Александра

— Отстань! — Отмахнулась она и покинула возок. По её свободной одежде я поняла, что она беременная. Молодая женщина продолжала в восхищении смотреть на меня. Подошла ближе и коснулась моего стремени. — Ты та царевна, что привезла в Москву святые вещи? Плащаницу Господа нашего, с ликом его?

— Да, та самая царевна. — Ответила ей улыбаясь.

— И ещё чашу, из которой вкушал Спаситель?

— И чашу. — Опять кивнула ей.

— И мощи святого?

— И мощи святого.

— И Владыко назвал тебя возлюбленной дочерью церкви нашей?

— Назвал.

Заметила, как воины княгини стали креститься. Потом слезли с коней. Она погладила меня по сапогу.

— На тебе благодать божия и Богородицы. Благослови меня и дитя моё. — Попросила она, одной рукой поглаживая меня по сапогу, второй поддерживая свой живот. Я соскочила с коня. Обняла её. Поцеловала её в лоб.

— Как тебя зовут, княгиня?

— Анна.

— Пусть Господь наш и Богородица будут благословенны к тебе и твоему дитя, Анна. — Перекрестила её. — Всё у тебя будет хорошо. А если что-то случиться, пусть пошлют людей на подворье к боярам Вяземским за мной. Хорошо?

— Да. Благодарствую тебе, царевна Александра. Хочу пригласить тебя с мужем твоим к нам в гости. Не побрезгуй, царевна.

— А муж твой, не будет против?

— Что ты! Он был там в Думе, когда ты с Великим Государём разговаривала и Владыкой митрополитом, когда преподнесла великие дары.

— Хорошо, Анна. Я приеду к тебе и супругу твоему в гости, с мужем. — Посмотрела на Ивана. — Да, Ванечка?

— Как скажешь, Сашенька.

Поцеловала княгиню ещё раз, перекрестила её. Потом вскочила в седло. Увидела, что позади нас и позади кортежа княгини, кучкуется народ. Многие крестятся. Усмехнулась, м-да, волна уже пошла по всей Москве. Столица гудит. Недаром вчера звонили колокола всех московских церквей и соборов. Двигаясь дальше, оглянулась. Молодая княгиня всё ещё стояла возле возка. Смотрела мне вслед и, как мне показалось, плакала. Вот что значит вера. Это не наше время безбожное. Здесь люди верят истово.

Наконец, литовская слобода. Дома практически такие же, как и в остальной Москве. Здесь свои торговые лавки, свои харчевни, хлебопекарни и прочий спектр социальной инфраструктуры. Часто попадаются люди, одетые по европейской моде. Как мужчины, так и женщины. Иван подъехал к одной такой торговой лавке, где как раз продавали всевозможные ткани.

— Кто хозяин? — Спросил он поджарого мужика в европейской одежде с аккуратной бородкой-клинышком, как у Дон Кихота.

— Я хозяин, боярин. Вам что-то нужно?

— Где живёт литвин Михайло Волох?

— Дальше по улице, дом с крышей из синей черепицы.

Иван тронул коня, и мы двинулись дальше. Увидели двухэтажный кирпичный дом. Крыша была действительно из черепицы зелёного цвета, что меня удивило. Высокий забор, деревянный. Степан соскочил с коня и стал колотить в калитку.

— Кто там? — Услышали недовольный голос.

— Открывай! — Крикнул Степан.

Звякнул засов, калитка приоткрылась. Высунулся какой-то бородатый мужик.

— Чаво надо?

— Хозяина зови, морда. С ним желает говорить царьградская царевна Александра Комнина-Вяземская.

— Пресвятая дева Мария! — Мужик перекрестился на католический манер.

— Давай живее, смерд! — Рявкнул Степан…

Рим. Ватикан. Резиденция папы Римского. 29 октября 1510 года по Юлианскому календарю.

