Женщина во мне

* * *

После двух месяцев пребывания в одном здании меня перевели в другое, которым управляли те же люди, и в этом здании я была не одна. Хотя раньше я предпочитала быть одна, после двух месяцев, проведенных в одиночной камере и на литии, мне было гораздо приятнее находиться среди других пациентов. Мы были вместе весь день. Ночью каждый из нас оставался один в отдельной комнате - двери закрывались с глухим звуком.

В первую неделю одна из других пациенток пришла ко мне в палату и спросила: “Почему ты так громко кричишь?”

“А? Я не кричу”, - ответила я.

“Мы все тебя слышим. Ты так громко кричишь”.

Я оглядела свою комнату. “У меня даже музыка не играет”, - сказала я.

Позже я узнала, что она иногда слышала то, чего не слышали другие люди, но меня это пугало.

Приехала очень красивая девушка и сразу же стала популярной. Это было похоже на школу, где она была чирлидером, а я - деморализованным ботаником. Она пропускала все собрания.

Несмотря на то что многие люди там были чертовски дикими, большинство из них мне нравились. Одна девушка курила тонкие сигареты, которых я никогда раньше не видела. Она была очаровательна, как и ее сигареты. Я заметила, что ее отец приходил к ней по выходным. Моя семья, тем временем, бросила меня в этом месте и занялась своими делами.

“Я знаю, что ты видишь мои сигареты”, - сказала мне однажды эта очаровательная девушка. “Наверняка ты хочешь попробовать одну, не так ли?”

Я думала, она никогда не спросит. “Да”, - сказала я.

И вот я выкурила свою первую сигарету “Капри” вместе с ней и еще несколькими девушками.

У нескольких человек там были расстройства пищевого поведения, и они были ужасно худыми. Я сама ела не так уж много. Я удивлялась тому, что не истощаюсь, если учесть, как мало я ем и как много крови сдаю на анализы.

Должно быть, Бог был со мной все это время. Через три месяца заключения я начала верить, что мое маленькое сердце, то, что сделало меня Бритни, больше не находится в моем теле. Что-то большее должно было нести меня, потому что для меня одной это было слишком тяжело.

Я смотрю на то, что я выжила, и думаю: это была не я, это был Бог.