Контрразведчик на Западенщине. Генерал КГБ вспоминает

Шифровальщик

30 июня 1944 года при объявлении в отделе кадров Управления приказа о назначении курсантов на должности моей фамилии не оказалось. Ошарашенный такой неожиданностью, я обратился к присутствовавшему при этом полковнику Сивуде, потому что постоянно ощущал его уважительное отношение к себе и неоднократно проявлявшееся желание выделить меня по усвоению учебного материала в пример другим курсантом. На мой взволнованный вопрос: «Почему нет моего назначения?» он успокоил меня и пояснил: «Я настаивал назначить вас оперуполномоченным в дивизию, но поскольку вы не достигли возраста (мне было тогда 19 лет), строго обозначенного в приказах Центра для такого назначения, вас оставляют при Управлении. Не беспокойтесь, все, что делается, – это к лучшему».

Появившаяся на душе тревога, доходившая до мысли о том, а не связано ли это с тем, что отец был псаломщиком церкви, постепенно спала. Однако через полчаса, когда, отпустив всех назначенных на должность курсантов, кадровик начал беседовать со мной и объявил, что руководство Управления приняло решение направить меня дней на 10 в группу Маслова, обучить шифровальной работе и направить в Отдел контрразведки НКО «Смерш» 294-й стрелковой дивизии секретарем-шифровальщиком, я вновь вскипел всем своим нутром и категорически заявил, что ни в какие секретари я не пойду, а коль нельзя по возрасту назначить оперуполномоченным, то прошу отправить обратно в 7-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию или в Управление кадров 2-го Украинского фронта, куда были переданы все оставшиеся в живых мои однокашники по Новосибирскому военному пехотному училищу, получали звания младших лейтенантов и назначены на офицерские должности в войска. Видя, что разъяснение кадровика воспринимаются мною с обостренной обидой (за многие годы работы в органах натренировался переносить их терпеливее, а тогда не мог – даже выступили слезы на глазах), полковник Сивуда обратился к кадровику: «Может быть, дело Грачева передоложить генералу Королеву и он согласится назначить его оперуполномоченным, в порядке исключения, может быть, даже в дивизию, где он был награжден орденом «Слава» за боевые заслуги, в том числе и перед органом контрразведки». Искренняя товарищеская поддержка оказалась действенной и кадровик объявил: «Вы свободны, ждите вызова».

Пробыв более двух часов в одиночном раздумье, пришел к выводу, что веду себя неправильно и надо согласиться с тем, что предлагается, а не то генерал Королев может разделаться со мной «как повар с картошкой». Но отказываться от встречи было уже поздно. Поступила команда прибыть в приемную генерала.

Здесь мгновенно произошла смена моего состояния и через порог его кабинета я шагнул смело и собранным твердой волей, словно поднялся в боевую атаку. На этот раз она отличалась только тем, что вместо «ура» в полный голос доложил о своем прибытии по «Вашему указанию».

Н. А. Королев

Думаю, что как опытный чекист-руководитель и психолог, Николай Андреевич Королев увидел туго натянутые струны моего состояния. Он встал, протянул мне руку и, не отпуская мою, спокойно, мягким и тихим голосом произнес: «Сынок, что ты так взбунтовался?». Я молчал и в минуту наступившего оцепенения почувствовал, как по-отцовски ласковое обращение генерала расслабляющее пронизывает все мое тело. Предложив сесть за приставной столик, против кадровика, Николай Андреевич подробно разъяснил принятое решение о направлении меня в группу Маслова, сославшись не только на возраст, но и крайнюю необходимость укомплектовать дивизию секретарем – шифровальщиком, без которого орган дальше не может обходиться, поскольку в скором предстоит участвовать в первом эшелоне мощного наступления. Любой орган может как-то обойтись без оперуполномоченного, а без шифровальщика – это серьезная проблема.

Назначение секретарем-шифровальщиком ни в чем тебя не ущемляет. Звание здесь предусмотрено младший – старший лейтенант. Мне характеризовали тебя любознательным и с хорошей памятью, поэтому сумеешь быстро освоиться не только со своей должностью, но постепенно познать работу отдела в целом, обогащаясь опытом целого коллектива, поскольку вся его документация будет проходить через тебя. Со временем ты обойдешь своих однокашников по курсам, получивших назначения на должности оперуполномоченных по оперативному обслуживанию батальонов и других отдельных объектов. Они по существу станут набирать опыт и добиваться успехов на собственных шишках. А у тебя неограниченные возможности брать все лучшее у других. Присутствовать при допросах задержанных и арестованных. Можно даже взять в оперативное обслуживание небольшое штабное подразделение. Например, разведроту, поскольку какое-то время сам был разведчиком. Я это тебе разрешаю и можешь об этом передать своему будущему начальнику майору Иосифу Романовичу Виленскому.

Беседу генерал Н. А. Королев вел спокойно, убедительно и доброжелательно, ни разу не упрекнув меня за ранее проявленное непослушание, убедительно показал все возможности дальнейшего совершенствования, если я мечтаю стать профессиональным чекистом. Все время обращался ко мне на ты, переполняя меня радостью его душевной и искренней близостью, умением чувствовать и понять переживания молодого и гордого сибиряка, прошедшего первоначальное крещение в жестоких боях и дважды раненного. Неуклонно проявлялось его величайшее достоинство – уважительно относиться к людям. Не знаю, где и как воспитывался генерал Н. А. Королев, но убежден, что он знали придерживался библейской истины: «И так во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки».