67-летний понтифик Юлий Второй сидел возле камина. На улице тепло, а он всё равно мёрз. Кровь совсем перестала греть его. Он сидел в кресле, на его коленях лежала книга о житие святых. Но понтифик не думал о давно умерших. Он вспоминал свою молодость. Когда он не был ещё духовным лицом, а был миряниным. И звали его не Юлий Второй, а Джулиано делла Ровере. Когда он служил в качестве министранта папы. Он вспоминал ту девушку, юную, как и он сам. Дочь одного из дворян Рима, звали её Лукреция. Её большие темно-карие глаза, её тонкий стан и её задорный смех. Он влюбился тогда очень сильно. Это была его единственная любовь, которую он пронёс через всю свою жизнь. Он готов был ради неё на всё. Но в дело вмешался его дядя Франческо делла Ровере, ставший впоследствии папой Сикстом IV. Дядя не мог допустить, чтобы его племянник стал простым дворянином, он должен был пойти по его стопам. Молодого Джулиано отправили в монастырь Францисканцев, где он и получил образование в университете Перуджи. Но даже став священником, он не переставал любить свою Лукрецию, как и она его. Плодом их любви стала незаконнорождённая дочь Феличе делла Ровере. Дочь свою он любил. Чтобы не позорить Лукрецию, ему пришлось выдать её замуж за своего майордома Бернардира, от которого она родила сына, сводного брата его дочери Феличе. Первый раз он выдал Феличе замуж, когда ей исполнилось 14 лет. Но она не долго была мужней женой и очень быстро овдовела. Четыре года назад он вновь выдал дочь замуж за Джана Джордано Орсини, представителя старинного римского рода. Феличе было на тот момент 23 года, а её мужу 43. Он был на 20 лет её старше.

Размышления папы прервал вошедший в комнату викарий.

— Понтифик. — Юлий Второй недовольно посмотрел на него. — Пришли новости из Руси.

Взгляд Юлия из недовольного стал заинтересованным. Всё же восточное направление политики Ватикана было одним из приоритетных, так как папы не оставляли попыток перетянуть русских правителей в лоно Римско-Католической церкви.

— Говори.

— На Руси объявились две принцессы Византийских из рода Комниных Великих. Старшую зовут Александра, младшую Елена.

Юлий удивлённо откинулся на спинку кресла.

— Но из Комниных Великих никто не выжил. Их всех казнили в Константинополе 50 лет назад. Самозванки?

— Всё так, понтифик. Комнины казнены. Но всё дело в том, что сведения о этих девицах отрывочны. Но есть хорошие новости по поводу Джованно. Он прислал весточку. Скоро прибудет в Рим. Так вот, он тоже говорит о двух принцессах. Мало того, он общался с обеими, особенно со старшей принцессой, Александрой. И он уверен, что они настоящие принцессы. Александра даже лечила его и спасла, тем самым, от смерти.

— Очень любопытно. Значит он уверен?

— Да, понтифик.

— Где он сейчас?

— На территории Священной Римской империи германской нации.

— Хорошо, дождёмся его. Пусть он более подробно нам всё расскажет.

— Если сведения о принцессах подтвердятся, какие наши действия будут?

— Пока никаких. Надо всё прояснить. Но дай задание, пусть наши люди в Москве усилят наблюдение за ними. Значит одна из них лекарь и хороший?

— Да, понтифик. Она сделала Джованно операцию, вскрывала ему живот.

— Как вскрывала? И он не умер после этого?

— Нет. Чувствует себя очень хорошо. Пишет, что даже будто помолодел. А вот вторая непонятная, это младшая. Якобы она сделала вещество, что гораздо сильнее пороха.

— Алхимики?

— Не знаю, понтифик. Здесь сведений совсем мало. Возможно, это и не правда, а преувеличено всё. Нужно дождаться Джованно.

— Хорошо, но на Русь отпиши.

— Всё будет сделано, понтифик…