Нейтрализация

Глава 23

Пустота не пустотна. Пустота наполнена смыслами, не навязанными извне, но теми, которые мы способны видеть по велению собственной души. Это лишь физический вакуум, наполненный потенциалами идей и событий. Я пребывал в пустоте и видел всю свою жизнь сверху. Видел её не в линейном выражении, но как одновременной фрактальный клубок событий, чувств и выборов, которые делали меня мной. Я не вспомнил всё, но вдруг увидел свою суть, свою эволюцию с момента осознания до точки «сейчас». И она мне нравилась.

Я парил в пустоте, без бронескафандра, и всё моё тело светилось голубым светом, подобно сверх-горячей звезде. Я всё ещё осознавал себя и ждал смерти. И в тоже самое время мне было очень хорошо. Словно ребенок в утробе матери, в уютной черноте Космоса, я чувствовал себя полностью расслабленным. Во мне не было усталости, забот, мне больше не нужно было никуда бежать. Я был наедине со всем Космосом и я был Космосом.

Я чувствовал движение в нем, спутников, метеоритов, яхт. Чувствовал гиперпространство, и как в нём, сквозь искривленные гравитационные поля, удаляется от нас «Эмхеру», спиной ощущал движение выплывающего из-под меня гигантского корабля, вызванного для нашей эвакуации. Но я не хотел оборачиваться. Я не хотел делать ни одного движения, чтобы не спугнуть состояние абсолютного блаженства и покоя, которое опустилось на меня.

И всё же я почувствовал, как что-то дёрнуло меня назад, и испытал лёгкое недовольство. Гравитационный луч нового борта. Меня развернуло, и передо мной возник огромный корабль, в несколько раз больше, чем «Менхит Рахт». Его вытянутое в форме сигары тело было украшено красивыми узорами и надписями, утопленными в металле. Я не замечал раньше, были ли такие же у двух других кораблей.

Наконец, недра корабля поглотили меня. Я всё ещё был в полном сознании, когда приземлился на пол декомпрессионной камеры. «Добро пожаловать на Алайю», — гласила надпись на стене.

Когда декомпрессия закончилась, руки снова стали походить на обычные человеческие конечности. Кажется, больше ничего не светилось. Дверь плавно отъехала в сторону, за ней уже ждала группа военных, пара из которых держала меня на прицеле. Через несколько секунд немой сцены, один из группы, психолог или штатный телепат, кивнул, и охрана опустила стволы.

Я всё ещё удивленно смотрел на свои руки.

— Ллеир? Вы без скафандра.

Это я точно заметил.

— По нашим наблюдениям, вы были в открытом космосе около трех минут. Вы действительно всё это время вы были без скафандра? Подтвердите информацию.

Я смотрел на них ошарашено, но ответить не мог и вообще не понимал, почему ещё имею возможность на кого-то смотреть: глаза остались на месте, а зрение, будто стало острее, чем обычно.

— Ллеир? Почему вы светились голубым светом?

— Да, откуда я, блин, знаю! Вынуждаете ругаться. Может, радиация, может, мои симбионты. Я гараид.

— Вы не должны были остаться в живых.

— Значит, вы разговариваете с трупом. Другие выжившие с «Менхита» есть?

— Да, мы подобрали капсулы, в двух из них были девушки, — к нам подошёл, очевидно, самый главный здесь парень, в капитанской форме и с хозяйскими манерами. Он уже начинал седеть, но не утерял молодецкой выправки и цепкого взгляда. — Капитан «Алайи» — Тергор Тей-Риджет.

Судя, по имени, — ном. И по внешности тоже. Руку он не подал, но это было понятно: я только что светился так, словно в заднице у меня был припрятан ядерный реактор. Скорее уж я удивился тому, что они до сих пор разрешают мне свободно разгуливать по палубе, и не загребли под свинцовый колпак. Или на худой конец, в инфекционный модуль.

— Там была девушка, молодая, черные короткие волосы, в обычном эвакуационном скафандре с «Менхита»?

— Есть, — он кивнул, а я выдохнул с облегчением. — Знакомая или родственница?

— Напарник, — капитан приподнял бровь.

— Понимаю. Она жива и в порядке. Её капсула уже входила в атмосферу, когда мы поймали её. Знаете, иногда капсулы при приземлении тоже могут повредиться. Мы перестраховались.

Тей-Риджет отвечал мне, не забывая сканировать каждое микродвижение моей мимики.

— Спасибо. Где она? Кто ещё жив?

— Многие живы, — в ответ он заваливал меня своими вопросами. — Это ваша группа? Как вы оказались на «Менхите»?

— На самом деле, мы были на «Эмхеру», когда «Менхит» вдруг поднялся в воздух, и капитан Форг заподозрил его захват повстанцами.

— Сикарион? Их мы тоже поймали.

Черт. На самом деле, я еще не знал, что говорить, не знал, удалось ли Тенемхету провернуть свой план и вернуть себе власть. И не знал, с кем разговариваю сейчас: с тем, кто подчиняется Тенемхету или же Данайган? А потому продолжал делать вид, что ошарашен больше, чем на самом деле. Просто, чтобы он отстал на какое-то время.

— Простите, можно сначала увидеть свою команду? Я хочу убедиться, что все живы и в порядке.

Но тут капитану принесли новые данные.

— Лицевой детектор определил вас. Грейхан Фриган? — я кивнул. — Нейтрализованный. Аннарин Фрейн тоже. Как вы здесь оказались?

Парень никак не унимался, не хотел давать мне время что-то придумать.

— Мы просто получили приглашение по каналам Дженри Тиргаоки. Это была обычная рядовая экскурсия на дежурный корабль. У неё есть связи в верхних кругах, нам дали разрешение.

— Звучит не очень правдоподобно. Никогда не слышал об «обычных экскурсиях».

Самая большая хрень будет, когда Дженри начнёт на допросе нести совершенно другую чушь. Но разбираться с этим я буду потом. Если Тенемхет жив, то разбираться будет уже не нужно.

— Но вы же знаете, Дженри Тиргаоки — дочь Фаррага Тирганарита. У богатых свои причуды. А мы просто увязались за ними.

— Ллеир, у вас есть код доступа на «Менхит»?

Я назвал код доступа, который дал Тенемхет. На всякий случай, его выучили все члены команды. Тей-Риджет кивнул как-то удовлетворенно. Мне показалось, он скорее симпатизировал спасённым, и ему не хотелось, чтобы мы оказались преступниками.

— Верно. Это действующий пароль.

— Не знаю, какое у нас было прошлое, но сейчас мы — нейтрализованные. Всего лишь друзья Дженри. И не представляем опасности, в отличие от группировки, захватившей «Менхит». Мы пытались им помешать, прибыв туда на яхтах «Эмхеру».

Я всё надеялся, что он хоть немного отстанет, пока я сам всё не выясню.

— Кстати, почему мы не пустились в погоню за «Менхитом»? — поинтересовался я.

Капитан улыбнулся:

— Для этого снаряжены другие корабли. «Алайя» вылетела за оставшимися, не переживайте.

— Хорошо, — моему командному тон капитан Тей-Риджет развеселился ещё больше.

— Что с Дженри? Вы можете выдать хотя бы эту информацию? — я делал вид, что начинаю закипать.

— Да. Дженри Тиргаоки жива, хотя лицевые детекторы показывают какую-то ерунду с её возрастом, но это определенно она. А с ней ещё несколько человек из Сикарион-Креден. Я так понимаю, они тоже были с вами на «экскурсии»?

Я обрадовался, что они живы. И это точно были мои ребята. Бойцы, с которыми явился Крэйннар были без опознавательных знаков в виде татуировок на всю голову или пирсинга в самых невообразимых местах. Ничего, мы разберемся на земле, и я вытащу ребят.

— Капитан, я понимаю, что вам сейчас очень трудно в это поверить, но они — хорошие ребята.

— Вы знаете, — он хлопнул пластиковой папкой и отдал её помощнику, — мне трудно поверить не только в это, но и в то, что обычный человек с двухспиральным генокодом гараида может продержаться в космосе больше трёх минут и светиться ярким голубым светом.

