1938: Москва

1938 М-4

Они забрались в свои самолеты, махнули техникам и завели двигатели.

Башня разрешила взлет, автожир с наблюдателями подключился к общей частоте, он был уже над Филями.

Курода и Серебров оторвались от широкой полосы Ходынки одновременно.

— А-18-3, А-18-4, следуйте на запад, в район полигона «Мневники», — оператор на башне говорил по-французски со страшным «нижегородским» акцентом, — позывные контроля «Союз-3», на общей частоте.

Разворачиваясь на запад, прошли ангары Ходынки, примыкающие к ним огромные цеха Летно-Исследовательского Института. Под левым крылом виднелась курчавая зелень Пресненского Парка. Справа делал очередной величавый разворот «коробочки» четырехдвигательный транспортный АНТ в цветах Чехословакии.

Серебров ориентировался по блестящей на солнце двойной нитке Белорусско-Балтийской железной дороги. Над цехами «Юнкерса» в Филях уже крутился автожир, выпуская оранжевый дым. Японец как приклеенный следовал рядом.

— Вижу вас, «Союз-3» — подал голос Курода.

На почтительном расстоянии вокруг Мневников крутились неизбежные зеваки: несколько мотопланеров и серебристых прогулочных самолетов, плюс пара легких гидросамолетов. Несомненно, их привел сюда оранжевый дым и зеваки надеялись на интересное зрелище воздушных учений.

— А-18 оба, готовы?

— Готовы, «Союз-3»

— Занимайте коридор 1500 метров, доложите о готовности

Серебров и Курода немного разошлись и начали параллельными курсами набирать положенную высоту. Наемник специально шел положе, держась немного ниже, чтобы лучше рассмотреть поведение «райдэна». При наборе высоты у него подрабатывает предкрылки. Автоматика, ну-ну…

— В коридоре… В коридоре

— Я «Союз-3», расходитесь… Время схватки 10 минут, победа — на хвосте у противника 10 секунд.

Самолеты, один правым, другой — левым виражом, отвернули друг от друга и начали удаляться. В зеркальце Серебров заметил, что у японца изменился цвет выхлопа. Разгоняется, управление режимами двигателя там полностью ручное или с возможностью перехода в ручной режим. В бою потеря внимания на пяток кнопок и рычагов может стоить головы.

Потянувшись через ручку газа, он выставил ограничитель автоматического режима нагнетателя — все-таки не корову проигрывать, двигатель надо бы пощадить.

Внизу, в петле сияющей зайчиками Москва-реки, виднелись несколько белых прогулочных катеров и крестики приземлившихся гидропланов. На «Юнкерсе» сияли алюминием выстроенные вдоль единственной прямой ВПП еще неокрашенные самолеты.

— «Союз-3», начинаю запись, включаю красный дым, приготовьтесь к началу тренировки. Три… два… один… сходитесь!

Небо опрокинулось набок, потом выровнялось. Серебров, чувствуя дрожь двигателя, почти до самой предохранительной чеки сдвинул ручку газа вперед. Жаль, лобовая запрещена — более дальнобойные и отличающиеся лучшей баллистикой пулеметы в реальном бою могли решить судьбу схватки еще в первые же секунды. Отлично видимый на фоне неба японец, полого набирал высоту, сближаясь с противником.

«Кто выше тот и прав, да…»

1700 лошадиных сил, вибрируя, тянули самолет ввысь. Курода, забравшись на горку, выровнялся и начал скользить вбок, явно намереваясь развернуться, поднырнуть и зайти в хвост. Дождавшись, пока по его расчетам, его самолет будет закрыт крыльями «райдэна», Серебров бросил машину скольжением направо и вниз, чтобы самому, набрав на пикировании скорость обкрутить японца и выйти поручику в хвост.

