Имперец. Том 4

Глава 9

Любой магией на территории университета можно было пользоваться только в пределах полигона, и стрелок об этом знал.

Собственно, да кто угодно об этом знал.

Я поднял вокруг себя не щит, а воздушную сферу, развернулся и вскинул голову в сторону, откуда стреляли. Ну, давай, давай, я же тут как на ладони. Тебе хватит одного выстрела.

Мне хватит одного выстрела.

Выла университетская сирена, прохладный женский голос повторял из всех динамиков: «Несанкционированное применение магии».

Усталость и сонливость сняло как рукой. По венам катился чистый адреналин, и накрывало давно забытое ощущение бешенства. Еще с той, прошлой жизни, горящее, доминирующее желание вырвать кому-нибудь кадык.

За эту жизнь я еще никогда не был так зол.

Мне повезло — снайпер был самонадеян. Ну еще бы, что может быть проще, чем подстрелить мальчишку?

Следующая пуля застряла в щите точно напротив моего лба.

Самонадеян и чертовски хорош.

И я сорвался с места. Воздух подсказал траекторию движения пули, и я обратил воду в мельчайшие льдинки, сформировав линию по оставленному следу, заставив отражать весь доступный свет.

Получилось красиво, жаль только, что любоваться некогда.

Влево, вправо, влево.

Пули выбивают крошки из асфальта, но стрелок не успевает.

Вправо, влево, влево, вправо.

Челночный бег под огнем, давно не было, да?

Реальность немного плыла, затягивая меня туда, откуда половина не вернулась. Я злился, и это мешало контролю. Ладони горели, а адреналин в венах начал сменяться чем-то жгучим, словно вместо крови покатилась лава с пузырьками. Она плескалась внутри в поисках выхода.

Я не для того переродился, чтобы какая-то гнида пристрелила меня на парковке в самом начале пути.

Стена из красного кирпича, огораживающая территорию университета, могла бы стать укрытием от снайпера, но не сегодня. Я даже не стал задерживаться и на полном ходу перемахнул через ограждение, лишь коснувшись кирпичей двумя пальцами.

Приземлился на ноги и мягко спружинил. Кирпич брызнул осколками над моим правым плечом.

Это последняя пуля, если только здесь не делают магазины для винтовок на сотню патронов. След от выстрела утыкался в распахнутое окно последнего этажа дома по другую сторону Донского проспекта.

До нужного мне здания предстояло преодолеть восемь полос и довольно оживленное движение в городе, который и в этом мире никогда не спит. Ветер услужливо донес звуки торопливых сборов.

Ну нет, гаденыш, ты от меня так просто не уйдешь.

Я не стал ждать разрыва в потоке, я вообще не был настроен на промедление. Рывок, и за спиной словно крылья раскрылись, реакцию выкрутили на максимум, а ощущение мира расширилось до невообразимых пределов.

Я буквально чувствовал все возможное движение на много, много сотен метров вокруг себя. Летящая птица, движущиеся автомобили, бутылка, гонимая ветром — я знал, где будет находиться любой предмет в следующую секунду. И этого знания хватило, чтобы пересечь огромную магистраль на одном выдохе.

А затем прыжок вверх, усиленный стихией Воздуха, и я перемахиваю через раскрытое окно.

Ну, здравствуй, голубчик. Далеко ли ты собрался?

Стрелок уже был в полушаге от входной двери, когда я влетел в окно. Но вот незадача, стоило ему коснуться ручки, как проем покрыл толстенный слой льда. Мужчина развернулся ко мне, отточенным движением выдергивая пистолет из-за спины, и открыл огонь. Но все его пули завязли в моем щите, а затем посыпались на пол бесполезным горохом.

Мужик смотрел на меня не то с восхищением, не то с ужасом. Погоди, это я еще не подошел.

Стрелок нужен был мне живым, но это совсем не значит, что целым.