— У меня симбионты, которые активизируются…

— Я встречал гараидов много раз, поверьте, и много раз видел ваши симбионты. И у вас нет таких способностей.

— Значит, я как-то мутировал, — а вот теперь я стал закипать по-настоящему. Мы до сих пор стояли возле декомпрессионной камеры и не думали куда-то двигаться. — Я понятия не имею, что со мной было до нейтрализации. Может, я нажрался руды с актинием, откуда мне знать? Но раз уж ваш император решил меня не убивать, значит, и вам пока не стоит этого делать.

— Даже не думал.

— Я могу увидеть хотя бы кого-то из своих? Аннарин?

— Разумеется, — сжалился Капитан. Мужик был дотошный, хотел всё выяснить, но это была его работа. Я не заметил злобы или гнили в его глазах. — Она в медотсеке.

— Вы сказали, с ней всё в порядке, — охрана расступились, и я выдвинулся по коридорам.

— Физически всё в порядке, но она в глубоком шоке.

Девчонку осматривал местный медик. Этот корабль был в разы больше первых двух увиденных мной, и укомплектован огромным количеством персонала.

— Гайл, — Девчонка встала навстречу, отталкивая медика, и обняла меня, но я сразу почувствовал, что она была слаба. Мне не понравился её взгляд: отчуждённый, замкнутый. Она села обратно на стул и отвечала монотонно, не как обычно, взгляд был рассеян и пуст.

— Что с ней?

— Посттравматический шок.

— Сказали, она не пострадала.

— В капсуле нет, в целом по медицинской части всё хорошо, за исключением нескольких довольно сильных ссадин и ушибов однодневной давности. Вероятно, она подвергалась другому воздействию?

— Какому? — я разговаривал с доктором, и Девчонка даже не реагировала на мои вопросы.

— Ммм, не знаю, как вам сказать. Это сугубо личное дело ллири Фрэйн.

В этот момент Девчонка подняла на меня полные слёз глаза.

— Что? — Нет, Аннарин, только не говори, что он… У неё начала дрожать подбородок. Так. Ладно. Когда, мать его, ублюдок воообще успел?

— Успокоительное, — почему-то сказал я.

Медик сделал инъекцию, и Девчонка вырубилась.

— Зачем так много? Нужно было в два раза меньше.

— Я итак дал дозу в два раза меньше. Видимо, психосоматическая реакция.

Черт, я запустил пальцы в волосы. Крэю нужно было размозжить башку: как противник он был достоен только этого. Я опёрся на стол, делал глубокие вдохи, задерживая дыхание, и с шумом выпускал воздух.

— Вы, в порядке.

— Я — да.

Кроме того, что чувствовал себя отвратительно. Я упустил урода: мне нужно было не усмирять симбионты, а напрячь ещё сильнее, чтобы вырвать его голову из скафандра. Упущенные возможности — всегда самый большой пункт в графе «разочарование в себе».

Пальцы снова стали светиться, но быстро пришли в норму. Впервые за мою жизнь хладнокровие, которое я всегда считал самым полезным качеством наёмника, в том столкновении сыграло против: я не испытывал настоящей ярости, я выполнял работу, не вовлеченно, подобно хирургу, а должен был — личную месть. Я посмотрел на Девчонку, и грудь пронзило дикое чувство вины. Я хорошо относился к ней, но не впускал внутрь. Как и весь этот мир. Может, поэтому, редко называл её по имени.

Воспоминания снова нахлынули, теперь уже наяву: когда последнее «задание» стало для меня личным делом, всё вообще вышло из-под контроля. Поэтому я и оказался здесь. Дерьмовый период.

Доктор переложил Аннарин на ближайшую кушетку, а я рассматривал её нахмуренное даже во сне лицо. Ей нужно будет как-то справиться с этим. И жить дальше. Я был виноват с самого начала, когда отпустил на ту идиотскую вечеринку. Никогда нельзя считать себя умнее других. В конце концов даже самый дремучий эмбицил может в определенный момент времени оказаться удачливее тебя. Я знал это, знал всегда. А бонзы Данайган, как оказалось, были явно одарённее Тенемхета, Аритайны и меня вместе взятых.