На исходе лета

❦

При следующей встрече Бичен попросил Мэйуида показать, как он находит путь, что тот и проделал на свой особый манер: для начала дал Бичену безнадежно заблудиться в знакомых собственных тоннелях.

— Потерявшись, приятель, прочувствуй это состояние и насладись им. Потеряться — это блаженство для путепроходца, потеряться, вопреки общепринятому мнению, — это величайшее наслаждение. Смиреннейший обожает теряться, он жаждет этого. Потеряться! Но теперь это слишком редко случается с ним, а тем более здесь, в Данктоне.

— Но разве Данктон не велик? — спросил Бичен. — Не можешь же ты знать весь Данктон!

— Чрезмерно нетерпеливый юный крот совершил первую ошибку: он сказал «знать». Под «знать» он разумеет «помнить». Смиреннейший Мэйуид помнит больше других и потому знает больше-путей, чем другие кроты, но находит он их иначе. Другие никогда не ищут путей: они бродят, отчаянно держась за то немногое, что знают, и поэтому в голове у них сразу все путается, как только они обнаруживают, что заблудились, — вот как ты теперь, зауряднейший господин. Короче говоря, они изучают путь, запоминают его и неизбежно теряются, если делают хотя бы шаг в сторону. Смиреннейший из смиренных утверждает, что в общем и целом кроты чересчур боятся заблудиться, а посему никуда в новые места не ходят. Мэйуиду кажется, что это гораздо хуже, чем просто потеряться, хуже этого разве что смерть.

Заплутавший вроде тебя крот оказывается в состоянии поиска, как забавно называют это кроты Слова. Состояние поиска! Мэйуид в восторге! Ха-ха-ха! Открою тебе один секрет: значительно лучший путь к продвижению вперед — исходно признать, что ты потерялся, и начать изучать каждый перекресток заново. Это исключительно интересно! Туда? Или вон туда? Когда крот думает, он молодеет! Так куда же? Начнем!

С теорией временно было покончено, и бедный Бичен, смущенный тем, что заблудился в знакомых тоннелях, огляделся, а Мэйуид шнырял туда-сюда, кружил вокруг него, то появляясь, то исчезая, и его рыльце то возникало, то пропадало с самой неожиданной стороны.

— Потерявший нить Бичен, вот тебе ее кончик: приникни к земле. Почистись. Задумайся о радости быть живым. Забудь, что ты потерялся. Пусть твое тело напомнит тебе то, что забыл ум: ты не можешь потеряться, пока ты здесь. Посмотри на свою лапу! Вот она. Посмотри, какие следы она оставляет в пыли. Вот они! Прислушайся к своему неровному дыханию. Ясно, что ты здесь! Значит, ты не потерялся.

Обдумав все это, Бичен с облегчением вздохнул, но проговорил:

— Однако я не знаю, где нахожусь.

Мэйуид весь засветился от радости, словно Бичен попался в расставленную им ловушку:

— Озадаченный Бичен опять ошибается. Страшно ошибается. Думай — это единственный путь стать путепроходцем. Не говори: «Не знаю, где я нахожусь», а говори: «Не знаю, где находится это место». Понял? Осознал? Уловил?

— Отчасти, — сказал Бичен, в самом деле отчасти поняв Мэйуида.

Молодой крот ощущал теперь меньшую тревогу, чем до того; он видел, что проблема заключается не в нем, а в месте, и это помогало сохранять спокойствие. И вот уже он заметил в здешних стенах что-то знакомое.

Мэйуид восторженно смотрел, как Бичен повертел рыльцем туда-сюда, поскреб голову, глубоко вздохнул и с отрадным чувством (какое бывает у крота, упавшего с обрыва, а потом, после того как он несколько раз перевернулся через голову, снова оказавшегося на четырех лапах) понял, где находится.

— Но мы же здесь! — воскликнул он. И он рассердился на себя и на мир, одурачивший его, заставивший думать, что он потерялся, когда он вовсе не терялся.

— Да, да, да, да, да, да, да! — восхищенно подтвердил Мэйуид. — Видишь, понимаешь, чувствуешь, как чудесно… ты нашелся, молодой господин!