Я спокойно шел на снайпера. А тот разжал пальцы с кейсом с винтовкой и выхватил армейский нож, готовясь к рукопашке. Ему под сорок, он в хорошей форме, опытен, явно многое повидал.

Единственный его минус в том, что выбрал в противники меня. Рука с ножом натыкается на блок. Увод, захват, хруст.

Наемник не вопил, лишь резко выдохнул сквозь зубы. Затем враг попытался отпрыгнуть, но я ударил каблуком туфли в коленную чашечку.

Вот тут снайпер уже не смог сдержаться и завыл.

Рано, рано… Еще половина конечностей работает.

Сложно отбиваться одной не ведущей рукой, но он попытался. Впрочем, попытка окончилась громким хрустом. А коленную чашечку второй ноги я просто присовокупил для симметрии.

Я за шкирку швырнул снайпера на кресло в чужой прихожей и сказал:

— У тебя ровно один вариант: ты рассказываешь мне все, что я хочу знать.

Снайпер если и был испуган, то больше его сейчас, разумеется, занимали поломанные конечности. Боль притупляет многое.

— Ты меня понял?! — обратился я к калеке, чуть повышая голос.

— Я не говорю по-русски, — ответил стрелок на немецком языке.

Это было проблемно, потому что немецкий я знал на уровне «Красотка, принеси еще пива». Впрочем, это надо было еще проверить.

— Уверен? — спросил я, поднимая его выроненный нож с пола и крутанув его в пальцах.

— Я не говорю по-русски, — повторил мужик, и на этот раз в его интонациях начали проскальзывать истеричные нотки. — Не говорю по-русски!

Во входную дверь кто-то постучал уверенно и требовательно. Впрочем, интрига держалась недолго:

— Мирный, открой дверь! — донесся до меня голос Лютого.

Я даже голову не повернул, продолжая гипнотизировать снайпера взглядом. Тот сжался в кресле, насколько позволяли травмы, и боялся лишний раз пикнуть.

— Мирный, мать твою, открой эту гребаную дверь!

В моем льду даже трещинки не было, хотя колотили с той стороны усердно.

— Интересно, если начать отрубать тебе по пальцу, ты не вспомнишь русский язык? — медленно проговорил я, сделав еще шаг к снайперу.

Но тот лишь повторял, словно молитву, одну и ту же фразу. «Я не говорю по-русски, я не говорю по-русски, я не говорю по-русски…»

— Мирный, у меня есть переводчик! — рявкнул Лютый. — Дверь, твою мать, открой!

Я глубоко вздохнул.

— Ладно, — произнес я, убирая нож. — Считай, что тебе сегодня чертовски повезло, мужик.

Лед на двери не осыпался — истаял легким паром, а в следующее мгновение в небольшую квартирку набились силовики, которым особенно-то и нечего было делать.

Кремль, малая рабочая гостиная, Дмитрий Алексеевич Романов

— Ну, Витя, расскажи мне, какого хрена в моей столице дважды за сутки работали снайперы? Не мои снайперы, Витя, — нехорошим тоном процедил император, глядя на своего подчиненного. — И почему эти не мои снайперы стреляли там, где был мой сын?

Его Величество изволил пить утренний кофий со всякими безумно вредными сладостями. Императора нельзя было назвать гедонистом, но вкусно поесть он все же любил. В основном, конечно же, по той прозаической причине, что поесть ему удавалось раз, максимум два в сутки — а потом дела, дела, дела государственные.

Но иногда они начинались прямо во время еды.

Боярин, явившийся утром на доклад сам, нервно сглотнул:

— Покушение было не на цесаревича, Ваше Высочество, а на Александра Мирного, — проговорил Нарышкин. — Его расценивают как защитника наследника трона и пытаются убрать, чтобы добраться до Ивана Дмитриевича.

Император не ответил — мужчина с задумчивым видом размешивал сахар в изящной чашечке полупрозрачного фарфора.

