Те, кого нельзя называть

Глава четырнадцатая

Всё же Башкин напрасно обвинял местное руководство в недостаточности помощи. Оно, это руководство, к нашему путешествию подошло с большим вниманием. Уже на следующий день нам был продемонстрирован летательный аппарат, бывший уменьшенной копией того, который отправляли на охоту.

Даже этот стальной гроб с винтами впечатлял. Размером примерно как микроавтобус, только шире вдвое и чуть длиннее. Двигатели вынесены в стороны, всего их четыре, над каждым винт. Квадрокоптер, увеличенный в тридцать раз. Плоскости, в которых вращаются винты, могут изменяться, на чём и основано управление аппаратом. К счастью, от пилота здесь зависит очень мало, есть подобие автопилота, более того, бортовой компьютер, в отсутствие пилота, может позволять себе некие вольности, например, корректировать курс, если заложенный в него напрямую ведёт к аварии.

Всё это нам объяснил инструктор, который попутно начал рассказывать о тонкостях управления. Коростин, взваливший на себя бремя будущего пилотирования, первым делом тщательно изучил устройство. Проще говоря, облазил всё сооружение снаружи и внутри. Заглянул во все места, после чего подлез под днище.

— А что внизу? — спросил он, вылезая из-под днища.

— Гусеницы, — пояснил инструктор. — Не самая прочная конструкция, но их достаточно, чтобы превратить вертолёт в вездеход. Там есть механизм, выдвигающий их вниз, но потом придётся взять один из двигателей и приспособить его к системе трансмиссии.

— Я должен это посмотреть, — заявил инженер. — Дайте подробную инструкцию и покажите, как это делается.

— Вам это вряд ли пригодится, — инструктор поморщился.

— Знаете, я тоже верю в лучшее, — веско заметил инженер. — Но готовиться привык к худшему. Если такая функция есть, я должен научиться ей пользоваться.

И они показали, я тоже смотрел, если правда придётся это использовать, то лучше и мне представлять себе процесс. Да и просто интересно. Как ни странно, процесс был очень простым, гусеницы выдвигались устройством, использующим принцип домкрата, после чего один из двигателей снимался (на это требовались усилия двух человек) и переставлялся в другое место. В результате уменьшалось внутреннее пространство, зато машина становилась наземным транспортом. А на совсем плохой случай был предусмотрен даже гребной винт. Если приземлиться на водную поверхность, герметичный стальной гроб не утонет, а сможет плыть с небольшой скоростью.

К концу обзорной лекции я, хоть и далёкий от техники человек, проникся этой информацией. Более того, уверен, что, если забросить меня на этой колымаге куда-нибудь, то смогу сделать это и в одиночку. Правда, есть вероятность, что в процессе заработаю грыжу.

Не все члены команды разделяли мой интерес к технике. Винокур и Никита, решив не загружать мозг сложными устройствами, занялись другими вещами, более интересными с их точки зрения. Ходили в спортзал, который был обставлен по последнему слову техники, изводили сотни патронов в тире, осваивая новые автоматы, изучали оружие, которого в их мире не было, а по вечерам посещали кружок рукопашного боя, где занимались солдаты. В последнем случае Винокур, желавший блеснуть мастерством, вынужден был признать свой уровень подготовки, как средний или чуть ниже. Местные бойцы, натренированные лучше олимпийцев, запросто укладывали его в поединках. В итоге он оставил свою гордость и принялся обучаться заново наравне с местными новичками.

Марина лежала в местной медицинской части, врачи активно её обследовали, брали анализы, просвечивали какими-то аппаратами. Результат был обнадёживающим: мама и будущий ребёнок (мальчик, кстати) в отличном состоянии, патологий нет, а роды должны пройти в срок. Последнее я воспринял скептически, впереди у нас ещё полгода, к тому же эти полгода будут очень насыщены событиями, рано пока праздновать победу.

Башкин, кстати, прокомментировал заявление врачей:

— У меня есть мысли по этому поводу, — сказал он, хитро прищурившись.

— Слушаю.

— Крепкое здоровье ребёнка, о котором они говорят, имеет свои причины.

— Например?

— Например, папа, ещё до зачатия, пил живую воду и работал с «Райским яблоком». Само собой, их влияние через поколение почти не изучено, но большинство специалистов склоняется к выводу, что оно есть. Вторым фактором я считаю атланта. Он ведь прикасался к её животу, уверен, что прикосновение было не простым. Это что-то, вроде благословения. Нет, всё это, конечно, только мои домыслы, но, смею надеяться, что с ними будет всё в порядке.

— Хорошо бы, если так, — проворчал я. — Что делать-то будем? Может, стоит и нам уроки пилотирования брать?

— Думаю, нет, не стоит, — уверенно заявил он. — Как я выяснил, такой аппарат у них в единственном экземпляре, вряд ли его сконструировали для нас, но здесь он явно применения не находит. Собственно, поэтому его и отдали нам, не жалко. Исходя из этого, сажать за штурвал нас — это отнимать лётные часы у Эдуарда Фёдоровича. Пусть лучше он учится, а мы в полёте будем охранять его.

— Тогда я пойду в тир, — решил я. — Пока Никита и Славик не истребили весь запас патронов на базе.

— Ну, это сложно сделать, — учёный улыбнулся. — Запас патронов велик, но их производство позволяет обновлять его с интервалом в пять лет. При этом старые должны быть утилизированы. Можно сказать, что парни им услугу оказывают, поскольку боевые выходы здешней армии не подразумевают такого расхода, а сжигать просроченные патроны в печке как-то глупо. Впрочем, у меня есть идея получше: давайте устроим экскурсию по здешним местам.

