Колыбельная для бронехода

27. Консультация и один древний русский анекдот

— Что-то ты выглядишь обеспокоенной, — заметил я.

— Сейчас и ты будешь.

Мы вошли.

— Знакомьтесь, — сказал Антон, — это герр Равенсхофф, а это…

— Фрайгерр Ковач, — сказал Равенсхофф, — надо же, какая честь для меня встретить вас лично. Я, признаться, не поверил, когда по прибытии узнал о вас.

— Ага, и вам здравствовать, герр Равенсхофф. И какими же судьбами вас занесло на такую глубину Жопы Орла?

— Работа, фрайгерр Ковач, что ж еще.

— Можно просто «сэр», потому как в Содружестве бронеходчики — нетитулованная знать, а не как у вас. А кем вы работаете?

— Юридический и коммерческий консультант, специалист по межпланетной и корпоративной политике среди прочего. «Равенсхофф и Ко», ведущая компания на Нойес-Дойчланд[8]. Прилетел консультировать господина Кастильо.

Я перевел взгляд на Антона:

— Однако же…

— А это не я. Это, как сам герр Равенсхофф сообщил, Меркадо. Я не знал до сего момента, что Рамон даже умудрился нанять консультанта, да еще и не абы кого. И, в общем, герр Равенсхофф сразу же нас крепко огорчил…

Я откинулся на спинку стула и обменялся взглядами с Антоном и Дани.

— И чем же? — спросил я у германца.

— Сэр Ковач, сразу же по прибытии я узнал, что на стороне революции сражается военнослужащий Содружества… То есть вы, и это очень все усложняет. Могу я узнать, в каком порядке вы оказались здесь?

— А в чем вообще дело? — осторожно спросил я.

— В симметричном ответе остальных участников ОЛП-пакта. Проще говоря, Содружество, как мне видится, нарушило принцип невмешательства в дела вольной планеты. И когда о вашем участии на стороне революции станет известно в остальной галактике — а это случится через несколько дней, когда два корабля, которые сейчас на орбите, вернутся обратно — есть опасность, что кто-нибудь, например Рейх, пришлет своего бронеходчика на помощь законной власти. Или не одного. И не с пустыми руками, а на современном бронеходе. Вот потому я и спрашиваю, что привело вас сюда и каков ваш статус.

Вздыхаю.

— Я дезертировал, чтобы принять участие в борьбе как частное лицо. Второй корабль, если вы не знаете, привез следака, который собирается расследовать мое исчезновение. А причины… Знаете, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать… Одну минуту, господа.

Я сходил к своему шкафчику в ангаре бронеходов и принес планшет с той злосчастной записью.

Равенсхофф смотрел ее молча, едва заметно помрачнев, а затем отодвинул от себя планшет, словно ему физически неприятно, когда подобная вещь лежит рядом с ним.

— Вопросы сняты, сэр Ковач. Что ж, как минимум мы можем считать вероятность прибытия рейховского айзенриттера стремящейся к нулю…

— Кого-кого? — переспросила Дани.

— Айзенриттер — германское выражение, обозначающее бронеход с сидящим внутри пилотом, а также просто германского бронеходчика, — пояснил я.

Антон поправил очки на носу.

— Герр Равенсхофф, почему вы считаете, что Рейх не пришлет бронеходчика? Только что вы говорили обратное.

— Только что я увидел видеозапись, которая в корне меняет ситуацию. Теперь мне без лишних слов понятно, почему сэр Ковач здесь, и любой германский бронеходчик будет с ним солидарен в этом вопросе.

— Ну так бронеходчики — это один разговор. Но мне сдается, что вашему кайзеру, скажем прямо, плевать на человеческие драмы далекой планеты, его волнуют вопросы политики. Ваши слова о симметричном ответе Содружеству настолько очевидны, что я прямо сейчас задаюсь вопросом, почему мне самому это не пришло в голову.

Консультантусмехнулся.

