Бизнес большого ринга

Невидимые нити ведут в прошлое

У вас, вероятно, сложилось впечатление, что все аферы и махинации закулисных деятелей профессионального бокса — это порождение наших дней. Да, в наше время боксерский гангстеризм достиг невиданного размаха. Заключаются чуть ли не миллионные сделки. Обман, коррупция, шантаж, вымогательство стали обычным делом. Даже убийство лишь на некоторое время может всколыхнуть общественное мнение США. Но что значит убийство боксера на ринге, если там регулярно убивают политических и общественных деятелей, не делая исключения даже для сенаторов и президентов страны!

Да, с сожалением приходится еще раз констатировать, что сегодня в США и в Западной Европе профессиональный ринг опутан сетью крупных и мелких гангстерских синдикатов и организаций, хозяйничающих на ринге как хотят.

А было ли так в давнем прошлом? Были ли и первые чемпионы мира куклами в руках менеджеров, устроителей и финансистов?

Да, в той или иной степени так было и прежде. Невидимые нити от сегодняшних афер ведут в прошлое. Как только появился профессиональный бокс, так стали вокруг него возникать темные комбинации, совершаться нечестные поступки: в отношении боксеров друг к другу, менеджеров к боксерам, устроителей матчей к менеджерам и боксерам; позже стали втягиваться в различные аферы и рефери, ну а уже потом стали появляться менеджерские фирмы и конторы устроителей-организаторов матчей — прообраз сегодняшнего гангстерского синдиката Ай-Би-Си.

Одно из первых документальных подтверждений нечестного поведения боксеров на ринге можно найти в небольшой книжечке американского боксера-профессионала, чемпиона мира в полусреднем весе 1897 года Кида Маккоя, которая называется «Истории ринга». Рассказывая об известном американском боксере XIX века Джемсе Салливане, однофамильце абсолютного чемпиона мира Джона Л. Салливана, Кид Маккой пишет:

«Однажды во время матча с Билли Бэллом, чувствуя, что проигрывает, он внезапно крикнул:

— Довольно!

Бэлл отправился в свой угол, приняв это восклицание за знак того, что Салливан сдается, но Джемс, бросившись за ним, нанес ему в затылок жестокий удар, который бросил Бэлла на землю.

Такой способ боксировать, который вряд ли можно назвать честным, был довольно характерным для Салливана, стиль которого, как вы видите, можно было не без основания назвать недостойным, чтобы не сказать гнусным. Вот почему спортсмены его никогда не уважали.

Джемс Салливан уехал из Калифорнии и вскоре бросил бокс. Он стал водить компанию с ворами и разбойниками и быстро опустился на самое дно. Полиция Сан-Франциско разыскивала его как преступника. 31 мая 1856 года его нашли мертвым. Он кончил жизнь самоубийством».

Вот еще одно свидетельство нечестной игры. Это свидетельство более позднее, оно относится к самому концу прошлого века. 9 июня 1899 года в атлетическом клубе Кони-Айленда состоялся матч за звание абсолютного чемпиона мира между обладателем этого титула Робертом Фитцсиммонсом и претендентом на титул Джемсом Джеффрисом. Ставка была 20 тысяч долларов.

Приведем отрывок из воспоминаний Фитцсиммонса:

«Первый раунд. Я иду прямо на Джеффриса. Он пытается пробить мою защиту, но я играл слишком большую игру для того, чтобы не быть очень осторожным. Я отступаю. Джеффрис следует за мной и посылает сильный удар слева. Он идет в клинч, опираясь всеми своими ста килограммами на мои плечи; так он продолжает делать все время. Так как я держусь на близком расстоянии, он возобновляет клинч, вешается мне на шею, обхватывая меня по-медвежьи.

Я бью его и отскакиваю в сторону. Он пытается ответить, но он слишком далеко. Мы ведем политику ложных ударов, ограничиваясь игрой ног. Джеффрис хочет нанести легкий удар слева, но я нахожусь на недоступной для него дистанции. Так как он приближается, я бью его в голову и в то же время наношу ему сильный удар правой в ухо и нос.

Второй раунд. Как только раздается сигнал, я приближаюсь и бью слева. Он принимает свою любимую стойку (она состоит в своего рода приседании, с тем чтобы живот был как можно дальше от противника и так основательно закрыт от ударов, чтобы противник мог атаковать лишь с большим трудом), пытается ухватить меня за шею, чтобы повиснуть на ней всей своей тяжестью. Рефери Сайлер нас разводит. Этот маневр Джеффрис многократно возобновляет. Я наношу жестокий удар в лицо. Джеффрис отвечает правой в бок. Я бью левой. Уход и новая атака моего противника. Он наносит мне три легких удара: один в живот, два в лицо. Я бью в челюсть. Он отвечает и идет в клинч, пытаясь оторвать меня от земли и отбросить подальше от себя. Когда я вновь нахожу равновесие, он бьет справа, и я сажусь на пол. Я вскакиваю, как мяч, и атакую до конца раунда.

Третий раунд. Я убежден и по сегодняшний день, что между вторым и третьим раундами в минеральную воду, которую мне давали пить, была брошена какая-то мерзость, так как с этого момента я совершенно перестаю сознавать окружающее. Начиная с третьего раунда я вчистую перестаю владеть своими силами и нервами. Я знаю, что я бьюсь, и это все. Я вижу перед собой большую курчавую голову, которая, как мне кажется, украшена извитыми черными рогами. Все остальное белого цвета. Джефф наносит мне хук справа, от которого появляется первая кровь. Толчок меня как бы пробуждает. Я преследую моего противника и провожу жестокую серию ударов, которые, если судить по газетам, очень на него действуют. Во всяком случае, он отвечает, а я наношу удар в горло, а затем в лицо. Проигрывая раунд, Джеффрис до самого конца последнего только защищается.

Возвращаясь после этого раунда в свой угол, я почти заснул. Секунданты старались привести меня в чувство, говоря мне, что я веду бой. И я, кажется, ответил им так:

— Я боксирую? Откуда вы взяли, что я боксирую?

С конца третьего раунда и вплоть до моего нокаута я совершенно не имел представления о том, что происходит. Я только вспоминаю, что в конце одного раунда (мне говорили, что это был десятый) я хотел улечься и заснуть. Один из моих секундантов сказал:

— Вставайте, Боб, полиция собирается остановить бой.

Я поднялся, а полиция, видя меня на ногах, решила, что все в порядке, и не вмешалась. В начале одиннадцатого раунда Мартин Джелиен толкнул меня на ринг, и я пошел на середину. Тогда я почувствовал, что меня бьют в шею и плечи. Инстинкт боксера заговорил: я машинально ответил. В конце концов мои руки опустились, глаза закрылись: я был в полном забытьи.

Мне рассказывают, что Джеффрис принял тогда свою согнутую, съеживающую грудь стойку и ударил меня правой и левой в челюсть. Я упал и не мог подняться в течение десяти секунд. Я потерял титул чемпиона мира и совершенно не мог понять, что же случилось?

Но я остаюсь глубоко убежденным, что в течение второго раунда в мою воду была подмешана какая-то отрава. Кто это сделал? Этого я никогда не мог узнать. Во всяком случае, у меня нет даже тени подозрения на Джеффриса, которого я считаю в числе своих друзей. Был ли это один из зрителей? Злонамеренный секундант? Не знаю. Я скорее склонен думать, что это вещество просто уже заранее находилось в минеральной воде…»

Можно, конечно, скептически отнестись к свидетельству проигравшего чемпиона. Мол, проиграл и ищет себе оправдание. Но вряд ли стоит в этом случае поддаваться скепсису. Роберт Фитцсиммонс, по свидетельствам современников, был поистине замечательным чемпионом и честным человеком. Он вошел в историю бокса как один из самых техничных чемпионов мира. Начав свою карьеру с победы в двух весовых категориях (средней и тяжелой) на любительских соревнованиях боксеров в Австралии, Фитцсиммонс переехал в Соединенные Штаты и поменял ремесло кузнеца на работу профессионального боксера. В 1891 году в Нью-Орлеане в тринадцатом раунде он нокаутировал «несравненного» Джека Дэмпси (однофамильца абсолютного чемпиона мира) и стал чемпионом мира в среднем весе. Через шесть лет он выигрывает нокаутом в четырнадцатом раунде у Джима Корбэтта бой за звание абсолютного чемпиона мира. Это был единственный случай, когда боксер среднего веса (по тогдашним границам весовых категорий) завоевал титул чемпиона мира в тяжелом весе. Роберт Фитцсиммонс весил тогда всего 76 кг! Потерял он свое звание, как вы уже знаете, в 1899 году. После этого он еще несколько раз встречался с тяжеловесами, но почти всегда не очень удачно.

