Дневник отчаяшегося

Баварец

Рек-Маллечевен — баварец (хотя и родился в Мазурии, Восточная Пруссия, в семье прусского политика, а его мать была австрийкой). До мозга костей. Отсюда его ненависть к Пруссии, пруссакам, к объединенной пруссаками Германии, превращенной в агрессивный, вооруженный до зубов рейх. Стоит заметить, что, когда после разгрома Франции Бисмарк приступил к созданию объединенной кайзеровской Германии, дольше всего ему пришлось уговаривать отказаться от независимого политического существования короля Баварии, эксцентричного поклонника вагнеровской музыки, впоследствии признанного сумасшедшим Людвига II Виттельсбаха. В немалой степени эти долгие уговоры короля-эксцентрика повлияли на то, что южнонемецкие королевства и княжества, войдя в состав германской империи, формально остались и королевствами, и княжествами. В ходе этих уговоров «безумный Виттельсбах» выторговал у Бисмарка не только завидную денежную компенсацию, но и сохранение баварской армии, что, разумеется, заставляет усомниться в безумии Виттельсбаха.

Вернемся к баварцу Реку-Маллечевену. Его ненависть к Пруссии доходит до того, что он с готовностью отрицает несомненные кинематографические достижения берлинской киностудии «УФА». Не приемлет Берлин во всех его проявлениях. (Тем подтверждая афоризм Льва Троцкого: «Кто не любит Берлин, тот не любит XX столетие». XX столетие Рек-Маллечевен тоже не любит. И очень сильно.) Его ненависть к пруссакам не позволяет ему отдать должное прусским офицерам-аристократам, которые чуть было не взорвали Гитлера в его бункере летом 1944-го. Для Река-Маллечевена это трусы, которые сначала привели Гитлера к власти, а потом, когда подгорать стало, решили от бесноватого маньяка избавиться.

Для Река-Маллечевена нацизм — прямое продолжение агрессивного пруссачества, исказившего облик германского народа («великого народа поэтов и мыслителей», Бульвер-Литтон). Это так и не так. У нацизма (как и у всякой не социальной, но антропологической катастрофы) было много источников. Любой прусский антинацист, будь то казненный граф фон Шуленбург или эмигрант Себастьян Хафнер, услышав обвинение их малой родины, Пруссии, в соприродном ей нацизме из уст (из-под пера) баварца, пожали бы плечами: «Гитлер служил в баварской армии. В Мюнхене из маленькой антисемитской Немецкой рабочей партии создал мощную Национал-социалистическую рабочую партию Германии. В Мюнхене организовал первую попытку захвата власти (Пивной путч 1923 года). В Мюнхене и Баварии вокруг него сложился круг преданных почитателей — от дочки композитора Вагнера до композитора Ганса Пфитцнера. Бавария — родина нацизма. Выходит так, что…»

На это у Река-Маллечевена есть что возразить. Немало мест в его дневнике этим возражениям (на гипотетическое обеление Пруссии от врожденного ей нацизма) и посвящено. Не будем длить этот бесплодный спор. Правы и пруссаки, и баварцы. И Пруссия, и Бавария (как и вся Германия в целом) несут ответственность за антропологическую катастрофу ХХ века — немецкий нацизм. Свободны от этой ответственности отдельные немцы (баварцы или пруссаки), кто так или иначе, но сопротивлялись озверению нации, будь то баварцы Софи Шолль и Рек-Маллечевен, будь то пруссаки фон Штауффенберг и Хафнер или саксонцы Гёрделлер и Нимёллер.

Повторим: Рек-Маллечевен — баварец, влюбленный в свою родину, в свой родной город Мюнхен, и потому еще так ненавидящий нацистов, превращающих Баварию и Мюнхен в помойку для безнаказанного, безответственного, малообразованного хулиганья.