— Насчет кайзера вы правы, он бы и был рад послать, но… Я готов поставить весь гонорар, полученный от господина Меркадо, против дырявой карточки с нулевым балансом, что ни один германский бронеходчик, увидев эту запись, не согласится помогать Саламанке.

— А как же субординация и ваш хваленый германский орднунг?

Равенсхофф пожал плечами.

— Орднунг для рыцаря не может быть сильнее чести.

Тут я хмыкнул.

— Спорное утверждение. Честь — штука такая, есть не у всех. Аккурат на последней войне я повстречал рейховского бронеходчика, который ничтоже сумняшеся стрелял бронебойно-зажигательными. Собственно, из-за него-то я и попал в госпиталь с очередными ожогами… Конечно, мразота эта давно в аду, но мы же понимаем, что где была одна сволочь без чести, там может найтись и другая.

Германец вздохнул.

— Спорное утверждение, сэр Ковач. Я никак не стану комментировать этот эпизод, только замечу, что кодекс ваш — он, как бы, того, неписаный. А где законы неписаные — там бескрайний простор для недопониманий, личных мнений, разных точек зрения, в том числе и на зажигательные боеприпасы… В общем, неблагодарное это занятие, комментировать неписаные кодексы, потому я и не буду. Только вот ситуация с прогулкой на бронеходе по невооруженным гражданам — это уже совсем-совсем-совсем другое дело. Просто представьте, что это вы прошлись по мирной демонстрации на бронеходе. Даже если у вас совсем нет ни чести, ни совести — что скажут вам остальные бронеходчики Содружества? Как отнесутся ваши фанаты и фанатки?

Я хмыкнул.

— Ну тут и обсуждать-то нечего.

— То-то и оно. И по секрету я вам скажу, что кайзер не посмеет даже заикнуться о том, чтобы отправить сюда своего бронеходчика. Любой айзенриттер сочтет приказ помогать правителю, который давит людей бронеходами, личным оскорблением, а кайзер, видите ли, до усрачки, да не зачтется это мне как оскорбление величия, боится обидеть своих бронеходчиков.

— Да ладно? — удивилась Дани. — Мы-то думали, что бронеходчики все-таки военные, которые исполняют приказы…

— Исполняют, но не такие. Хотите, я расскажу вам древний русский анекдот, который лет двадцать назад приобрел новое германское звучание? В общем, к старому бронеходчику подходит внук и говорит, дескать, дедушка, а расскажи, как ты со своими боевыми побратимами уничтожил великую империю? Старик отнекивается, но внук наседает, расскажи да расскажи, как ты великую империю сокрушил. Бронеходчик вздыхает и отвечает, мол, внучок, сколько раз тебе повторять? Не сокрушали мы империю… просто отказались сражаться за нее.

— Хм… Я не совсем уловил юмор, — признался Антон.

— О, простите, к вам же сюда новости доходят медленно… Лет двадцать назад был казус, когда кайзер и канцлер задумали ввести полицейские бронеходы. Германские бронеходчики сочли это унижением для себя…

— А что тут такого?

Я хмыкнул.

— Антон, понимаешь, мы, бронеходчики — рыцари в сверкающих доспехах. Нас любят и почитают за то, что мы делаем и как мы делаем и за то, какую платим цену, какие жертвы приносим. Сам факт наличия импланта — это золотой ключик, открывающий передо мною любые двери. И я вполне заслуживаю того, чтобы передо мною открывались двери и устилались красные дорожки. А кто такие эти гипотетические полицейские бронеходчики? Легашня — это легашня, хоть на мотоцикле, хоть на бронеходе. Никто и нигде не любит полицейских. Полицейские-бронеходчики? Серьезно? Это будет плевок в лицо настоящим бронеходчикам сам по себе. Сейчас, когда я вхожу куда-либо, все сразу видят — о, глядите, да это же бронеходчик! Даже неизвестный бронеходчик, узнанный по импланту, а не в лицо, окутывается ореолом почитания и обожания. А что будет, если импланты появятся у легашни? При взгляде на меня будет первая мысль «а это настоящий бронеходчик или легавый?». Мне что после этого, носить на груди табличку «я не легавый»?!! И я уже молчу о том, что неприязнь к полицейским бронеходчикам полюбому начнет перекидываться и на нас, подрывая всеобщее уважение и обожание. Ну да нашим властям хватило мозгов даже не заикаться о подобном, и хвала им за эту мудрость. А что там было дальше у вас, герр Равенсхофф?