— На Мирного, говоришь? — замедленно переспросил государь. — То есть телохранители уже не котируются, а вот необученный первокурсник — это прям непревзойденная защита?

— Тот, кто наблюдает за покушениями, мог легко сделать такой вывод, — нехотя произнес боярин. — Первого снайпера допросить не удалось по причине его моментальной кончины от рук Александра Мирного. Второго парень немного поломал, но оставил нам живым…

Император хмыкнул и сделал разрешающий жест. Боярин Нарышкин мысленно перекрестился и присоединился к Его Величеству за кофием.

— Мы допросили снайпера с помощью переводчика с Лубянки, — продолжил доклад боярин, — и в результате выяснили не так много на самом деле. Нанимателя арестованный не знает, его дело не вопросы задавать, а стрелять, в кого скажут. Известен снайперу только капитан наемников, но тот никогда не покидает Швейцарии. Еще арестованный любезно поделился тем фактом, что вместе с ним и уже погибшим стрелком в Российскую Империю перебросили некоторое количество снайперов. Он говорит о десятке, но цифра недостоверна, проверить пока не можем.

Нарышкин взял паузу, а Дмитрий Алексеевич взял из вазочки конфетку в шуршащей обертке и начал с шумом ее разворачивать. Император мог бы позволить себе любые сладости, приготовленные вручную, но эти ореховые конфетки лучше всего готовились на производстве.

Боярин за действом наблюдал, дыша через раз. Он знал, что император, как любой Романов, обладает весьма тяжелым характером, и обманываться миролюбивым шуршанием фантика нельзя. А государь же в этом время обдумывал произошедшее.

— Где сейчас парень? — наконец спросил государь.

— В общежитии университета, отдыхает.

— А снайпер?

— У Лютого в лазарете казематов.

— Логично… — государь глотнул кофе из чашечки и посмотрел на боярина тяжелым взглядом: — Есть что предложить, Витя?

— Мы можем привлечь князя Голицына, — кивнул тот. — У него есть связи с некоторыми небольшими швейцарскими аристократическими родами. Как всякие порядочные европейцы, они с радостью передадут нам в руки искомого человека за небольшую плату.

— Мысль интересная, — согласился император. — Но Голицына не привлекай, это разрушит его сценический образ. Князю за посредничество нужно будет что-нибудь предложить. Что-нибудь не очень бросающееся в глаза, но интересное роду Голицыных. Мысль уловил?

— Да, Ваше Величество, — склонил голову Нарышкин.

— И Мирному сообрази какой-нибудь пардончик, — распорядился Дмитрий Алексеевич. — Все-таки его затянуло в жернова событий, в которых он ни черта не понимает. Что там у него есть из полезного, сайтик? Мне Ленок все уши прожужжала этим «В Курсе»… Так вот пусть министр финансов освободит эту конторку от налогов лет на пять. Хватит для разгона.

Хорошо было бы дать пацану титул, Дмитрий Алексеевич даже землицу присмотрел под это дело. Но повод пока маловат. Должно было быть что-то более резонансное, чтобы все завистники заткнулись разом, не начав кусать мальчишку.

Вот только не хотелось бы, конечно, чтоб этот повод случился.

Императорский Московский Университет, Александр Мирный

Утром я был практически рок-звездой. Обо мне писали таблоиды, на меня с интересом пялились девицы и с завистью парни. И только Василиса Корсакова смотрела с праведным гневом.

— Алекс! Захват снайперов?! Зачем так рисковать жизнью?! На это же есть военные! — воскликнула девушка, едва я опустился за наш стол на завтрак.

Вместо ответа я приобнял Василису за плечи и звонко поцеловал в губы:

— Цыц, женщина, — велел я с улыбкой. — Голос она еще на меня повышать будет. Скажи спасибо, что в «Аурум» не приехал тебя пинками домой гнать.

Девушка сначала вспыхнула от смущения, потом от возмущения, затем растерянно буркнула: