Куница Том 4

Глава 9

Окрестности Ашхабада. Военный аэродром колониальных войск Российской Империи.

Сентябрь 1983

— Прилетели! — обрадовал меня член экипажа, когда колёса ударились о покрытую пылью полосу.

Офицеру пришлось кричать, чтобы я расслышал его сквозь грохот двигателей. Я глотку драть не хотел, показав в ответ большой палец. Подхватив сумку с вещами, я поднялся и подошёл к люку. Пришлось немного подождать, пока самолёт окончательно остановится, чтобы не выглядеть павлином, пытающимся выпендриться на ровном месте.

Открылся зёв грузового отсека, и перед самолётом очень быстро нарисовались солдаты и офицеры. Не по мою душу, а принимать груз и заниматься разгрузкой. Но моя персона тоже не могла их не заинтересовать.

— Пассажир? — обратился ко мне офицер с немалым скепсисом в голосе.

На вид я был обычным гражданским, с одним нюансом — слишком хорошо выглядел. Военный транспортник — вещь специфическая, тряска, шум, перепады давления (грузовой отсек не имел полной герметичности, незачем, для десанта эта модель не предназначалась). После десятка часов перелёта я должен был выглядеть весьма потасканным и измученным. Однако я был бодр и доволен жизнью, значит, не мог быть обычным гражданским.

Развеивая сомнения офицера, протянул сопроводительные документы. Капитан судя по знакам различия, быстро пробежался по тексту и вернул мне бумаги козырнув.

— Добро пожаловать в колонии, господин (о моей личности, понятное дело, не было сказано ни слова). Не самый удобный транспорт вы выбрали.

— Нормально, бывало и хуже, — я был не против немного потрепаться, получить ответы на некоторые вопросы.

Офицер кивнул подчинённым, чтобы приступили к работе, а сам охотно отошёл вместе со мной. Потянулся было закурить, но передумал. Не у самого же самолёта, пожарная безопасность как-никак.

— Проездом у нас?

Чем хороши военные на таких базах — из-за постоянной ротации не обрастают порочащими честь мундира нехорошими связями. Колониалы, в особенности городской гарнизон — те с местными точно повязаны уже, может, не до коррупции и криминала, ротация кадров и там есть, но друзьями обзавелись, и обо мне своим друзьям точно расскажут, Филипп предупредил.

— Задержусь ненадолго. До города как добраться?

— Взять машину в парке, — пожал плечами офицер, — ваши бумаги позволяют хоть весь взвод десанта снять (подразумевается взвод охраны аэродрома, чтобы соблюдать единоначалие ВВС в этом мире имеют свою «воздушную пехоту», аналог морской пехоты, как в качестве десанта, так и для охраны объектов, отдельно ВДВ не существуют, автр.).

Я удивился. Статский советник, конечно, объяснил, что в критической ситуации военные мне поддержку окажут. Здесь среди офицеров особо родовитых дворян нет, попроще народ, и им плюсики в карьеру от столичных будут совсем не лишними, так что помогут, а за хорошее дело — ещё и с радостью. Но чтобы на деле это выглядело так — не ожидал.

— А попроще?

— Ну… — капитан оценивающе посмотрел на меня. — Если на удобства плевать — машина дежурная поедет. Два часа тряски в кузове Камы (местный КамАЗ, автр.), и вы на месте.

— То, что нужно.

