Топить в вине бушующее пламя печали 2.0

Сюань Цзи никогда бы не забыл этого человека. Человека, что вот-вот должен был исчезнуть из этого мира.

— Я знаю, что ты никогда больше мне не поверишь, — закашлялся Дань Ли.

Сюань Цзи осторожно подошел к краю кровавого пруда, сел у самой границы печати и долго молчал. Затем он, наконец, произнес:

— Ты ведь настоящий провидец, тебе удалось придумать такой безупречный план. Так как же ты мог не знать о собственной кончине?

Дань Ли спокойно ответил ему, так, будто действительно мог его слышать:

— Я знал, что этот день придет… Мы все родились в смутные времена. В смуте жили, в смуте умрем. Я и Линъюань… мы не в обиде друг на друга... Я научил его всему, будь то плохое, или хорошее. Я не виню его, он не хотел меня мучить. Будь я смертным, достаточно было бы просто обезглавить меня и дело с концом. Должно быть, он и вправду хотел порадовать меня... Сегодня я исчезну, как пепел, а завтра он сотрет мои кости в порошок и развеет их по ветру7.

7 挫骨扬灰 (cuò gǔ yáng huī) — букв. стереть кости в порошок и развеять прах (обр. совершать тягчайший грех).

Сюань Цзи жутко захотелось упрекнуть мужчину, заставить его почувствовать себя неловко.

— Это ты стер кости в порошок и развеял прах по ветру! — холодно произнес Сюань Цзи.

— Маленький дух меча, ты ругаешь меня? — усмехнулся Дань Ли.

Напряжение Сюань Цзи слегка отступило, и он, наконец, расслабился.

Как и все остальные, Дань Ли не слышал, что он говорил, но он догадывался. Сюань Цзи помнил, как с рождения жил в позвоночнике Шэн Линъюаня. Он не терпел одиночества и постоянно пытался высказать свое мнение. Он говорил устами Линъюаня. Казалось, слушая его речи, Дань Ли с легкостью мог сказать, кто именно их произнес. В детстве Сюань Цзи часто казалось, что кроме Линъюаня, учитель Дань Ли тоже мог его слышать.

— Ты… — Дань Ли вздохнул. — Вы, отпрыски клана демонов, растете очень медленно. Он никогда не заставлял тебя взрослеть, постоянно защищая и оберегая тебя.

Глаза Сюань Цзи покраснели.

— Учитель, почему вы решились на этот шаг?

— В битве за столицу меч демона небес покинул ножны и пробудил тысячи разъяренных духов, отрубив голову королю демонов. Король демонов принес стране множество страданий, и люди бросились восхвалять юного императора, но… Вспоминая прошлое, разве они перестали бояться? Его Величество... Он был слишком молод, он не мог твердо стоять на ногах. Бесхитростный, он не мог усмирить свой народ. Люди готовы были следовать за ним до самой смерти, и тогда он возомнил себя всесильным правителем. Но пламя Чиюань не угасло, и объединенные войной кланы демонов охватила смута. Должно же было быть что-то, способное положить конец этому ужасу... Меч демона небес был принесен в жертву во имя мира и процветания. Маленький дух, такова судьба любого верного оружия. Когда Линъюань был ребенком, я часто рассказывал ему о прошлом. Но ты ведь не слушал меня, верно?

Сюань Цзи усмехнулся. Ему было невыносимо смотреть на Дань Ли.

— Все сущее рождается в небе и на земле, а умирая, возвращается на небо и в землю. Рыба Кунь и птица Пэн отправляются ввысь, а русалки уходят в море. Времена года сменяют друг друга, вместо холодов приходит весна. Те, кто смог приспособиться — выживают, но беднякам некуда пойти, — медленно произнес Дань Ли. — В древние времена по земле ходило множество невиданных существ. Но теперь настал черед трех человекоподобных рас: жадности, гнева и глупости. Тун, таков закон небес. Он един для всех. Разве люди могут пойти против него? Линъюань... Он такой непостоянный. Он так и не научился действовать по ситуации. Он избавился от крови Чжу-Цюэ, чтобы вместо погибшего клана божественных птиц самостоятельно подчинить Чиюань. Но даже если бы он действительно мог потушить огонь... Он забыл о своем демоническом теле. Лишись он той крохотной доли крови Чжу-Цюэ, способной подавить силу демона небес, и знаешь, что произойдет?