— Однако… — неуверенно возразил Бичен.

— Ах! Пораженный и предельно разозленный молодой крот удивлен, как это смиренный Мэйуид обхитрил его и заставил почувствовать себя потерявшимся на знакомом месте? Мэйуид — смиренный мастер на такие штуки. Смиренный Мэйуид долго учился этому. Смиренный Мэйуид всех в этом превзошел. Повороты туда-сюда сбивают с толку молодой неискушенный ум, делая знакомое незнакомым, и огорошенный юнец не может рассмотреть даже то, что у него под самыми лапами. Мы в тоннелях, где он проходил много раз, но пришли с необычного направления и взглянули на место под необычным углом. Результат? Замешательство, паника и чувство потерянности. Милый мой введенный в заблуждение господин, и это только начало! — Мэйуид снова рассмеялся, почесался, ненадолго задумался и наконец велел Бичену отвести его на поверхность и найти что-нибудь поесть.

Когда они отдохнули и поели, Бичен спросил:

— А я когда-нибудь стану хорошим путепроходцем?

— С усердием и настойчивостью и при малой толике таланта — да, юный господин станет, — удовлетворенно ответил Мэйуид.

— Ты научишь меня? — с загоревшимися глазами спросил Бичен.

— А ты будешь учиться?

— Да, — серьезно ответил он.

Последовала пауза, потом Бичен, внезапно решившись, спросил:

— А что такое Камень, можешь сказать?

— Вот это настойчивость! — воскликнул Мэйуид. — Не успел он найтись, как сломя голову стремится в самый запутанный лабиринт! При всей своей скромности я догадался, что дерзкий Бичен скоро отыщет вход в таинственный мир, но я тщетно надеялся, что, заблудившись, обескураженный господин утратит интерес к подобным вещам. Я, Мэйуид, не тот, кому пристало говорить о Камне. Триффан знает это лучше. Его учил сам Босвелл.

— А кто такой Босвелл?

— Все ясно, ретивый и смышленый господин, теперь вопросы последуют чередой, как звуки в плохо прорытом тоннеле, и Мэйуид не сможет с ними совладать. Триффан лучше ответит тебе, чем Мэйуид…

— Я слышал, как Триффан говорил Фиверфью, что ты знаешь о природе Камня больше, чем любой из ныне живущих.

— Он так сказал? — тихо переспросил Мэйуид, и его яркие глаза вдруг увлажнились. — Нет, нет, великий Триффан не может так считать, да и вообще, желторотым юнцам лучше помалкивать о случайно услышанном, пока они сами не убедятся, что это правда.

— А что такое «писание»?

— Упрямый господин никак не угомонится! — вздохнул Мэйуид.

Но тут шорох лап на поверхности избавил его от необходимости отвечать. Приближался какой-то крот, и Мэйуид спросил Бичена:

— Кто это там, молодой господин?

— Это Триффан, и он устал.

— Ответ точный, но неполный. Откуда он идет?

— Не знаю, — сказал Бичен.

— Это оттого, что мой словоохотливый приятель так много говорил и задавал мне, недостойному, столько вопросов, что забыл главное правило путепроходцев: держать ухо востро, все примечать и слышать все звуки. Триффан идет сверху, по пути, ведущему от Камня.

Что Триффан и подтвердил, присоединившись к ним:

— Но не от самого Камня. Никто еще не был там с тех пор, как родился Бичен. Все ждут. Что ты по этому поводу думаешь, а, Мэйуид?

Мэйуид со вздохом кивнул:

— Этот крот задает множество вопросов, несравненный Триффан, да ему так и положено. Смиреннейший Мэйуид и сам любит поспрашивать и не может остановиться. Он и умрет задавая вопросы, потому что так положено путепроходцам. Однако он знает, кого спрашивать (по большей части себя самого), а взрослеющий Бичен спрашивает не того крота. По мнению Мэйуида, он должен бы направить свои вопросы тебе, вышеозначенный Триффан.