В части пророчества генерала Н. А. Королева – оно оказалось для меня на всю жизнь памятным, неуклонным руководством к настойчивому исполнению и стало редким примером сложной действительности. Проходя службу в 294-й стрелковой дивизии, переименованной 1 августа 1945 года в городе Львове в 24-ю мотострелковую, Самаро-Ульяновскую, Бердичевскую, Краснознаменную, орденов Суворова и Богдана Хмельницкого, железную дивизию, прошел путь, с небольшими перерывами, связанными с периодами работы в аппарате контрразведки Прикарпатского военного округа, от секретаря-шифровальщика до начальника отдела, частично при одном и том же личном составе, у которого пользовался признанием.

В шифровальной группе УКР «Смерш» 2-го украинского фронта, возглавляемой подполковником Масловым, пришлось заниматься особо секретной наукой «тайного написания сообщения» – криптографии. Этот термин состоит из двух греческих слов: «криптос» – секрет и «графос» – письмо. У нас в органах госбезопасности секретная шифрованная переписка велась с помощью единого кода и многочисленных перешифровальных таблиц общего и индивидуального, для конкретных органов, предназначения по методике криптографического сложения и вычитания (соответственно при зашифровке и расшифровке), с постоянно меняющейся цифровой группой ключевого обозначения. Без его знания добраться до текста невозможно. К концу войны безопасность шифрпереписки была повышена введением двойного перешифрования. Эта работа стала сложным и трудоемким процессом. Особенной морокой была дешифровка цифровых шифргрупп, искаженных при передаче по телеграфу.

Советская шифровальная система органов госбезопасности выдержала испытания на свою надежность и оказалась неуязвимой, а поэтому немцам, несмотря на всесторонние усилия, дешифровать ее не удалось. Единственное чего они добились – в июне 1941 года вскрыли турецкий дипломатический код и сумели наладить сбор информации из «вторых рук», читая донесения турецкого посла, отправляемые из Москвы в Анкару, в которых содержались точные и подробные данные о количестве и типах американских вооружений и боевой техники, поставлявшихся по «ленд-лизу» в Советский Союз. В этих целях действовала советская закупочная комиссия, насчитывавшая свыше тысячи человек наших специалистов, которые успешно осуществляли не только поставки оружия и продовольствия, но и добывали важные военные и промышленные секреты. В послевоенный период холодной войны ФБР подняла против закупочной комиссии разоблачительную компанию, называя ее «гнездом советских шпионов».

Однако успехи немецких дешифровальщиков не шли ни в какое сравнение с триумфом британского дешифровального центра, длившегося почти на протяжении всей второй мировой войны, в результате чего союзники антигитлеровской коалиции сумели вскрыть огромное количество немецких шифров и использовать это для отдельных унизительных провалов «Абвера» в работе со своей агентурой, давая осечки в важнейших эпизодах: недооценил потенциал России, не подготовил вермахт к вторжению союзников в северную Африку, ожидая высадку англо-американского десанта на Балканах, ошибочно оценил высадку в Нормандии как отвлекающий маневр и т. п. Известно немало и других примеров, когда та или иная беспечность, допущенная воюющей страной в обеспечении надежной секретности шифровальной связи, превращала шифры в эффективную воюющую силу на стороне ее противника.

В органах «Смерш» шифровальная документация и делопроизводство в целом директивно относились к высшей степени особо важной секретности. Даже на отдельных особо важных документах (приказах, указаниях) общеуправленческого характера к такому грифу добавлялось: «Хранить наравне с шифром». Для таких документов в шифроргане велась по отдельной описи особая папка. Немедленная регистрация, приобщение к конкретным делам с сиюминутным занесением в опись, порядок ознакомления с ними, хранения и уничтожения, в том числе и черновиков – все должно было проходить по мерам строжайших предписаний, причем только в пределах шифроргана, размещенном в отдельном помещении, в специально оборудованном блиндаже, а в походном положении в спецавтомашине, обеспеченных надежной наружной вооруженной охраной. Даже начальник органа обязан был знакомиться с такими документами в шифроргане. Однако строгость данной меры иногда не соблюдалась. Для полного уничтожения шифрделопроизводства при возникновении критической ситуации, угрожающей потерей контроля за их сбережением или возможной угрозой захвата противником, в шифроргане постоянно должен быть в наличии бензин (спецфляжка).

Мерам безопасности, необходимости повышенной бдительности, предупредительной ответственности, осмотрительности и аккуратности в шифрработе обращалось особое внимание, и беседы обо всем этом вел сам подполковник Маслов. И стоило мне на минутку отлучиться в туалет, оставив на столе открытыми шифрдокументы, как получил от него строгое назидание: о недопустимости таких случаев «не только на минутку, ко и на секунду».

Шифровальный код освоил довольно быстро и к концу учебы значительное количество слов и их сочетаний во многих терминах и предложениях уверенно набирал по памяти. Почти укладывался и по времени в средние нормативы зашифровки и расшифровки телеграмм. Фактически был уже готов к самостоятельной работе, казавшейся мне очень нудной и не очень-то интересной. Но вместо отправки в дивизию меня стали включать в свои рабочие смены.