Я ещё порасспрашивал капитана о городе, но, как и ожидалось, чего-то нового не узнал. Авиация жила своей жизнью, в увольнительные особо много не ходили, всё необходимое для минимально комфортного отдыха было на аэродроме, питание отличное, из метрополии привозят, алкоголь ограничено разрешён, дом отдыха есть. Что узнал — колониалы здесь какие-то особо мерзкие. Капитан доверительно пояснил: сам побывал уже не в одном десятке мест, и обычно колониалы вполне дружелюбны. Всё же через аэродром можно достать кое-чего, что другими путями взять негде, поэтому какая-никакая дружба между разными подразделениями налаживается. А здесь колониалы то ли через железнодорожников получают ништяки, то ли просто озверина наелись. Обычно злостью отличаются те подразделения, которым приходится постоянно подавлять волнения, капитан такое видел в азиатских колониях, в бывших китайских провинциях. Но здесь-то спокойно, колония одна из древних, можно сказать, родная земля, отсюда уже сотню лет в войска людей рекрутируют по стандартному протоколу, а не по колониальному. Никаких волнений здесь уже лет триста точно не видели. В общем, непонятно.

Снабжённый интересной, но пока бесполезной информацией, я нашёл ту самую дежурную машину. Два унтера на мою просьбу подкинуть сразу предупредили, что по уставу не могут даже командира в кабину посадить, только в кузов. Успокоил парней, легко согласившись на кузов. Подождал, пока в машину грузили ящики с того же самолёта, на котором прилетел я. Что-то предназначалось местной администрации, что-то — тем самым колониалам, я не вникал. Попросил только чтобы как в город въедут, сразу остановились — я выскочу. Обещали не забыть. В кузове вместе со мной ехал какой-то унтер, мужик устроил лёжку на ящиках и уснул. Сказал бы, что доехал в тишине, но это будет сарказм. Гремела машина, гремели ящики, трясло ещё изрядно.

А вокруг простиралась Огненная Степь. Тысячу лет назад в этом регионе, в том числе и за Ашхабад, велись бои с применением масштабной магии. Я не вспомню, как там звали тех правителей и их государства, здесь воевали целое тысячелетие, одни правители сменяли других. Факт в том, что местность выжгли до бесплодной пустыни, вообще ничего живого не осталось. Уже под властью империи маги начали возрождать жизнь, год за годом, постепенно убирая последствия древних войн. Сейчас здесь степи, ещё довольно сухие, но уже не безжизненные. Есть оросительные каналы, но их пока мало, и, наверное, ещё сотня лет потребуется, чтобы сделать Огненную Степь зелёной. Да только будет ли эта сотня лет? Там, в неслучившемся будущем, эти места снова стали пустынными и безжизненными, насколько я знал.

Вскоре появились признаки цивилизации. Какая-то пригородная инфраструктура, похоже — электростанция. А затем и дома пошли, небольшие, неказистые. Появились машины, оживилось движение. И всё равно мы проехали около получаса, прежде чем Кама остановилась, а через маленькое оконце в задней стенке кабины мне не кивнул унтер. Всё, приехали.

Выскочил из машины, жестом поблагодарил парней и побрёл в сторону центра, имея вид уверенный и целеустремлённый. Я не привлекал к себе внимания, обычный прохожий, идущий куда-то по своим делам. Разве что одет я был не по местной моде, другой крой брюк, рубашка (местные в большинстве носили майки), свободно повязанный шемаг. В том будущем я успел повоевать в южных регионах, когда безвылазно проводишь два года в пустыне, даже нехотя приобретёшь множество привычек. Я не щурился из-за сухого ветра и поднятой пыли, не прятался от солнца, не удивлялся ничему вокруг, в общем, производил впечатление человека, который уже прожил здесь несколько месяцев как минимум. Выделялся только светлой кожей, у местных всё же был заметный загар. Наверное, в глазах окружающих я выглядел местным, что вернулся из долгой поездки на север.

Красоты города и местная жизнь проносились мимо внимания. Я отмечал людей, дома, движение машин, но лишь как фон. Внимание моё было переключено на магию. Вызвать Пугающего, но сделать это незаметно, чтобы не перепугать всю округу прорывом демона. Здесь магический фон сильно отличался от Московского и Петроградского. Не было в провинции каскадов заклинаний, наложенных на целый город, или вообще на весь центральный регион империи. Поэтому, с одной стороны, вызвать демона было куда проще, не требовалось аккуратно обходить многочисленные сторожевые чары, с другой — требовалось соизмерять силу, чтобы не вложить в призыв слишком много магии. В любом случае Пугающий мне не требовался здесь и сейчас.

