Куница Том 4

Глава 7

Москва. Уголовное Управление Жандармерии Москвы.

Сентябрь 1983

В парадную дверь управления я заходил в смешанных чувствах. Удара можно было ожидать откуда угодно, но реальность смогла меня удивить. Вчера вечером мне позвонила Катрин и дрожащим голосом сообщила, что находится в изоляторе временного содержания и сегодня ей будет предъявлено обвинение. В первую секунду, услышав подобное, я даже растерялся. Не получалось связать Катерину со следственным изолятором. Но, вспомнив про недавний инцидент, я догадался, в чём дело.

Сейчас я был один, приехал разобраться, что происходит, а там уже, при необходимости, подключим ресурсы наших родов. Сомнений в том, что девочку прихватили из-за меня, не было. Вопросы, как всегда, актуальные: кто и зачем?

На входе меня встретил дежурный офицер.

— Что вам угодно, господин? — спросила женщина.

— Барон Мартен. К коллежскому асессору Хорапову.

— Секунду.

Женщина подняла служебный телефон и вызвала Хорапова. Ответили через десяток секунд.

— Антон Валадарович, к вам барон Мартен. — после чего резко взглянула на меня, быстро пройдясь взглядом по внешним признакам. — Да. Да. Поняла.

Положив трубку, офицер вызвала посыльного.

— Проводи господина барона в свободную переговорную отдела внутренних расследований.

Всё интереснее и интереснее. А при чём здесь внутренние расследования? Тем не менее я последовал за посыльным, поднявшись на лифте до нужного этажа. Переговорная от камеры для допросов не отличалась ничем, внутри было пусто. На мой вопросительный взгляд посыльный лишь пожал плечами, ему приказано проводить, большего знать не положено. Ладно, подождём. Зашёл, сел за стол, принялся ждать.

Минут через пятнадцать захотелось проверить, что будет, если я выйду из переговорной. Дверь, во всяком случае, не запирали. Однако проверять не пришлось, ко мне пришёл неизвестный мужчина в штатском.

— Статский советник Ржанов, Филипп Константинович, господин барон, извините за ожидание, — он протянул мне руку.

Целый статский советник?

— Статский советник по каким делам? — спросил я, отвечая на рукопожатие.

Филипп закрыл дверь, и мы оба сели.

— Отдел по борьбе с незаконным оборотом запрещённых и ограниченных к распространению веществ. Вашу подругу, Катерину, поместил в изолятор я. Для защиты её жизни и здоровья в первую очередь, сейчас там самое безопасное место.

Либо он меня дурит, либо я ошибся насчёт своей к этому делу причастности.

— И какая угроза существует для госпожи Остроговой?

— Давайте я объясню всё по порядку. Я же правильно понял, что это к вам она привезла госпожу Иоанну Малиновскую?

— Катерина не называла имени своей подруги, — соврал я.

— Однако именно вы вывели из тела девушки вещество, устанавливающее связь с потусторонним миром? А затем передали адрес, где девушки приобрели вещество, коллежскому асессору Хорапову?

— Да, я.

Филипп кивнул.

— Хорошо. Пришедшая в себя Малиновская написала на Острогову заявление, якобы это Острогова убедила подругу попробовать наркотическое вещество.

Я скептически изогнул бровь.

— Понимаю вашу реакцию, но я продолжу. Госпожа Малиновская является внештатным сотрудником уголовного управления, доносчиком и осведомителем. Поэтому её слова в глазах моих коллег имеют больший вес, чем слова госпожи Остроговой. Острогова имеет… небезупречную репутацию. Её контакты, связи, вся эта публика регулярно балуется ограниченными к употреблению веществами и стоит на заметке в моём отделе.

Неужели Катя сама вляпалась в неприятности? Да ещё в такие?

— Вы сказали про её безопасность, — напомнил.

— Да. Я абсолютно уверен, что никак с незаконным оборотом госпожа Острогова не связана. Её ритм жизни для подобного категорически не подходит. В то же время она является идеальной жертвой для подставы. Связанная с упомянутыми уже стоящими на заметке личностями, при этом совершенно наивная в вопросах взаимодействия с органами правопорядка. Опытный следователь запутал бы её и добился признания за полчаса, максимум — час.

Допустим, в этом есть смысл.

— Вы сказали, что эта… Жанна работает на уголовное управление. Не на ваш отдел.

Филипп кивнул.

— Да, всё верно. И мне ещё предстоит выяснить, использовал Малиновскую её куратор в управлении, или кто-то извне. Я склоняюсь ко второму. Видите ли, средство, которое она принимала, это не только и не столько наркотик, хотя, конечно, в качестве наркотика он применяется.

Всё же Катерина во что-то вляпалась. Даже удивительно. Либо Филипп продолжает вешать мне лапшу на уши.

— Подождите, а эта Малиновская? Она вообще кто? Что позволяет ей быть доносчиком?

— Она — девочка, попавшая в неприятную историю. Чтобы эта история навсегда осталась только историей, её используют по мере необходимости. А так: дворянка, у которой слишком много свободного времени, и потому она имеет возможность посещать места, где девушкам быть не стоит. Не скажу, что стандартная практика, но…

Он развёл руками. Ладно, допустим.

— А что с наркотиком? Я сам видел, это вещество создаёт связь с иными планами.

— Верно. И я очень надеюсь, что вы, барон, не успели подтянуть свои ресурсы. Уверен, Светлейший князь Волконский одним звонком может завернуть дело и уже через десять минут госпожа Острогова выйдет под вашу или князя опеку. Допускаю даже, что князь сможет обеспечить её безопасность на некоторое время. Однако люди, на которых падает моё подозрение, не оставят это дело так. Сейчас они залягут на дно, затаятся. И нанесут удар именно тогда, когда этого никто не будет ждать. Понимаете?