Тогда он стал выступать в полутяжелом весе и в ноябре 1903 года, выиграв бой у Джорджа Гардинера по очкам в двадцати раундах, стал чемпионом мира в этой весовой категории. Все-таки это был удивительный боксер! В 47-летнем возрасте он продержался против Билла Лэнга двенадцать раундов, хотя тот был моложе на 17 лет. Итак, можно сделать вывод, что Роберту Фитцсиммонсу стоит поверить.

В историю бокса вошел еще один бой Джемса Джеффриса. Этот бой произошел 4 июля 1910 года в маленьком городке Рено в штате Невада. Дрался Джеффрис с первым черным чемпионом мира Джеком Джонсоном. Этот огромный негр стал чемпионом мира, когда ему исполнилось 30 лет. В четырнадцатом раунде он выиграл 26 декабря 1908 года в Сиднее у Томи Бэрнса.

Джонсон родился 5 мая 1878 года в Гальвестоне в штате Техас. Юношей он не любил драться, и поэтому ему не раз доставалось от ребят. Когда он приходил домой и жаловался родителям, то ему доставалось и от них. Однажды на него напали двое, повалили на землю и стали избивать. Несколько минут парень держался, потом ему надоело терпеть, он вскочил и бросился на обидчиков. В считанные мгновения он поколотил обоих. Это была его первая победа.

Боксерскую карьеру Джек Джонсон начал в 21 год. Способный спортсмен довольно быстро пробился в боксерскую элиту, несмотря на то, что из-за цвета кожи ему приходилось преодолевать бесчисленные преграды. Известие о том, что негр стал чемпионом мира, с быстротой молнии облетело всю Америку. Самый большой резонанс был, конечно, на юге. Негритянское население Соединенных Штатов прославляло Джонсона как героя. Бесправные батраки с банановых плантаций и ферм впервые почувствовали, что человек их расы стал вровень с белым, даже больше — стал выше того!

И что из того, что было это на какие-то считанные мгновения и в спорте? Если Джонсон победил чемпиона мира, то победа эта хоть и маленькая, но над всей белой расой! А может быть, теперь они, угнетеннейшие из угнетенных, имеют право на то, чтобы с ними обращались как с равноправными?

И, как всегда, когда всколыхнется масса людей, угнетенных, которые рвут свои цепи, они несокрушимой лавиной двинулись к своей цели. Негры на юге начали бунтовать, сжигать дома белых и мстить за причиненные за многие годы страдания.

Точно так же восприняли победу негра и белые. Неужели чемпионом мира может быть какой-то негр? — восклицали газеты. Это исключено! Это означало бы, что белая раса деградировала!

Но что же делать? Нужно как можно скорее найти человека, который выбьет Джонсона из седла. Игра стоит свеч! И чем раньше, тем лучше. Джонсон несколько раз защищал свое звание, и каждый раз успешно. Белая Америка была в трауре. Кто же сможет побить черного чемпиона?

Может быть, попробует Джим Джеффрис? Этот великан, пожалуй, сможет спихнуть с трона наглеца. Но когда обратились к Джеффрису, тот наотрез отказался. На него стали давить. Объясняли, что речь идет не только о титуле, но о чести белой расы. Он вновь отказался. Ему пообещали сказочный гонорар, но он и его не привял. И тогда газеты открыли против него разнузданную грязную кампанию. Статьи в газетах представляли дело так, будто бы Джеффрис обязан был принять участие в матче, как бы отбывая трудовую повинность.