, говоря «последователь», но…

— Последователь — это крот, который знает, по какому пути идти, но не знает точно, как это сделать и куда он ведет. Ты учишься, как это сделать, во время самого пути, и…

— …и в конце концов не важно, куда ты идешь, поскольку твоя вера приведет тебя туда!

— Ну да! — воскликнул Каддесдон. — Именно так я подумал, когда решил отправиться на поиски системы, откуда моя семья родом, и начать там что-нибудь. Я знаю, все будет хорошо, если только не сворачивать с пути, даже когда понятия не имеешь, что дальше. Вот так нам помогает вера!

— Да, — согласилась Мистл, — у меня бы ничего не вышло, если бы я попыталась предсказать, что сегодня буду здесь с тобой. Невозможно было вообразить, что, уйдя от трех грайков, готовых нас убить, я буду сейчас греться на солнышке у красивой реки такая счастливая! Виолета всегда говорила, что нет смысла думать о завтрашнем дне, потому что, если не разберешься с сегодняшним, в любом случае не выйдет ничего хорошего. Возможно, вера помогает подготовиться сегодня к завтрашнему дню, и тогда все идет хорошо.

— Да, Виолета, судя по всему, достойная кротиха.

— Была, — тихо сказала Мистл. — Думаю, сейчас она уже ушла к Камню — так мне кажется. — Она взглянула на Каддесдона, все яснее сознавая, что никогда больше не увидит Виолету и, не поговорит с нею, и глаза ее снова наполнились слезами. Правда, Мистл не заплакала, но позволила себе некоторое время погоревать, прежде чем продолжить. Каддесдон сочувственно посмотрел на нее, потом, наслаждаясь теплом, которое изливало солнце, положил рыльце на лапы и прикрыл глаза.

— Ей бы понравился сегодняшний день, — наконец сказала Мистл. — Ей бы понравилось здесь. Ей бы понравился ты.

Каддесдон приоткрыл глаза, но ничего не сказал — он был погружен в свои мысли.