По городу я блуждал почти два часа, выбирал подходящее место. В центр города даже не совался, меня интересовали менее благополучные районы. Трущобы, если быть откровенным. Здесь на меня уже обращали внимание. Среди сложенных из песчаника домов без окон и дверей, одетых в простые накидки людей, улиц без знаков, машин — в основном старых развалюх, ещё не развалившиеся только стараниями местных кулибиных, я увидел группу пацанов, подозвал одного, продемонстрировал монету. Рубли здесь были в ходу и ценились куда выше местной валюты.

— По-русски понимаешь?

Пацан залепетал на местном диалекте тюркского языка. Применил заклинание — переводчик. Нормально разговаривать носителям столь разных языков он всё равно не даст, но позволит «объясниться на пальцах». Что важно, заклинание не имеет визуальных эффектов и накладывается на себя, парень ничего не заметит. Я буду грубо выражаться на понятном ему языке и кое-как понимать его речь.

— Кто держит ваш район?

Парень удивился, но явно меня понял. Поник. В неблагополучных местах, где нет нормальной работы, дети зарабатывают, чем могут. Чаще всего чем-нибудь не совсем законным или около того. И чтобы просто выжить, нужно знать, кто главный на районе, кто решает дела.

— Мурат-паша…

Я отдал ему монету.

— Отведи меня.

Парень кивает. Десять минут виляния по улочкам, и мы останавливаемся. Парень тычет пальцем в один из домов, но это уже не обязательно. Домик такой же, как остальные, однако вокруг стоят три дорогие тачки, это если не считать десятка бандитского вида харь, особо даже не скрывающих оружия. Дав пацану ещё одну монетку (плакать хочется, на эти деньги в Москве нельзя даже мороженое купить, а здесь — радости полные штаны) потопал прямо к указанному дому.

Меня, естественно, сразу срисовали и зашевелились. Путь мне преградили пятеро аборигенов. Правда, щуплые они какие-то, я, благодаря титану и вите, и повыше, и в плечах пошире, и вообще внушительнее выгляжу.

— Я к Мурату.

— Я тебя не знаю, — ответил тот, что стоял прямо передо мной, на вполне добротном русском.

— Так это ты Мурат?

Мужчина криво улыбнулся.

— Нет. Откуда ты знаешь Мурата? Здесь туристам не место.

Какой-то он непоследовательный. Сначала спрашивает, откуда я знаю местного бугра, потом говорит, что туристам здесь не место.

— Есть дело. Надо кое-что купить. Могу у Мурата, могу у другого. Если Мурат не хочет — я уйду.

Абориген гавкнул что-то на своём, вроде «доложи», но в какой-то совершенно нецензурной форме. Один из парней за его спиной юркнул в дом. Через пару минут на балкон вышел полноватый мужчина, окинул меня взглядом. Явно оценил мою внешность. Гаркнул что-то на своём, я уловил общий смысл, разрешение войти, но это снова был чистой воды мат.

Тем не менее я вскоре оказался в небольшой комнате, колхозно богатой. Ковры, какие-то аляповатые безделушки, оружие на стенах, как холодное, так и автоматы. Мурат восседал на кресле, мне предложил второе. Ещё раз постарался меня оценить уже с ближнего расстояния, сделал какие-то выводы.

— Чай? Кофе?

— Кофе, — киваю.

Чай у местных — полынь-трава и ишачье дерьмо, дрянь редкостная. Когда-то в эпические времена, когда здесь всё было в порядке с природой, был чай и какие-то ещё свои напитки, по описаниям — вполне недурные. Сейчас — лучше не упоминать. Так что травиться чаем не буду. Кофе — да, кофе привозят из мест, где он хорошо рос.