— Здешним?

— Некорректно выразился, меня интересовали производственные процессы, но, боюсь, вам станет скучно, поэтому есть предложение подняться на поверхность. Часть старого города сохранилась, там почти безопасно, поэтому стоит прогуляться и посмотреть. Администрация разрешит, я узнавал.

— Администрация, может, и разрешит, — согласился я. — А где гарантия, что в нашу сторону не сбегутся все мутанты материка под предводительством десятка демонов?

— Волков бояться — в лес не ходить, — самоуверенно заявил учёный.

Впрочем, я и сам устал сидеть в четырёх стенах, а потому легко дал себя уговорить. Для надёжности позвали и парней, с трудом вытащив их из тира.

— А поохотиться там можно? — спросил Винокур, разбирая автомат, внутренности которого были покрыты серым нагаром, здешний порох оставлял очень мало нагара. Чтобы так загрязнить механизм, нужно отстрелять не одну сотню патронов.

— Непосредственно возле башни животных нет, но мы пойдём по северным окраинам, а там должны быть, как минимум, мутанты. Думаю, вы сможете удовлетворить свою кровожадность.

На том и порешили. Когда оружие было вычищено, мы вчетвером оделись по походному, не забыв накинуть защитные куртки, после чего отправились к лифту, который поднимал людей на поверхность. Входили мы через чёрный ход, где была устаревшая система пропуска. Здесь же имелась настоящая проходная, несколько тамбуров, тщательный осмотр на каждом этапе, дозиметрический контроль, химический анализатор. Подозреваю, даже рентгеном просвечивали.

Тем не менее, бумага, которую показывал Башкин, обладала магическим действием. После непродолжительных проверок нас выпустили через большую дверь на поверхность. Когда дверь закрылась у нас за спиной, мы оказались в парке. Огромное по площади сооружение, во все стороны расходятся выложенные плиткой дорожки, трава на газонах, подстриженные кусты и аккуратные деревья. Я ещё подумал, что эта идиллическая картина как-то не вяжется с апокалипсисом. Людей и так не хватает, а тут ещё отвлекают рабочие руки, чтобы кусты стричь. Парк, конечно, красивый, отлично подходит, чтобы душой отдыхать, но…

Тут мои претензии сразу показались глупыми. Как только мы прошли метров сто в ту сторону, где, по словам учёного, находился выход в город (условный), как нам навстречу попался робот. Он чем-то напоминал кладовщика, тоже табуретка на колёсах, только во все стороны торчат пилы, ножи, секаторы, — всё то, что необходимо садовнику.

— Добрый день, — буркнуло механическое чудо на ходу и покатило дальше.

— Прогресс, — уважительно проговорил Винокур, провожая взглядом робота.

— Думаю, мы все поначалу подумали про ненужную роскошь и нерациональное использование рабочей силы, — Башкин улыбнулся. — Возможно, это прозвучит странно, но слова про Конец Света к этому миру неприменимы.

— Почему? — не понял я.

— Потому что ничего не закончилось. Как только будет решена проблема с… — он осекся и посмотрел на небо, — сами знаете с кем, мир этот снова расцветёт. Рабочие руки не особо нужны, останется только встроить людей, что сейчас живут натуральным хозяйством в систему прогресса. Впрочем, их могут и не встраивать, просто медленно, в течение нескольких поколений внедрять технические новшества, пока, наконец, уровень жизни снаружи не сравняется с таковым внутри Крепости.

— А потом люди снова заселят Землю, — добавил я.

— Тут вопрос довольно спорный, — возразил учёный. — В том, что когда-нибудь заселят, я не сомневаюсь, хотя, скорее всего, будут просто окультуривать оставшиеся общины. Проблема в том, что рождаемость тут не сказать, чтобы большая. В нашем мире (и в вашем тоже) массовые расселения были необходимостью, поскольку сопровождались демографическим взрывом.

— Помнишь старосту в деревне? — сказал Винокур. — Чуркин, кажется. Так у него шестеро.

— Шестеро — это не так много, да и такая рождаемость в сельскохозяйственных регионах — это временное явление, как только медицинское обслуживание станет доступным, а детская смертность упадёт, люди снова вернутся к показателю в один-два ребёнка на семью. Расселяться, конечно, будут, но полноценное освоение Земли, создание прежней плотности населения, боюсь, затянется на многие столетия.

— Но мы к тому времени будем уже далеко, — оптимистично заметил Винокур.

— Твои бы слова, да… — я остановился и посмотрел на приличных размеров ворота, сваренные из толстой арматуры, поверх которой с наружной стороны были приварены листы металла. — Можно выходить?

Ворота открылись легко, видимо, срабатывал привод, завязанный на фотоэлемент. Башкин, оказавшись снаружи, немедленно принялся изучать внешние листы на воротах.

— Что и требовалось доказать, — он ткнул пальцем в первый же лист с заковыристым знаком. — Я перевёл гору бумаги, чтобы сообщить им то, что они и без меня знали. Меня смущает тот факт, что… — он провёл пальцем по линии рисунка, которая была выточена в металле. — Никаких ухищрений, просто знак на металле, довольно грубо вырезанный.

— И что? — спросил Винокур.

— То, что он работать не будет, тут много хитростей, просто выпилить знак недостаточно.

Учёный замолчал, на лице его отразилась напряжённая работа мысли.

— Сдаётся мне, — медленно проговорил он, что такая защита будет работать только тогда, когда есть постоянная подпитка. В идеале, это должен быть сильный маг, который постоянно… нет, не бывает таких магов, которые бы смогли подпитывать конструкцию такого размера.