Сюань Цзи яростно зажмурился, желая стереть из памяти воспоминания об окровавленном Линъюане, и беззвучно спросил:

— Что произойдет?

— Он сломается, потеряет себя и, наконец, превратится в безжалостного, беспощадного, ненавидимого всеми и глухого к мольбам монстра. Более того, демон небес бессмертен. Он никогда не состарится. Десяти лет ему будет мало. И что тогда? Сколько это будет продолжаться? Сто, пятьсот, тысячу лет? — сказав это, Дань Ли, казалось, снова ослаб, и его голос стал почти неслышным. — Он не остановится, он станет следующим королем демонов... Тогда в Цзючжоу вспыхнет новое восстание. Как долго кровь Чжу-Цюэ сможет сдерживать Чиюань? Тун... Тун...

Сюань Цзи был в отчаянии. Ему жутко хотелось закричать.

— Ты дух Чжу-Цюэ, последний потомок божественной птицы... Ты ведь сможешь спасти его снова?

С губ Дань Ли сорвались слова на неизвестном языке. Дух меча никогда прежде его не слышал. Слова звучали странно. У любого, заставшего это явление, возникли бы сомнения, что человек способен издавать такие звуки. Однако, неизвестно почему, но Сюань Цзи сразу же понял, о чем говорил Дань Ли. Казалось, эти знания были с ним всегда. Дань Ли трижды повторил сказанное им, и эти речи, слово за словом, отпечатались в сознании Сюань Цзи.

На третьем повторе Дань Ли внезапно задохнулся, и из его горла вырвалось клокочущее бульканье. Его тело замерло и окоченело. Он казался мертвым.

— Учитель!

— Это... Тайный язык клана Чжу-Цюэ... Тун... Ты сирота Чжу-Цюэ, поэтому дух небес еще жив… Только ты можешь... Ты можешь защитить его, защитить Чиюань, я... — голос Дань Ли оборвался, и в его глазах на мгновение вспыхнул свет, прежде чем окончательно погаснуть навсегда.

— Я…

В конце концов, у меня больше ничего не осталось.

Сюань Цзи долго прислушивался к его молчанию. Наконец, осознав случившееся, юноша подошел ближе и ошеломленно замер.

Даже после смерти Дань Ли не мог закрыть глаза8.

8 死不瞑目 (sǐ bù míngmù) — не закрыть глаза после смерти (обр. переворачиваться в могиле, не успокоится пока не...).

— Учитель... — не удержавшись, Сюань Цзи протянул руку, но внезапно до его ушей донесся тихий скрежет. Лежавшее в кровавом пруду тело Дань Ли треснуло, словно гнилое дерево. Процесс было уже не остановить.

Разлетевшись на множество кусков, Дань Ли растаял и окончательно перестал существовать.

Он был богом, которому поклонялось множество людей. Он наслаждался их молитвами и подношениями. С годами он обрел собственную душу и ожил.

Но в мире не было бесплатных благовоний. И в храмах, где раньше чествовали живых божеств, теперь пировали демоны.

Дань Ли очнулся в море крови. Неся в себе жадность и гнев, он пришел в этот мир, чтобы потушить огонь. У Дань Ли был идеальный план, но смерть все равно настигла его.

Сюань Цзи долго смотрел на обломки, плавающие на поверхности кровавого пруда. Подумав немного, юноша опустился на колени и несколько раз поклонился их с Линъюанем учителю, после чего встал и на ватных ногах покинул небесную темницу.

Позже он видел, как Шэн Линъюань приказал своим людям выкопать тридцать шесть костей Чжу-Цюэ, собственноручно вырезал на каждой из них печать и тридцать шесть ночей, одну за другой, вбивал их в землю Чиюань. Наконец, пришел черед маленькой фарфоровой вазы, с заключенной в ней кровью божественной птицы.

В тот момент, когда ставшая жемчужиной кровь покинула руки Шэн Линъюаня, Сюань Цзи бросился вперед, схватил ее и сунул себе в рот. Юноша был потрясен, обнаружив, что может дотронуться до нее, и даже почувствовать через нее биение чужого сердца.

Эта жемчужина показалась ему знакомой.

Когда меч демона небес был сломан, Сюань Цзи долгое время находился в оцепенении. Маленький дух ничего не помнил. Вдруг, что-то привлекло его внимание и он, не раздумывая, погнался за Шэн Линъюанем. Оказалось, это была кровь Чжу-Цюэ.

Жемчужина во рту привела его к алтарю. Но у Сюань Цзи не было времени на раздумья. Остановившись, он принялся в спешке повторять все те тайные слова, что оставил ему Дань Ли.

Кровавая жемчужина была живой. На третий раз Сюань Цзи услышал собственное, давно забытое сердцебиение. Тихий стук слился с жемчужиной, образовав с ней одно целое.

Для этого не нужно было ничему учиться. Сюань Цзи без труда установил с ней связь.

В тот миг он сам стал для жемчужины защитной оболочкой, как ножны для меча, как колчан для стрел.

На исходе шестого года Цичжэн провели церемонию жертвоприношения, призванную завершить создание печати Чиюань. Старый глава бифанов лично присутствовал при этом событии. В тот день Сюань Цзи вернулся во дворец Дулин, чтобы в последний раз увидеть Его Величество.

Может потому, что он «прятал» у себя частицу крови Чжу-Цюэ, некогда принадлежавшую Шэн Линъюаню, тело демона небес приняло Сюань Цзи за часть его самого. На этот раз барьер трех чи больше не отталкивал его... Это был единственный раз в жизни, когда Сюань Цзи нарушил закон.

Он собирался всю жизнь провести в тоске и одиночестве, не видя солнца, пока кости Чжу-Цюэ не разрушатся и печать вновь не ослабеет.

И пусть этот поцелуй не был настоящим, но юноша чувствовал, что этого будет достаточно, чтобы утешать его в огненной тюрьме... Он с нетерпением ждал, что однажды Шэн Линъюань пожалеет о содеянном и вернется в Чиюань, чтобы забрать свое сердце и кровь Чжу-Цюэ обратно. Он ждал, что однажды у него вновь появится шанс увидеть этого человека.

Но чего он ждал?

Чего он ждал...

Миазмы внутреннего демона внезапно изменили цвет с красного на малиновый. Одновременно с этим в Главном управлении Юнъаня раздался сигнал тревоги. Показатели аномальной энергии вблизи Чиюань росли в геометрической прогрессии.

Если крыша протекла, дождь будет лить всю ночь. И директору Хуану это решительно не нравилось.

Шэн Линъюань чувствовал, что ограничения, налагаемые на него небесами, значительно ослабли. Сила девятисот девяносто девяти разъяренных демонов, уничтоженных его клинком, грозила вырваться на свободу. Гу Юэси, что находилась ближе всех к Его Величеству, первой приняла на себя удар. При виде великого демона небес девушка невольно содрогнулась. Даже истощенная Бедствием «кровеносная система земли» пришла в движение.

Разлившаяся «ртуть» превратилась в бесчисленные силуэты.

— Убейте меня…

— Убейте меня и позвольте мне стать спичкой, что разожжет пламя Чиюань!

— Ну же, Ваше Величество...

— Придите и убейте меня...

Каждый из владельцев, за которым все эти столетия следовала тень, один за другим устремились к Шэн Линъюаню.

Они были намного сильнее, чем матушка Юй, бывшая последней представительницей подразделения Цинпин. В глазах современных людей это больше напоминало битву древних богов и демонов.

Шэн Линъюань боялся разжечь пламя Чиюань, поэтому почти не сопротивлялся. Он использовал простейшее заклинание, написанное на бумаге, чтобы иметь возможность перемещаться в пространстве, неподвластном законам физики.

— Ваше Величество, вы презираете меня?! — закричала тень.

От звука этого голоса барабанные перепонки Гу Юэси лопнули, и из ушей девушки потекла кровь. Внезапно силуэты из «ртути» снова собрались вместе и превратились в огромный торнадо. Буря тут же обрушилась на Цзянчжоу.