Раджа-Йог

— То есть Вы считаете, что Вы в миру уже избавились от этого чувства?

— Да, избавился от эгоизма. Он никому не нужен, так же как и гордость. В жизни гордость — лишнее чувство. Часто у нас говорят: человеческая гордость, мужская гордость. Гордость — это все глупость. Гордости в человеке не должно быть, только тогда он сможет объективно рассуждать.

— Автандил Алексеевич, Вы рассказывали, как к Учителю принесли почти мертвого человека и Ваш Учитель его вылечил. Это был, наверное, не единственный случай, когда приводили к Учителю на лечение?

— Дело в том, что к Учителю не часто приводили. Сначала спрашивали, можно привести или нет. Принимал он не всех.

— Не всех почему? Не потому же, что он не мог вылечить, а исходя из чего-то другого, из его соображений?

— Конечно, Нина Николаевна! Но это было известно только ему одному. Животные к нему часто приходили, и их он лечил, но тоже не всех, некоторых отправлял обратно. Однажды утром я вышел из дома, спокойно прошел метров пятнадцать-двадцать. Вижу, идет тигр, можно сказать, прямо на меня. Я не успел еще даже испугаться. Он почему-то изменил направление. Я посмотрел по прямой, куда он шел. Оказывается, мой учитель почувствовал его и вышел, и тигр пошел к нему. Учитель несколько раз погладил его. Тигр зарычал и бодро, легко убежал в лес.

— Значит, животные знали, куда им надо идти?

— Они чувствовали Учителя. Когда я первый раз видел, приходили к нему домой. Я думал, что, наверное, животные знают, где он живет. Но вот были случаи, когда мы были не дома, и животные подходили именно к Учителю, хотя рядом были и другие люди. Там, где присутствовал Учитель, люди, видевшие зверя, воспринимали это свободно, легко, не было ни страха, ни ужаса.

— Потому что Учитель подавлял страх?

— Видимо так. Это все от него было.

— А была полная гарантия, что зверь не набросится на человека?

— Звери шли спокойно, шли медленно, и видно было, что они шли именно к Учителю, а не для того чтобы на кого-нибудь напасть.

— Учитель на расстоянии уже чувствовал приближение животного?

— Конечно, это само собой. Он чувствовал это, поэтому даже если зверь был бы в ярости, но в ярости к нему зверь не подошел бы… но даже если и был бы в ярости, Учитель мог бы на расстоянии его успокоить. Но вот где бы Учитель ни был, там везде становилось спокойно, все успокаивались: и животные, и природа. Даже вот случаи были: заходишь, например, в лес, там всегда деревья шелестят, шумы всегда какие-то присутствуют; когда же Учитель заходил в лес, становилось сразу спокойно, тихо. Я это там не чувствовал, все было само собой и так природно, что я думал, что так и надо — это потом, когда я стал это вспоминать…

— И у Вас был, наверное, душевный комфорт?

— Не только у меня, а у всех, кто находился рядом с Учителем.

— У Вас постоянно было приятное состояние?

— Когда я жил у него, я всегда хорошо и спокойно себя чувствовал. Но хочу повторить, что все себя прекрасно чувствовали рядом с ним.

— Командировка у Вас была на целый год. Скажите, Автандил Алексеевич, почему Вы уехали раньше? Неужели Вам не хотелось использовать до конца весь этот срок? Ведь оставшиеся один-два месяца — это все-таки большой срок. Неужели Вы так затосковали, так захотелось вернуться на родину, что даже могли оставить Учителя?

— Нина Николаевна, мне было там очень хорошо! Но у меня вдруг появилось желание уехать домой. Я сказал об этом Учителю. Он ответил, что если мне было бы плохо и я соскучился по Родине, ему было бы ясно, что мне плохо и дома лучше, но он сказал, что мне здесь хорошо, и, если я все равно захотел домой, значит Родина меня зовет, зовет мой дом, и надо мне уехать, ничего плохого в этом нет. Просто у меня появилось желание поехать домой. Я сам не знаю, почему, как, зачем.

Просто это желание появилось. Я сказал это Учителю, он отнесся к этому нормально и даже, мне показалось, положительно. Я бы мог остаться. Бывает же в командировке хочется домой, но человек ждет положенный срок. Но Учитель сказал «поезжай», и поэтому я спокойно собрался и уехал домой.

— К тому времени он уже научил Вас лечить? И, вообще, когда он стал Вас учить лечить? С самого начала? Это, вероятно, длительный процесс?

— Ну, как сказать? Когда я у него уже жил месяца три-четыре, я понял, что он начал учить. Сначала я смотрел, как он лечит, но если он не звал меня, я не подходил. Потом, еще через три месяца он уже стал часто звать меня. Что бы он ни делал, я всегда присутствовал.

— Эти движения, которые он делал, он делал одни и те же или разные?

— Есть классические пассы лечения, которые обязательно надо соблюдать. Неважно знать, почему и зачем, но эти пассы обязательно надо соблюдать, при этом не только движения, но и дыхание имеет значение, и как должен стоять больной, как сидеть или лежать. Очень много мелочей, но их надо обязательно знать целителю.

— Мне кажется, что и сам человек должен быть избранным для этого, а не просто научиться. Учитель может передать, но ведь тот человек, который лечит, должен быть избранным человеком. Человеком, избранным Богом.

— Нина Николаевна, во-первых, такой Учитель, как мой, и, вообще, учителя этому, конечно, не всех учат. Передают тем, кому надо передавать. У моего Учителя в течение всей жизни было всего четыре ученика, и один из них я. Но лечению он научил только меня, других он не учил, видно, у меня были способности. О себе мне трудно говорить.

— Когда говорят об учителях Индии, о Высоких Учителях, то многие уже читали и знают, что они способны материализовать предметы из атомов. Ваш Учитель мог это делать?

— Что Вы имеете в виду?

— Материализовать предметы, предположим, яблоко. Оно материализуется из атомов. Такое он мог сделать?

— Мой Учитель мог ВСЕ!

— То есть я задаю лишние вопросы в таком случае?

— Да, конечно. Он ВСЕ мог сделать. Я хочу сказать, что ко всем учителям в Индии относятся с большой любовью.

— К Вашему Учителю не было паломничества европейцев? Они знали о нем?

— Нина Николаевна, к нему может быть и было бы, если он хотел бы, но он этого не хотел, и поэтому этого не было…

— То есть, он ставил такую преграду…

— Нет, не преграду, просто у него не было желания, потому что он не видел того, кого хотел. У него своя миссия, он занимался своими делами. Он ведь не просто там жил, он оттуда очень много энергии передавал кому надо. Давать энергию в эфир — это цель каждого йога, но он намного больше давал энергии, чем каждый йог. Каждое утро в своих упражнениях мы выпускаем в эфир энергию, которая должна помочь людям. И часто бывает, что кто-то думает, что он, проводя лечебные сеансы, тем более коллективные, дает свою энергию людям. На самом деле этому целителю помогает энергия йогов, которые выпускают ее в помощь нуждающимся.

— Ваш Учитель знал, с кем Вы общались? И могла ли приходить помощь от Учителя к тем людям, с которыми Вы общались? Или она конкретно идет только от Вас?

— Мой Учитель все мог. Я ведь говорю: «ОН МОГ ВСЕ».

— И все знал?

— Если он хотел, знал все. Но говорил, может быть, не все…

— Понятно! Но именно Вы его должны интересовать, поскольку Вы его ученик. Он мог вникать в ваши мысли…

— Обязательно, Нина Николаевна! В любое время, когда ему было нужно, он сразу подключался. Проверял не только мое состояние, мое самочувствие, но и мое поведение, поэтому каждый йог старается вести себя так, чтоб не подвести Учителя. И если йог живет, как надо, он не только не подводит Учителя, но и никого никогда не подведет.

О религии и экстрасенсах

— У Вас с Учителем были разговоры на религиозные темы? Какое отношение йогов к нашей вере?

— Можно сказать одно: когда человек сам почувствует просветление и познает Истину, он станет верующим, верующим в Бога. Для верующих, достигших Истины, — Бог един. Нет разной веры, есть БОГ. Любая вера хорошая, любая вера ведет к Богу.

— Вы отвергаете церковный догматизм? Обряды?

— Я церковный догматизм не отвергаю. Церковь это и есть воспитание людей, есть обряды, которые не обязательны, есть обряды, которые нужны, но каждый учитель по-своему воспитывает.

— А вот такие обряды, как крещение и причастие, нужны?

— Надо и креститься, и причащаться. Простым людям это обязательно надо. Человек, который начал учиться в школе, не знает, что дважды два — четыре, ему надо объяснять, а человек, который уже знает таблицу умножения, знает математические формулы, — ему уже не надо это повторять, он уже знает.

— Ну, это Вы сказали схематично, а речь идет о таинстве, ведь храм — это обиталище духа Божьего.

— Человек, который постиг истину, в прямом контакте с Богом! Он знает то, что ему нужно знать. Ему некоторые обряды не обязательно соблюдать, он уже стал таким, каким он должен был стать после соблюдения этих обрядов. Но отрицать значение обрядов для простого человека нельзя, и соблюдать их надо обязательно.

— Если бы Вы не встретились с Учителем, Вы бы Истину познали? Или Вы познали Истину только благодаря ему?

— Это никому неизвестно, кроме Бога. Не могу об этом ничего сказать.

— Автандил Алексеевич, сейчас пришло много эзотерических учений к европейцам, называют очень много имен учителей. Имя Вашего Учителя где-нибудь упоминается?

— Имя моего Учителя я скажу тогда, когда это будет можно.

— Европейцам, значит, ни к чему знать его имя?

— А для чего?

— Правильно. Согласна. Автандил Алексеевич, а после отъезда из Индии Вы общались с Учителем, ведь, как я понимаю, ОН мог материализоваться прямо у Вас в комнате? Если не хотите отвечать, не отвечайте.

— Это такие сложные вопросы, Нина Николаевна, ответы на которые ничего людям не дадут. Зачем Учителю материализовываться, когда несмотря на расстояние, разговаривать с ним я мог так же, как с Вами сейчас, только мысленно.

— А увидеть Вы его могли?

— Мог это сделать. Для этого не обязательно, чтобы он здесь находился или я туда поехал. А материализация или дематериализация — какая разница? Как хотите, так и называйте. Это мелочи. Не обязательно об этом людям знать, потому что наши люди начитались слишком много…

— Автандил Алексеевич, Вы призываете к простоте существования, и, самое главное, чтобы человек себя усовершенствовал в своей жизни максимально, и любил людей. Я правильно понимаю?

— Это обязательно! Любовь! В остальном человек должен знать то, что ему нужно в этой жизни. Лишние знания по причине любопытства засоряют его мозг, в результате он не познает то, что ему нужно.

— Скажите, Автандил Алексеевич, почему церковь отвергает учение йогов? Есть ли под этим какая-нибудь почва?

— Нина Николаевна, ни одна церковь не отрицает учение йогов.

— Но она его не признает…

— Это не так. Везде есть люди, которые не разбираются в жизни и высказывают свое никому не нужное мнение. А служители церкви, если они объективно мыслят, отрицать не могут. Ни одна вера не отрицает другую.

— Но ведь церковь выступает против экстрасенсов!

— То, что сегодня церковь выступает против экстрасенсов, я согласен, потому что она против тех экстрасенсов, которые ненормальные, которые толкают людей к грех, они морочат людям голову, дают неправильную информацию. Сейчас такие передачи по телевизору передают, что с ума сойти можно. Вот, например, передавали, что кто-то открывает школу колдунов. Против этого не только церковь должна выступать, но и все человечество. Что значит школа колдунов? Что должны колдуны делать? Колдовать людей? Кому это надо? Никому не нужно!