— Ну как что… «Общество германских рыцарей», то есть профсоюз бронеходчиков, спланировал ответную акцию. Когда канцлер давал пресс-конференцию, в зал вошли все бронеходчики, которые были в тот момент в столице, и по очереди стали подходить к канцлеру, и…

— Простите, а это вообще в Рейхе возможно — просто так взять и подойти к главе государства? — удивилась Дани. — Там что, не было охраны?

Германец усмехнулся.

— В Рейхе дворяне для простолюдина неприкосновенны. Даже для полицейского или служащего службы безопасности. При высоких чиновниках имеются охранники благородного происхождения — на случай инцидента с дворянами. Только при канцлере таких было всего двое, а бронеходчиков вошло человек восемьдесят. Так что они спокойно подходили к нему и вручали рапорт об увольнении. Это видел весь Нойес-Дойчланд, а вскоре увидела и вся галактика. Рейх буквально уничтожался в прямом эфире, на глазах потрясенных зрителей. Что пережил в тот момент сам канцлер — не знает никто, потому что он до самой смерти отказывался с кем-либо говорить об этом эпизоде.

Дани и Антон переглянулись.

— Простите, только мы не совсем понимаем… Каким образом уничтожался Рейх? Рапортами об увольнении, что ли?

Равенсхофф усмехнулся:

— А вы представьте себе на месте нашего старого канцлера вашего врага, Саламанку. Что с ним будет, когда его оставят его бронеходчики?

— И правда… трындец будет, и очень скорый.

— Вот и с Рейхом то же самое могло случиться. Эти восемь десятков айзенриттеров на тот момент составляли половину всех бронеходчиков Рейха, и нет сомнений, что вторая половина, вернувшись с войн и дежурств и узнав о происходящем, полностью поддержала бы остальных. Германские бронеходчики — чертовски солидарный и сплоченный класс. И когда к тебе друг за другом подходят все твои айзенриттеры и, так сказать, молчаливо говорят «все, мудила, у тебя больше нет бронеходчиков!» — ну, должно быть, это очень страшно. Всего через пятнадцать минут сам кайзер уже давал пресс-конференцию, на которой клялся и божился, что не будет у Рейха никогда до самого скончания вселенной никаких полицейских бронеходов и тому подобной ерунды… В общем, вот поэтому я уверен, что приказ помогать диктатору, который использует бронеходы против собственных граждан, да еще и цинично давит мирных людей, любой айзенриттер воспримет как оскорбление. А кайзер и нынешний канцлер, как я только что сказал, очень боятся обидеть своих бронеходчиков. Насчет других доминионов гарантий не дам, а вот у нас в Рейхе дела обстоят именно так. Так что если вы снабдите меня копией записи — я по возвращении позабочусь, чтобы видео прокрутили по всем каналам, и вопрос будет закрыт.

Антон кашлянул.

— Такое дело, герр Равенсхофф, тот гонорар, который вам заплатил Меркадо… Это были наши последние средства.

— О, не беспокойтесь. Я бы с радостью помог вам в этом деле и бесплатно, но знаете, хорошие дела редко остаются без награды. Я продам запись новостным каналам, они возместят мне сторицей любые усилия по этому поводу и сами сделают для нас все остальное.

— Замечательная новость, мы вам весьма признательны. Только мне все же в этой истории одно неясно: неужто Рейх бы не устоял без полутора сотен бронеходчиков? У вас, насколько я знаю, армия насчитывает два миллиона человек?