Вышло примерно так, как и ожидалось: японец потерял наемника из виду и сейчас «вилял хвостом» — недостаток машин с частым переплетом, ограничивающим обзор. Американский опыт изготовления выпуклых фонарей из одного куска плекса японцы еще не переняли. Серебров отлично видел над собой, как поручик качает крыльями, пытаясь найти противника.

Теоретически в реальном бою уже можно дернуть ручку на себя и, проходя прицелом по вражескому самолету, нашпиговать его свинцом. Но у тренировочной дуэли свои правила. Ага, заметил, начал крениться влево.

— Вы могли бы стрелять, Гиниро-сан… — с сожалением прокомментировал Курода.

Да, неприятно, когда тебя держат за гостя и демонстрируют свои возможности.

— Не стал рисковать штрафными очками— вы слишком хорошо маневрируете, Курода-сан, а я не в хвосте у вас. И секунду бы не набрал.

Японец без лишней лихости положил свою машину в глубокий вираж, теряя скорость, крутнул размазанную бочку, так что с крыльев рванулись белые струи. Этак он вокруг фабричной трубы обернется.

Неожиданно. Видимо такая прыть и есть работа дополнительной механизации. Роли резко поменялись — Курода накатывался на хвост Сереброву.

Ручку до упора на себя, педаль до отказа, ручку так же до отказа вперед и в нейтраль, полный газ. Протестующе заскрипев, с хлопанием сорванного потока, самолет встал на дыбы и, перекрутившись через крыло, развернулся. Замигали сразу две лампочки, загудел тревожный сигнал — срыв потока сразу на крыле и на винтах. Желудок бросило к горлу, летчика мотнуло в кабине как тряпичного паяца. Самолет мягко ухнул вниз, ревя «разгруженными» винтами. Сбросить газ. Почувствовав, как элероны снова ухватились за поток — снова газ.

Японец сразу просчитал, что означает этот подъем на дыбы с уходом из конуса обстрела. Понимая, что снова может оказаться в роли мишени, заложил крутой нисходящий вираж, рассчитывая набрать скорость и разорвать контакт. Теперь вопрос был только в том, кто сколько скорости потерял и быстрее сможет восстановить управляемость самолета.

Винты поймали и с воем вгрызлись в поток, Сереброва вжало в спинку ускорением, машина повисла на ручке, и он начал выходить из падения. «Райдэн» стремительно уходил по дуге, с корней крыльев срывались дрожащие струи воздуха, за законцовкам седыми черточками высаживался из воздуха туман.

Судя по всему, механизация крыла давала японскому самолету отличную маневренность на горизонтали и действительно была сделана так, чтобы обеспечить превосходство над английскими «супермаринами», которые славились своим виражом. Пользуясь тем, что зашел в поворот медленнее, Серебров начал пристраиваться на внутренний радиус, рассчитывая за счет постепенного набора скорости настичь «райдэн», загнать его в перекрестие и «расстрелять» с дистанции, закончив «очередь» на расстоянии пистолетного выстрела. Кнопкой на рукоятке включил гироскопический прицел и педалями «поправил» самолет противника точно в перекрестие.

«Райдэн», изрыгая темный выхлоп, на пределе возможностей загибал дугу, рассчитывая сбросить противника с хвоста. Еще немного и потеряет всю энергию, а с ней и шансы резко перекрутиться, простым виражом не уйти.

— Прицел включен, готов к стрельбе. Один, два…

Курода услышав отсчет наемника, крутанулся, железной рукой удержав машину от срыва и вышел из виража в противоположную сторону со снижением. Успел, пока ситуация не стала безвыходной, но в жизни он уже увозил бы с собой несколько дырок. Струя от его винта тряхнула машину Сереброва. Шустрая дичь этот японец… и зубастая.

— «Союз-3» А-18-4, подтверждаем, две секунды эффективного огня

Еще бы…

В Америке, где самолетов мало, бьют из малого калибра по крыльям, чтобы заставить противника выпрыгнуть или убраться. В ходу переговоры, выкуп и размен пленных, компенсации потерь. Неписаный кодекс наемников и пиратов велит сохранять жизнь собрату по профессии. Просто потому, что это деньги и завтра это правило спасет тебе самому жизнь.