Триффан рассмеялся, но Мэйуид даже не улыбнулся. Потом, когда Бичен, которому наскучила их беседа, отошел от старших, Мэйуид тихо сказал:

— Мэйуида напугали вопросы этого отрока: «Какова природа Камня?», «Кто такой был Босвелл?», «В чем смысл письма?», «Как идти?..» — Он пристально посмотрел Триффану в глаза и покачал головой: — Рядом с этим кротом мне страшно, страшно за кротовий мир. Я чувствую, что не могу помочь ему, не могу вести его за собой, как умею водить других. Я готов заплакать.

Триффан кивнул и погладил старого друга:

— Ты не одинок в этом, Мэйуид. Бичен быстро растет, он спрашивает обо всем. Но о Камне и Босвелле он еще не спрашивал ни меня, ни Фиверфью.

Мэйуид невесело хмыкнул:

— Вот оно что… Он не может не спрашивать, но боится наших ответов. Детство, мудрейший Триффан, — весьма трогательная пора, но признайся, разве ты не рад, что твое собственное детство осталось позади?

Триффан улыбнулся:

— Когда Босвелл впервые сказал мне, что когда-нибудь Крот Камня придет к нам, я думал, что он придет зрелым, взрослым, готовым вести нас за собой. Однако…

Они посмотрели туда, где Бичен, казавшийся таким юным в мягком свете мая, подошел к дереву, пощупал кору, взглянул на сук, понюхал какие-то листья и залез на корень, чтобы полюбоваться сверху на пятнистую тень на траве.

Триффан продолжил:

— Однако он явился новорожденным младенцем, и нам пришлось заботиться о нем. Каждый из нас в Данктоне должен дать ему что может, постараться научить всему, что знает сам, и, что бы он ни спросил, на это нужно отвечать правду. Когда кроты боятся отвечать на вопросы, это означает, что они боятся чего-то в себе и не верят в заветы Камня. Ответь на его вопросы, Мэйуид, и скажи остальным в Данктоне, чтобы тоже отвечали. Потому что скоро мы покинем родную нору и я отведу его в Болотный Край. Там, когда настанет Середина Лета, я научу его письму, как в ту далекую Середину Лета в Хэрроудауне учил тебя. Не бойся, Мэйуид. Здесь он среди добрых кротов, тех, что оказались тут по воле Камня. А мы его защитники и опекуны, и, пока он не готов учить нас и вести за собой, мы должны стать его учителями.

Триффан с Мэйуидом еще немного понаблюдали за Биченом, пока, возможно заметив их молчание, он не подбежал к ним. В его глазах отражалась красота леса.

— Он учит меня находить путь, — сказал Бичен Триффану, подходя к Мэйуиду.

— Значит, тебе достался лучший учитель в кротовьем мире, — ответил Триффан. — А теперь пошли, твоя мать хочет поговорить с тобой.

Когда они ушли, Мэйуид посмотрел им вслед. В его глазах по-прежнему была тревога. Он посмотрел на еще неокрепшие лапы Бичена, но потом взгляд его упал на Триффана и уже не отрывался.

— Я буду помогать тебе, сколько понадобится, — прошептал путепроходец. — Крот Мэйуид любит Триффана, и то, что великий Спиндл начал в Аффингтоне, этот крот завершит. Кто знает, какие пути лежат впереди, но, пока ты озабочен воспитанием Крота Камня, я буду заботиться о тебе! Теперь ты уже не молод, мой господин, твоя шерстка поседела и топорщится, но Мэйуид видит впереди путь для тебя. Может быть, этот путь нелегко найти, но смиренный Мэйуид поможет тебе.

Потом, когда кроты остановились у входа в тоннель, Бичен обернулся и взглянул сквозь лес туда, откуда на них смотрел Мэйуид. Увидев его, Крот Камня приподнял лапу и на какое-то мгновение замер, и Мэйуид уловил выражение его глаз: это был взгляд любви, беззаветной и сильной, и кроту нелегко было вынести этот взгляд не дрогнув. А в поднятой лапе словно что-то светилось, и Мэйуид понял, что Бичен благословил его и что кротовьему миру будет указан путь, если только мир сумеет увидеть и услышать. Это время грядет, а пока у жителей осажденного Данктона есть задача: научить этого молодого крота всему, что знают сами, — великая и добрая задача.