Громила

Как пояснил начальник почтамта, мне предоставлен уникальный мессенджер, дающий возможность связаться с родными: родителями и сестрой. Если мне понадобится написать кому-то ещё, делать это придётся в рамках игровой механики. В почтовом отделении, на бумажном бланке, перьевой ручкой. Договорив, кругленький человечек поспешно откланялся, а стоявшие в «почётном карауле» почтовые работники разбежались по рабочим местам.

— Отомри, — сказал я застывшему с отвисшей челюстью Коту, — пошли делать великие дела.

Семья Ридов жила в типовой пятиэтажке одного из спальных районов. Обычный дом, обычный подъезд. Чисто, тихо. Никаких надписей на стенах, никаких подростковых компаний на лестничных площадках. Дверь квартиры номер 58 ничем не отличалась от других.

— Значит, так. Заходим, общаемся с супругой. Если этот Рид дома, ты его бьёшь. Бьёшь аккуратно, не больше одного раза подряд. Я, — тут Кот достал из кармана плаща какой-то пузырёк, — привожу его в чувство, и ты снова его бьёшь. Повторяем цикл до тех пор, пока я не скажу «хватит». Потом купим тебе «Проницательность», будешь сам определять, когда пора переставать бить.

— У меня есть.

— Что есть?

— "Проницательность".

— Ещё лучше. Включай.

— Как?

— Как со Статусом и Инвентарём. Мысленно произносишь: «Проницательность», а потом: «Включить».

Я включил навык, над головой детектива появилась зелёная надпись: «Кот Баннермен».

— Держи проницательность включённой, по ходу поясню, что там что значит.

Кот протянул руку к звонку, но я его остановил:

— Бить — обязательно?

— По-другому никак. Или по морде, или потом вурдалака ловить.

Дверь нам открыла худенькая женщина в халате. Наверное, когда-то она была хорошенькой, но сейчас измождённый вид, блёклые, растрёпанные волосы и синяки под глазом и на скуле лишали её даже намёка на привлекательность. Над головой светилась зелёным надпись «Диана Рид». Пониже надписи висела разделённая на четыре сегмента полоска. Три из них были зелёными, четвёртый — жёлтым.

— Миссис Рид, мы по поводу вашего мужа. Он дома?

— Да…, - женщина говорила тихим и каким-то бесцветным голосом. — Там, в комнате… Он спит. Зайдите позже, он не любит, когда его будят…

Говоря это, женщина рефлекторно коснулась синяка на скуле. Всего пару минут назад идея бить незнакомого человека, пусть и для его же блага, казалась мне не совсем правильной. Не бандит же, не террорист. Информация, что он бьёт жену и детей, изложенная в задании, как-то прошла мимо моего сознания. У нас в семье никогда не случалось не то, что драк, а даже споров на повышенных тонах. Теперь сомнений в правильности ударно-болевого метода воспитания у меня существенно убавилось. Когда же из-за женщины застенчиво выглянул малыш лет четырёх-пяти, чьё плечо украшал обширный, уже начавший желтеть синяк, я молча взял миссис Рид за узкие плечи и аккуратно отодвинул из дверного проёма.

— Змей, — раздался за спиной обеспокоенный голос Кота, — не больше одного удара подряд!

На диване в гостиной спал пузатый мужик в майке и семейных трусах. Надпись над головой гласила: «Саймон Рид». Полоса между надписью и головой была полностью жёлтая. Возле дивана валялись пустые бутылки из-под виски. В комнате стоял густой запах перегара. Я направился к окну. Следом за мной в комнату вбежал Баннермен. Увидев, как я вожусь со шпингалетами, он испуганно прошептал:

— Змей, ты чего? Нам его в чувство надо привести, а не убить!

— Сперва нам здесь надо проветрить, а то ещё немного, и мы тут сами песни петь будем, — не оборачиваясь, ответил я. — Ты лучше поясни, что у них за полосы между кумполом и именем.

— Социальный бар. Социобар, если короче. Зелёная — законопослушный гражданин, появляются жёлтые сегменты — склонен к асоциальному поведению, можно бить. Появляются оранжевые — уголовник. Бить уже не можно, а нужно. Один красный — способен на убийство. В принципе, можно убивать, но лучше изловить и сдать в полицию. У них тоже есть методы перевоспитания. Два и больше красных — подлежит уничтожению.

— Хорошо излагаешь, кратко и доступно.

От моей похвалы Кот, почему-то, отступил в коридор. Оттуда он с опаской наблюдал, как я похожу к дивану и поднимаю с него Саймона Рида. А хорошая штука, высокий показатель силы. Внушительную тушу, килограммов на девяносто, я поднял почти без усилий.

— Змей, не знаю, что ты собираешься делать…

Кот не договорил. Я закинул спящего Рида на плечо и спросил у испуганно выглядывающей из-за плеча Кота миссис Рид:

— Ванная у вас где?

— Там…

Несмотря на всю неопределённость указания, найти ванную в небольшой квартире труда не составило. От ледяного душа толстяк быстро проснулся и начал отбиваться, параллельно матерясь и угрожая дать мне в морду. Двойка в корпус помогла ему расслабиться и успокоиться, а так же добавила в социальный бар два зелёных сегмента. Я вытащил мокрое бессознательное тело из ванной и отнёс обратно в гостиную. Там к процессу подключился Кот. Он открыл свой пузырёк, помахал им перед носом толстяка и тот открыл глаза.

— Местный аналог нашатыря, — пояснил детектив, оборачиваясь ко мне, — продолжайте, доктор, пациент полностью в вашем распоряжении.

Пациент лечиться не хотел. Вёл себя неприлично и от процедур отказывался самым решительным образом. Даже пытался бить доктора. Пришлось ещё два раза применить к нему общий наркоз. Первый раз хуком слева, второй — справа.

Когда Кот в третий раз привёл Саймона Рида в сознание, его социобар зеленел, как весенняя травка, а взгляд был трезвый и осмысленный.

— Мистер Рид, как вам понравилось лечение у нашего доктора?

Судя по испуганному взгляду, процедуры пациенту удовольствия не доставили, но выражать недовольство он не решился.

— Мистер Рид, — продолжил Кот, — убедительно прошу вас впредь не злоупотреблять спиртным. Дружба с зелёным змием не приведёт ни к чему хорошему, и доктору Змею снова придётся нанести вам визит.

Рид всем своим видом и активной жестикуляцией изобразил, что с алкоголем покончено навсегда, и вновь беспокоить столь почтенного джентльмена, как доктор Змей, он не станет.

Приятным бонусом к сообщению о выполнении задания и полученной награде стали разительные перемены, произошедшие в облике Дианы Рид. Женщина разом помолодела лет на десять и удивительно похорошела.