В Евразии, где остервенение сражающихся за много лет достигло известной степени, а промышленность позволяет восполнить почти любые потери в технике, били прямо в фонарь или баки, но такая манера могла стоить репутации на более «цивилизованных» театрах военных действий вроде Америк, Пацифики или Ближнего Востока.

Поневоле научишься стрелять.

Дистанция между самолетами увеличивалась, японец пошел на разрыв схватки и не стал липнуть к противнику, пытаясь навязать плотный бой. Серебров решил набрать высоту «на солнце», чтобы начать схватку с более выгодной позиции, раз уж оппонент решил отойти и передохнуть. Интересно, как чувствует себя поручик после таких упражнений, его уже должно размять… Радиаторы принудительно раскрыть, даже если есть риск загнать жидкость ниже оптимума, двигателю надо давать передышки…

Надо заставить поручика нагрузить двигатель: японские моторы, несмотря на малый вес мощностью не очень обладают, поэтому 1200-сильный двигатель был нормой для японского истребителя. Зато сверхлегкие (и очень дорогие) сплавы даже с таким двигателем давали машине такое соотношение масса-мощность, что она кувыркалась в воздухе как кленовая летучка.

Правда стремление обжать двигатель капотами, чтобы улучшить обтекаемость, приводило к напряженному тепловому режиму. Пара минут танцев с рукояткой газа до упора вперед — и японцу может прийтись «продувать» перегретый движок. На этом и строился один из вариантов, которые Серебров просчитал перед дуэлью.

«Райдэн» выровнялся, но по прямой не пошел, готовясь в любую секунду сделать спасительный бросок в сторону. Судя по всему, Курода осматривается, и солнце мешает ему наблюдать за противником, который набрал почти 500 метров превышения. Японец тоже полез вверх. Нет, атаковать не стоит, судя по всему, «молоток» у нового истребителя выходит не хуже, чем у серебровской машины.

Пощупаем-ка его… Серебров поставил самолет «на нож», чтобы нацелиться на японца и дальше пошел по прямой, на полном газу устремившись на японца. Поручик засек блеснувшие на солнце крылья, не стал уворачиваться, а решил повторить попытку обойти противника на виражах.

Два самолета, зеленый и дымчато-пятнистый, пошли по кругу, как прикрепленные на лопастях невидимого большого пропеллера, постепенно снижаясь. Серебров чувствовал, что машина идет на грани срыва, но сократить дистанцию не удавалось. «Райдэн», похоже, тоже норовил сорваться — расстояние не сокращалось, а значит, японец не может выжать больше из своего самолета. Запищал зуммер — разница давлений по датчикам на верхней и нижней поверхностях ушла в опасную зону, самолет близок к срыву. Задрав голову и преодолевая перегрузку, Серебров посмотрел на противника — японец точно так же наблюдал за ним. Два круга. Три. Дистанция не сокращалась. Японец дернулся внутрь круга и ушел с переворотом вниз, чтобы разменять высоту на скорость, Серебров выровнялся и ушел вверх, рассчитывая немного еще потерять в скорости, но оттуда уже атаковать с превышением.

Когда Серебров чуть выровнялся, японец снова был в уровне и начал прощупывать возможность для атаки. Почуяв намерение противника, поручик направил «райдэн» в очередную размазанную бочку, стремясь выйти из-под удара сразу в выгодную позицию, чтобы атаковать самому. Но трюк, повторенный дважды, уже не так интересен. Серебров повторил его маневр и теперь оба самолета плели кружева, вертясь вдоль общей оси, пытаясь пропустить противника вперед и зайти в хвост. От перегрузок темнело в глазах, небо, река и лес крутились как бешеные, по глазам то било солнце, то блики от воды.