Я откинулся на спинку стула.

— Видите ли, Филипп. Я всё ещё допускаю вероятность, что произошедшее с Катериной — происки моих и князя Волконского врагов. Не в первый раз, знаете ли.

Статский советник сконфузился, будто вообще не рассматривал подобный сценарий.

— Да, этот момент от меня ускользнул. Что же… Могу предложить такой сценарий: мы заменяем госпожу Острогову моей сотрудницей, которая продолжит изображать заключённую. Острогову же я передам в ваши руки, и вы не обязаны говорить мне, где будете её содержать. Достаточный жест доверия?

Неплохо, как минимум Катя будет в безопасности.

— А вы в это время?

— Найду организаторов, — уверенно заявил Филипп, а затем, будто смутившись, поправился. — Как минимум тех, что находятся здесь, в Москве.

— Слышу неуверенность в голосе, — констатирую.

Статский советник разводит руками.

— Издержки работы. Чтобы переловить всех, надо разматывать цепочку. Здесь, в Москве, да и в других городах только сеть распространения. Изготовление вещества, о котором идёт речь, не скрыть просто так. Это делают где-то в колониях, а вот где именно — загадка.

— То есть, когда вы схватите распространителей…

— Уничтожу, барон. Мы не ловим распространителей, а разу их уничтожаем при обнаружении и идентификации. Если их ловить и заводить дела… — Ржанов развёл руками, намекая на толстые обстоятельства.

Там если не каждый второй, то каждый третий — дворянин. Дорогие наркотики, недоступные простым смертным. И распространяют их не какие-нибудь маргинальные личности с улицы.

— Допустим. Вы уничтожаете распространителей, а через какое-то время появятся новые?

— Конечно. Сами должны понимать, для ритуалов требуются различные вещества. В том числе ограниченные к распространению, да и формально запрещённые, не без этого.

Ага, даже доводилось пользоваться.

— Есть проверенные поставщики, занимающиеся продажей веществ именно с целью использования в алхимии и ритуалистике. Мы не смотрим в их сторону, а они не позволяют себе лишнего.

Естественный механизм регулирования. Запрещённые вещества и ингредиенты запрещены не просто так. В неопытных руках они смертельно опасны, причём не только для непосредственного пользователя, но и для окружающих. Закон писан для слабых и небольших родов. Для князей, бояр и просто богатых дворян (то есть тех, кто-либо сам знает, как правильно обращаться с подобными вещами, либо может позволить себе нанять специалиста) это ограничение — фикция. Механизм не самый надёжный, но в целом рабочий.

— Однако, поскольку эта сфера остаётся вне закона, в ней постоянно происходят перестановки и… убыль по естественным причинам. Места освобождаются, занимаются другими людьми. И торговцы наркотиками постоянно проникают на рынок и нередко продают их под видом ингредиентов для ритуалов. Я и мои коллеги убирают мусор, тех, кто работает не по правилам.

— Какой смысл подставлять Острогову?

Филипп пожал плечами:

— Пока не знаю. Ложный след, возможно. Или хотят похоронить засветившихся продавцов. Когда кто-то слишком примелькался — его убирают либо сдают нам. Часть сети закрывается, открывается новая.

Нда, клоака, ничего не скажешь. Правда, я вообще не помню ничего на эту тему. То есть наркотики были, видал я всякое, но там были безобидные штучки, что могли унести в страну расслабления и спокойствия, снять стресс, помочь забыться, чтобы пережить боль потерь. Ничего из ряда вон. С войной всё разрушилось? Сомнительно, наоборот, этой дряни должно было стать только больше. Тогда что?

— А эта дрянь, что я вычистил из Жанны? Это ведь не просто наркотик, раз имеет такое действие?

Ржанок погрустнел.

— Да, это относительная новинка, появилась почти год назад, но до недавнего времени никаких критических ситуаций не было. Наркотики и вещества вообще, что облегчают связь с потусторонним планом, появлялись и раньше. Однако там был совершенно иной эффект. Магия иного плана вызывала сильные эмоции и ощущения, если вы когда-нибудь…

Статский советник многозначительно промолчал. Я кивнул, подтверждая, что с иными планами взаимодействовал и понимаю, о чём идёт речь.

— Так вот, это вещи, пусть и опасные, но в рамках обыденного. Однако касательно нашей сегодняшней темы, несколько раз вещество вызвало одержимость. И зависимый никак не может на это повлиять, не может остановить процесс. А это, согласитесь, совсем другой разговор.

— Почему за это дело ещё не взялись другие органы?

Статский советник отрицательно покачал головой.

— Секретная информация.

— Филипп. Вам не нравится, что эта дрянь получила распространение?

Ржанов признал.

— Да, не нравится.

А мне пришла в голову интересная мысль, с наркотиком вообще не связанная.

— Мне тоже. Возможно, мы совместными усилиями сможет повлиять на ситуацию. Не только убрать распространителей, например.

Мой собеседник удивился.

— А вам это зачем, барон? Тратить время, ресурсы?

Наркотик, который может вызвать одержимость. Я не видел этого в будущем. Этого там не было, как не было и методики продления жизни. Веществ, что помогают настроиться на другие планы — сколько угодно. Однако всегда у мага остаётся выбор. Одержимость, когда магу не оставляют выбора, — это высшая магия. Магия, ломающая волю и сущность, очень непростая штука, требующая подготовки, навыков и серьёзного доминирования над жертвой.